***
— Нет, Леви, ты не можешь просто так взять и слепо броситься в одиночку за парой солдат! — Аккермана на секунду оглушило. Он резко застыл, и без Эрвина понимая, что поступает импульсивно, но слова Смита его разозлили. Краем глаза он заметил, как Ханджи незаметно для всех слегка дергает командующего за локоть, но у Леви не было времени подумать об увиденном. Очевидно, женщина тоже нервничала, но сейчас Аккерман чувствовал себя одиноким воином в поле. Он повернулся к Эрвину, стреляя в него убийственно спокойным взглядом и натыкаясь на такой же равнодушный взгляд мужчины. Наверное, впервые Леви не мог понять, что происходит в голове друга. — Мне казалось, — начал капитан, складывая руки на груди, — что экспедиция организована для тренировки новичков, а не для их убийства. — Новобранцы прибыли в место сбора, — отрезал блондин. — А их командующий с подчиненным пусть выбираются, как хотят? Оба замолчали. Леви старался держать себя в руках, несмотря на грызущее чувство беспокойства за бывшую подчиненную, которое толкало на безрассудные поступки. Но Аккерман привык жить и контролировать порывы, подобные этому, так что и мерзкое ощущение бессмысленной траты бесценного времени тоже держал в узде. — Это забота отряда поддержки. Эрвин был прав. Микаса должна была сама научиться справляться с такими препятствиями именно в качестве командующей, потому что в любой другой ситуации такого опыта у неё было предостаточно. Сейчас же ответственность возросла в разы. В голове Леви промелькнула аналогия, как детей учат плавать. Кто-то тратит время и усилия, постепенно вкладывая в сознание ребенка технику плавания, а кто-то просто намеренно пускает дитё в воду, давая тому возможность самому приспособиться и лишая его каких-либо других вариантов, кроме как выжить любым способом. Микаса боец. Опытный солдат, не раз спасавший жизнь и себе, и товарищам. И сейчас Леви вспомнил свои собственные слова, некогда сказанные подчиненной. Доверяй своим товарищам. Думает ли она сейчас о нем, о его наставлениях? Но эта же аналогия натолкнула Аккермана на ужасную догадку, которую он, не подумав, тут же озвучил. — Ты знал о титанах.***
Не успела Микаса заметить стрелой пронесшегося разведчика, как шестиметровый титан уже замертво упал к её ногам. Девушка незаметно выдохнула, судорожно оглядываясь по сторонам. — Микаса! — Конни приземлился у дерева, под которым находились солдаты, на ходу отбрасывая испорченные лезвия. — Микаса, ты в порядке? Спрингер перевел обеспокоенный взгляд с подруги на прерывисто дышащего парня. — Хреново... — Конни, ты один? Где остальные? — Аккерман всматривалась в лицо друга, но не видела на нем выражения паники или чего-либо ещё, что заставило бы её нервничать. Они были не очень глубоко в лесу, но Микаса всё равно не могла сориентироваться, давно забыв, откуда и куда они скакали. Судя по тому, с какой стороны примчался Конни, стены находились справа от того места, где уже несколько часов сидели капрал и Марк. Новобранцу становилось хуже, и тянуть больше уже было нельзя. — Они сейчас подтянутся. Мы наткнулись на группу восьмиметровых и десятиметровых титанов, когда увидели красный и черный сигналы со стороны вашего отряда, — Спрингер присел на корточки около Хаусфорда, прощупывая его грудную клетку, от чего рядовой мгновенно зашипел. — Стычка нас дезориентировала, поэтому заметить вас мы уже могли только после твоего фиолетового сигнала. Что произошло? Микаса прикрыла глаза, откидываясь на ствол дерева. Кора больно врезалась в спину, но эта боль была ничем по сравнению с немеющей ногой и неподвижным левым плечом. Что именно она могла повредить при ударе? — Мы двигались согласно сигналам, но прямо на пути возникло пять титанов, среди которых был аномальный. Его я взяла на себя и Марка, — Аккерман дернула головой в сторону раненого подчиненного, — ещё пятерых оставила разобраться с семиметровым и пятиметровыми. Обойти бы их не вышло. Конни внимательно слушал капрала, исследуя грудную клетку лежащего парня. Ему срочно требовалась медицинская помощь: синие гематомы свидетельствовали о переломе нескольких ребер, но Спрингер подозревал, что это далеко не все повреждения на теле новичка. Парень перевел взгляд на подругу: её грудь часто вздымалась, а лоб покрылся испариной. — Хаусфорд отвлекал внимание на себя, но титан схватил его, до того как я успела его убить. Когда он откинул меня в сторону, я ударилась об дерево всей левой частью тела, но смогла освободить Марка и прикончить аномального, — Микаса открыла глаза, вглядываясь в напряженное лицо товарища. Сейчас больше всего её беспокоил только один вопрос. — Конни, у вас есть телега? Спрингер ничего не успел ответить, как из-за деревьев показались Жан и Саша, поэтому вопрос отпал сам по себе. Ребята выглядели обеспокоенными, но старались держать себя в руках. Однако, завидев живую Микасу, две эмоции сменялись внутри них одна за другой, что было легко прочесть по их взглядам: облегчение и всепоглощающий ужас от мысли, что сейчас они видят единственных выживших из отряда новобранцев. Не то чтобы это было странностью, но... Кирштайн спрыгнул с лошади, мгновенно оказываясь возле Микасы. Та с трудом оставалась в сознании, но ехать верхом все же могла. На крайний случай, Жан был готов усадить её с собой. Но что делать с парнем? — Саша, соберись, — Браус сжимала бледную руку Микасы, безрезультатно борясь с подступающими слезами. Видеть подругу в таком состоянии было для нее нелегким испытанием, поэтому всегда беспечная Саша совершенно позабыла о том, что сейчас важнее придумать, как им добраться до центральной колонны, чем предаваться собственному отчаянию. — Я справлюсь. Хватка Аккерман вокруг запястья девушки ослабла; Микаса оперлась руками о ствол и, превозмогая боль, охватившую всю левую часть тела, поднялась, перенося вес на здоровую ногу. Конни метнул встревоженный взгляд на Жана, который, в свою очередь, потянулся помочь молодому капралу. Азиатка отмахнулась, кивая на почти потерявшего сознание Хаусфорда, но краем глаза заметила, как многозначительно переглянулись члены отряда. Девушка резко остановилась, не смея двигаться дальше. — Микаса... — Нет, Жан, — оборвала Аккерман Кирштайна, решительно оглядывая взволнованных товарищей. О том, чтобы бросить Марка умирать здесь одного, не могло идти и речи. Его повреждения не были смертным приговором, но оставить парня лежать под деревом без шанса на спасение, корчась от нестерпимой боли, — худшее, что можно придумать в данной ситуации. Проще и гуманнее самим его убить. Если бы кто-то сейчас заговорил о рациональности, Микаса бы точно прикончила этого человека. Нельзя было сказать, что Аккерман как-то привязалась к своему отряду и, в частности, к Марку, но ответственность за каждую смерть всё ещё лежала именно на ней, на её плечах, так что она была твердо намерена сделать всё, что было в её силах. Естественно, в разумных рамках. Чтобы при любом раскладе быть уверенной, что она сделала все, что могла. Микаса никогда не избегала ответственности. Более того, она сама зачастую возлагала её на себя без всяких сторонних просьб. Но сейчас всё было иначе. Абсолютно всё. Глубоко в сердце поселилась чуждое ноющее чувство, смутно напоминающее тревогу. Тревогу? Девушке не раз приходилось переживать за жизни своих близких, товарищей, но теперь, стоя посреди тропы в окружении гигантских деревьев с чувством тотальной неизвестности, Микаса осознавала, что внутри поселилась не просто тревога, а страх. Искренний страх за своих подчиненных, которых она отравила без всякого опыта и действующего командования вслепую невесть куда. Аккерман поймала себя на мысли, на мгновение выбившей её из колеи: за всё время экспедиции она ни разу не вспомнила об Эрене и Армине. Кирштайн бросил тяжелый взгляд на раненого новобранца, пытаясь найти хоть какое-то здравое решение, но, по его мнению, самым рациональным вариантом всё ещё оставался тот, где они оставляют новичка здесь. Жан знал Микасу. Как бы старательно она ни прятала всё в себе, наблюдательность парня давала тому возможность иногда прочесть эмоции и чувства Аккерман, улавливая практически незаметные изменения в поведении или мимике, ответах или реакции. Годы дружбы и службы бок о бок давали о себе знать, но со временем Кирштайн просто стал сам по себе более проницательным, что позволяло ему чувствовать товарищей. Сейчас напряжение, растущее между членами отряда, передалось и ему, так что он считал себя ответственным за решение возникшей проблемы. Но среди находившихся здесь разведчиков только Микаса была капралом, который мог отдавать распоряжения, хоть сейчас было и не до формальностей. — Я поеду с Конни, — Спрингер подвел к девушке своего коня, протягивая той руку, за которую она не спешила ухватиться. — Жан, тебе лучше посадить к себе Хаусфорда, так как ты крепче и сможешь удержать его в седле. Кирштайн задрал голову к небу, тяжело вздыхая. Мы все здесь подохнем... Будет обидно, пройдя столько всего, преодолев чертову тучу испытаний, погибнуть вот так — бесславно и глупо. Микаса обычно была тем самым человеком, сохраняющим ясность ума даже в критических ситуациях. Чаще всего именно она принимала решения беспристрастно, пока другие находились на грани истерики. Именно Аккерман спасала положение тогда, когда, казалось, выхода не было. И сейчас она наверняка знала, что делает. Вероятно, ей стоило довериться, но сейчас был ещё один выбор, который, как думалось Кирштайну, был куда надежнее. — И каким образом я его удержу?— Жан взглянул на Микасу и отпрянул. Ему показалось? В глазах Аккерман он явно видел не только просьбу, но и понимание. Она прекрасно понимает, чем им это грозит, но Марк жив, он ещё может сражаться, а в разведке каждый боец на счету. Каждая человеческая жизнь. — Привяжем его.***
Саше и Конни чудом удалось усадить Хаусфорда в седло, не причинив ему при этом ещё большей боли. Было решено закинуть его руки через плечи Жана и связать, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств... Марк вдруг не стал балластом. Парень оказался тяжелее, чем выглядел, так что Кирштайну было весьма неудобно следить за тем, чтобы разведчик не свалился с лошади. Лишь бы все обошлось без сюрпризов... Браус также помогла Микасе забраться на коня Спрингера, так что теперь отряд поддержки с двумя раненым бойцами мог продолжить движение в место сбора к центральной колонне. Группа скакала через лес, не встречая титанов, но оставаясь на чеку. Солдаты долго думали, какую ракету выпустить в небо и нужно ли это вообще. В итоге решено было запустить зеленый сигнальный огонь, так как путь вроде был чист, а Жан успешно справлялся с перевозкой Хаусфорда. Микаса выглядела ещё бледнее, чем когда их с Марком нашел отряд поддержки. Из-за продолжительной скачки боль усилилась, так что Аккерман вцепилась в седло сильнее, силясь игнорировать ужасные ощущения от ударов тела о седло. Местность вокруг была всё та же: те же гигантские деревья, та же широкая тропа, те же камни и та же растительность. Кроме топота копыт, не было слышно ни лязганья амуниции, ни речи разведчиков — ничего. Ответного огня так и не запалили, что было странным, поэтому приходилось двигаться вслепую. Бойцы могли лишь предположить, что скачут по верному пути, но все равно не было никакой уверенности, что выбранный маршрут был правильным. — Смотрите...***
Армин сменил в пистолете баррель, готовый в любой момент выстрелить снова. Небо над поляной окрасилось в зеленый цвет, давая отставшим информацию о текущем местоположении экспедиции. Арлерт кинул взгляд на командование, между членами которого, очевидно, росло напряжение. Блондин незаметно для других кивнул сосредоточенному Эрену, стоящему неподалеку. Это явно что-то про Микасу... Парни пристроились у недалеко стоящей телеги, делая вид, что проверяют снаряжение. — Что за чертова скрытность? — Леви упорно игнорировал разжигающийся огонь ярости глубоко внутри, проявляя невероятную выдержку в разговоре с главнокомандующим. — Они могли умереть. Они умерли. Зоэ, наблюдавшая за этой сценой, не решавшись вмешаться, молча стояла фактически между мужчинами, слушая их разговор со сдвинутыми бровями. Разговор ни о чем. Каждый прав по-своему, но высказываться сейчас она посчитала бессмысленным, особенно на глазах у половины солдат Разведки. Она перевела задумчивый взгляд на зеленый дым, возвышавшийся над левой частью леса милях в семи-девяти. Ученая заметила такой же сигнал над поляной, где они остановились, и мысленно поблагодарила Армина за... за всё. Ей было жаль, что в последнее время она не могла привлекать Арлерта к своим исследованиям из-за занятости тренировками Эрена. Но молодой человек все равно выполнял свою работу по максимуму, находясь на подхвате у майора. Женщине искренне хотелось верить, что Армин — самый достойный кандидат на должность её преемника. Более того, Ханджи была уверена, что он будет даже лучше, чем она сейчас. — Леви, поговорим об этом позже. Они уже скоро будут здесь, — Эрвин дернул головой куда-то за спину капитана, так что Аккерман незамедлительно обернулся, облегченно выдыхая.***
Если Жан когда-то и испытывал резкую смену эмоций, то этот опыт не шел ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал сейчас, когда надежда при виде спасительного дыма мгновенно сменилась ужасом при виде трех восьмиметровых титанов, двигающихся прямо на их небоеспособный для такой встречи отряд. Микаса на последнем издыхании приподнялась в седле, оценивая ситуацию и приходя к неутешительным выводам. Она кивнула запаниковавшей Саше, так что та трясущейся рукой зарядила ракету и выпустила в небо красный сигнал. Жан, как направляющий, всячески пытался вести группу обходным путем, но эти титаны, кажется, не собирались так просто отпускать внезапно обнаруженную добычу. Дело дрянь. Шанс, что в лесной чаще поданный сигнал будет замечен, был ничтожно мал, но попытаться стоило. Титаны рассредоточились по местности, шокируя солдат таким стратегическим ходом, потому что, очевидно, аномальных или разумных среди них не было. Разве что центральный передвигался быстрее остальных. Микаса заметила, как лоб Конни покрылся испариной, а губы парня сложились в напряженную линию. — Конни, — Аккерман сжала плечо друга, — обходи крайнего справа. Когда приблизимся к нему, пригнись, я выпущу черный дым: это дезориентирует его и прикроет нас. Спрингер кивнул, хмурясь еще больше. Других вариантов не было, а останавливать лошадь — сравнимо с самоубийством. Аккерман передала те же инструкции Жану и Саше, велев им обходить крайнего слева. В тот миг ей как никогда было страшно от неуверенности в своем решении. Всех не спасти. Делай, что должна. Центральный титан, заметив, что, двигавшаяся на него группа разделилась, застыл на месте, не понимая, что ему делать. Приближаясь к правому восьмиметровому, Микаса быстро заменила баррель и схватила здоровой рукой клинок. Спрингер заметил ужасно серое лицо подруги, которая, очевидно, держалась из последних сил. Разведчик приказал себе сосредоточиться на дороге, окончательно доверяясь плану подруги, потому что другой надежды на спасение у них просто не было. После замеченного ответного сигнала прошло уже минут двадцать, но они так и не услышали и не увидели ничего, что дало бы им понять, что на помощь уже скачут люди. Хоть кто-нибудь. Выпуская ракету прямо в глаза титану, Микаса заметила, как то же самое делает Саша, прикрывая Жана, держащего Хаусфорда за руки. Казалось, Аккерман даже перестала дышать. Она видела, как Марк сползает с седла, но Кирштайн упорно держал его за скользкие руки, не давая тому свалиться. Парень даже не мог замедлить темп скачки, потому что сейчас им как никогда нужно было сваливать что есть сил. Титан быстро потерял из виду улизнувших солдат, но не успела Микаса перевести дух, как третий гигант, оставшийся без порции дыма, нагнал лошадь Кирштайна. — Жан! Сдавленный крик вырвался из груди Микасы, когда восьмиметровый, будто в замедленной съемке, отбросил лошадь с двумя разведчиками в ствол гигантского дерева, а свист выпущенных тросов возвестил о том, что спасти удалось только одному из них.