Под командованием капрала Аккерман

— Насколько нужно быть сумасшедшей, чтобы оказаться здесь одной. Леви не спрашивал, а утверждал. Он буквально выплюнул эти слова в лицо растерянной девушки, крепко сжимая её предплечье, потому что казалось, будто она грохнется в обморок прямо здесь, посреди оживленной главной улицы города. Микаса шумно и часто втягивала воздух, опаляя горячим дыханием ключицы капрала. Его нахмуренные брови на одно короткое мгновение разошлись, от чего выражение лица стало скорее умиротворенно-взволнованным, чем строгим, однако этот миг закончился так же быстро и неожиданно, как и начался, отчасти потому что Леви молниеносно взял себя в руки, а отчасти потому что Аккерман отстранилась от его груди, недоверчивым взглядом впиваясь в лицо капитана. «Ну что ты хочешь?» — крутилось в голове Аккермана, когда её испытующий взгляд пробирался в самое нутро мужчины, требуя ответы на вопросы, которые мучали самого Леви. Хотелось кричать ей в лицо, что он невероятно зол на... на всё и всех, а ещё не имеет ни малейшего понятия, что он сам здесь потерял, но стоило ему только подумать об этом, как тяжелое, но вместе с тем полное абсолютного облегчения, чувство затопило его сознание. Казалось, он смотрел в глаза той самой пропаже. Оба не знали, что сказать; из-за этого неловкость между ними ощущалась особенно остро, но Микаса не спешила отпускать помявшуюся рубашку капитана, а Леви неосознанно удерживал девушку в своих руках. Последней пришлось смущенно прокашляться, ослабляя хватку на груди мужчины, что мгновенно привело того в чувства. Лицо Леви оставалось совершенно невозмутимым, хотя он даже приблизительно не представлял, что говорить или делать, а вот Микасе пришлось отвернуться от Аккермана, чтобы привести себя в порядок и успокоиться. Леви мысленно был ей благодарен. — Что Вы здесь делаете? Хороший вопрос, Аккерман. Что я здесь делаю? Микасе показалось, или он на миллисекунду отвел взгляд? Только она могла подметить такую о многом говорящую мелочь. Возможно, вопрос был вполне закономерным, но он все равно слегка выбил из колеи молодого человека. Тем не менее, Аккерман был не из тех, кто увиливает от ответственности за свои действия, поэтому соскакивать с темы не собирался. Осталось решить, что отвечать: соврать, что его отправили на помощь, или сказать правду. Но в чем заключалась эта правда? Опять беспокойство за бывшую подчиненную? Ворчливый внутренний голос выдал что-то вроде: «Ну и долго ты ещё будешь нести этот бред?» Понимая, что молчание затянулось, Леви уж слишком наигранно закатил глаза и сложил жилистые руки на груди, слегка раздраженным тоном выдавая: — Не мог же я оставить своего товарища одного. Наверное, в глубине души Микаса рассчитывала на другой ответ. Она не смогла скрыть мимолетное разочарование, неконтролируемо отразившееся на бледном лице, что, естественно, заметил Леви, но ничего не сказал. Для него действия значили гораздо больше, чем тысячи слов, и он не собирался толкать длинные речи, с чем бы то ни было связанные. Он опустил взгляд себе под ноги, замечая, что Микаса была в тканевых простых туфлях, так странно смотрящихся на её ноге. Было непривычно видеть её без высоких солдатских сапог, а аккуратно вышитая красными нитками буква «А» сбоку даже немного умиляла. Девушка осмотрелась по сторонам, подмечая, что толпа в этом месте становилась всё больше, поэтому уверенным шагом направилась дальше вдоль рядов, ближе к площади. Больше она не сказала ни слова. Микаса, не знала, на что надеялась, задавая этот вопрос. Она гнала прочь тихий голос в голове, недовольно бурчащий что-то о том, что ей бы хотелось услышать проявление беспокойства не как солдата к товарищу, а как... мужчины к женщине? Что за чёрт? Аккерман двинулась вперед, спиной чувствуя, как немного позади за ней следует Леви. Его присутствие впервые доставляло дискомфорт, но по крайней мере теперь она чувствовала себя в безопасности. Пришлось напомнить себе, что капитан сейчас не должен её волновать, потому что она приехала сюда не отношения выяснять. Впрочем, как и он. Солнце начинало сильно припекать, от чего лоб девушки покрылся легкой испариной. День стоял довольно приятный, но насладиться им в душной толпе и без головного убора не представлялось возможным. Аккерман немного отвлеклась на разглядывание небольшой компании мужчин у телеги со свежими овощами, поэтому почти не заметила, как кто-то дернул её за рукав рубашки. — У тебя есть какой-то план? — Леви скользил небрежным взглядом по столпотворению торговцев и местных жителей, не заостряя внимание особо ни на чём. Она вздернула бровь, до жути напоминая этим жестом самого капитана. — Нет, — пожав плечами, ответила девушка. — Пока что я пытаюсь вычислить этих ублюдков. Леви недовольно цокнул языком: всё, чем они занимались, — бесцельно бродили вдоль торговых рядов. — И как же ты собираешься это сделать? — он не хотел, чтобы его тон звучал насмешливо и высокомерно, но за него говорила привычная манера общения. — Не знаю. Леви нахмурился. Разговор, очевидно, не клеился, но раз уж капитан был здесь, нужно было хотя бы понять, что делать. Микаса же не представляла, что ему сказать, потому что сама не знала ничего. От слова совсем. Ей сказали где, кто, что они делают и что от неё требуется в итоге. Но она даже, черт возьми, не знала, как они выглядят! Какой тут может быть план? Вдобавок ко всем этим факторам, Аккерман решила для себя хотя бы на время миссии дистанцироваться от объекта её мысленных терзаний. Не успела она насладиться долгожданным уединением, как судьба подкинула ей очередной подарок. Брюнет остановился, проходясь безразличным взглядом по компании кокетливо косящихся на него молоденьких девушек. Он активно размышлял, что можно сделать, чтобы сдвинуться с мертвой точки, не замечая ничего и никого вокруг. Микаса обернулась, перестав ощущать присутствие капитана, и не могла проигнорировать щебечущих горожанок, очевидно обсуждающих Леви. Такие вещи не должны её хоть как-то волновать, но губы всё равно невольно скривились, выдавая неприязнь. На секунду Аккерман опешила. Рядом с этим человеком она позволяла себе слишком частое проявление эмоций, что ей абсолютно точно сейчас не нравилось, потому что в груди неприятно сдавило от увиденной картины. Что это вообще было? Ревность? Слабо верилось. Игнорировать подобное чувство было в новинку для Микасы, но, будучи предельно строгой к себе, оправдывать собственное поведение девушка не собиралась. Поэтому она отвернулась и продолжила идти вперед, мыслями возвращаясь к тому, зачем она тут оказалась. Леви задумался буквально на минуту, но, когда он вернулся к реальности, оглядываясь по сторонам в поисках спутницы, Микасы уже нигде не было.

***

— Эрен долбаный придурок, что тут говорить, — Жан раздраженно выдохнул, поправляя упавшие на глаза пряди волос. За последние несколько месяцев они сильно отросли, прикрывая теперь уши, но стричься парень, казалось, не собирался, несмотря на то что такая длина немного мешала. Честно говоря, в последнее время прическа волновала его в последнюю очередь, потому что и без этого хватало проблем. Одна из них пару часов назад отправилась в одиночку невесть куда и невесть зачем. — Чем он вообще думает? Как обычно, задницей? Армин был бледнее мертвеца, молча уставившись в свою тарелку со скудным ужином. Эрен дорожил Микасой, и за него тогда говорила его излишняя вспыльчивость вкупе с беспокойством, но сейчас блондин не собирался его оправдывать. Как ни странно, даже Саше кусок в горло не лез, не говоря уже об остальных сидящих за столом. Тот факт, что капитан Леви отправился вслед за Микасой мало успокаивал, но вселял надежду. Почему им вечно приходится жить в подвешенном состоянии? Арлерт оборвал свои дальнейшие размышления на эту тему, напоминая себе, что каждый из них сам выбрал этот путь. И никто не говорил, что будет легко. Казалось бы, такая вещь, как очередное специальное задание, даже не связанное с титанами, не должна настолько волновать разведчиков, но то, что подруга отправилась одна, не имея представления ни о враге, ни о его действиях, действительно беспокоило. Микасе поручили разобраться не с городской шпаной и даже не с мелкими нарушителями закона. В Шиганшине орудуют работорговцы, которые совершили уже четыре похищения, без труда оставаясь в тени. Даже местная полиция не смогла дать по ним никакой информации. Если бы это задание дали кому угодно из парней, ребята и в половину бы так не нервничали. Но Микаса... Микаса бесспорно была красива. Зная её уже много лет, Армин мог с точностью сказать, что девушка попробует стать приманкой, и именно это его пугало больше всего. Арлерту приходилось раз за разом повторять себе, что Микаса сильная и со всем справится, но такая терапия практически не приносила должного эффекта. — Не знаю, Жан. Ты можешь спросить его об этом сам, как только он придет. Внезапно Саша откинула вилку, резко поднимаясь со своего места. — Я так не могу, — Браус нервно переминалась с ноги на ногу, встречая недоуменные взгляды друзей. — Я тоже отправлюсь на помощь. Конни бережно коснулся руки девушки, утягивая её обратно на скамейку. Дрожь в теле мгновенно прошла, стоило загрубевшим пальцам Спрингера переплестись с тонкими пальцами Браус, но решимость в её взгляде не убавилась. — Нет, Саша, — парень мягко покачал головой, сводя брови на переносице. — Мы пообещали капитану, что останемся здесь. Девушка нахмурилась, опуская голову. За столом снова воцарилось напряженное молчание, прерываемое лишь лязгом столовых приборов о посуду. Спустя примерно пять минут Жан, сидевший лицом к дверям столовой, подорвался со своего места, твердым и быстрым шагом направляясь к выходу. Ребята встрепенулись, поднимаясь вслед за ним, но пораженно застыли, будто в замедленной съемке наблюдая, как крепкий кулак Кирштайна врезается в растерянное лицо Эрена Йегера.

***

Армин словил встревоженный взгляд Саши, когда Эрвин Смит приказал ему, Жану и Эрену немедленно проследовать за ним в его кабинет. По правде говоря, Арлерта в это втянуло только его благое намерение разнять сцепившихся друзей. Надо же было главнокомандующему войти именно в этот момент! Тем не менее, Армин себя виноватым не считал, поэтому за себя особо не волновался, в то время как Йегер возмущенно пытался взять реванш за спиной у Эрвина, сильно рискуя отхватить наказание посерьезнее. Кирштайн заметил, как Конни успокаивающе приобнял Браус, прежде чем их компания окончательно скрылась из виду в глубине темных коридоров замка. Они шли в полной тишине; мысли троих вертелись лишь вокруг произошедшего, а командующий, кажется, был совершенно спокоен. Двери просторного кабинета распахнулись, и солдаты поспешили войти внутрь, ощущая тяжесть воцарившейся атмосферы. Брови Эрвина сошлись на переносице, когда он повернулся к разведчикам, пронизывая тех испытующим взглядом. Жан, будучи зачинщиком, неловко почесал затылок, потупив взгляд, а Эрен растерянно глядел то на командующего, то на Армина, молча ожидая хоть какой-то поддержки от друга. Но Арлерт и не думал его прикрывать. Отчасти он был благодарен Кирштайну. Смит сел за письменный стол, вопросительно уставившись на переминавшихся с ноги на ногу ребят, но молчание нарушать не спешил. Эрен не выдержал первым, начиная несколько эмоционально описывать произошедшее. Он не успел закончить перечень оскорблений в сторону Жана, когда Смит резко поднял руку, обрывая надежду человечества на полуслове. — Я разве просил что-то объяснять? Йегер опешил, удивленно переглядываясь с Армином. Блондин проигнорировал его взгляд, ожидая дальнейших слов командира. Тот медленно достал из тумбочки приказ об отправлении Микасы в район Шиганшины, пробежался по нему еще раз глазами, а затем снова посмотрел каждому из присутствующих в глаза. — Я только хочу понять, действительно ли вы надеетесь помочь Аккерман, сидя здесь и ссорясь между собой? Ребята замерли, думая, что, вероятно, ослышались. Они в недоумении обменялись взглядами, не понимая, что имеет в виду Эрвин. Мужчина встал, обратно складывая помятое письмо в стол. По выражению его лица трудно было что-либо сказать, поэтому никто из ребят не мог понять, должны ли они что-то ответить или же ждать, что Смит продолжит. Но время шло, молчание затянулось, а Эрвин все молчал, педантично складывая разбросанные на столе бумаги в ровную стопку. Жан набрал в легкие побольше воздуха. — Ну... мы... Кирштайн мгновенно вспомнил резкие, но точные слова капитана по поводу его манеры мямлить, поэтому откашлялся и попробовал начать заново. — Капитан Леви так приказал. Очевидно, эта информация не возымела ровным счетом никакого эффекта на командира. Он лишь на секунду задержался взглядом на документе в руке дольше, чем до этого, но потом продолжил свое занятие. Со стороны казалось, будто Эрвин издевается. Какие-то долгие прелюдии, недосказанность и демонстративное игнорирование оставляли после себя мерзкое приторное чувство легкой наигранности и насмешки, которые исходили от каждого действия главнокомандующего. Он определенно что-то знал, и, если бы не 4 года службы под его началом, ребята точно бы решили, что командир просто глумится над ними. Конечно, это было не так. Эрвин часто выступал в роли темной лошадки, всегда имеющей в рукаве козырь, появляющийся в игре в последний момент. О нем никто не знает, пока Смит сам не позволит этому случиться, но весь его вид говорил лишь о том, что он владеет ситуацией, даже когда казалось, будто сделать уже ничего нельзя. Привыкшие к краткости и четкости изложения мысли мужчины разведчики стояли немного потерянные в ситуации, совершенно не зная, что им теперь делать, особенно когда Эрвин ясно дал понять: слушаться приказа Леви сейчас было глупо. Прошло около минуты напряженного молчания, когда мужчина, наконец, отложил бумаги и посмотрел каждому по очереди прямо в глаза. Он опустился в кресло и сложил руки на стол перед собой. — Значит так, вот что мы сделаем...

***

Леви казалось, что чувство паники ему чуждо, но, когда он огляделся и не смог найти Микасу в толпе шумных горожан, неподдельный страх пронзил всё его тело, парализуя конечности и отдаваясь тянущей болью в груди. Куда она подевалась? Он отвлёкся буквально на пару минут. Аккерман потёр грудную клетку ладонью, но облегчения это не принесло. Наоборот, он ещё отчётливее почувствовал стук бешено грохочущего сердца. Пытаться объяснить это… несвойственное ему явление Леви даже не считал нужным. Сейчас главным было найти девушку, из-за которой в его голове уже не одну неделю царил полный бардак. И хоть капитан был превосходен в уборке, наводить порядок в собственных мыслях и чувствах у него выходило из рук вон плохо. Ясно было одно — бежать от этого он не хотел. И когда этот факт медленно укоренился в его сознании, Леви испытал странную смесь эмоций. Симпатия не пронзила его подобно молнии, как это бывает у подростков, и никакого внезапного озарения на него не снисходило. Просто маленькое семя чего-то стало чем-то, что глубоким чувством поселилось в сердце молодого человека. И представить, что вдруг этого не станет, чем бы это ни было, он просто не мог. Казалось, он был вполне спокоен, но вспотевшие ладони и учащенное сердцебиение спустя пятнадцать минут поиска выдавали его волнение. Он старался держать себя в руках, продолжая повторять самому себе, что это же Аккерман. Что с ней может случиться? Но как раз-таки потому что это Аккерман, скрывать страх становилось практически невозможно. Леви опросил торговцев ближайших шатров, безуспешно пытаясь контролировать свой требовательный тон. Те с неудовольствием отвечали, что не видели никого, кто подходил бы под описание молодого человека, на что он раздраженно цыкал и спешил к другому прилавку, снова задавая один и тот же вопрос. Но никто так и не дал вразумительного ответа. Капитан остановился посреди площади, тщетно стараясь выровнять дыхание. Его взгляд жадно выискивал в огромном потоке людей Микасу, но она будто исчезла. Просто исчезла во мгновение ока. Леви вспомнил, как не так давно на вылазке он стоял как громом поражённый, сдержанно слушая доклад новобранца о пропаже Микасы. Никто не знал её дальнейшую судьбу, никто не мог сказать, где она была и дождалась ли помощи, но в тот момент Аккерман не на шутку заволновался. Сейчас, когда его что-то стало сильнее и глубже, молодой человек ощущал то же самое, помноженное на сто. Только, черт возьми, никакого отряда поддержки ждать не приходилось. Единственная поддержка, на которую могла рассчитывать Микаса, — это Леви, и то оказавшийся здесь лишь по собственной прихоти. Но Леви понятия не имел, черт возьми, где была наверняка нуждающаяся в нем Аккерман. Он лишь мысленно молился, чтобы он ошибался в этой ситуации. Во всём. Капитан на секунду прикрыл глаза, делая глубокий вдох, затем выдох. Его взгляд стал более осмысленным и спокойным, когда он решил снова осмотреться, внимательно вглядываясь в каждую мелочь. Невысокие дома образовывали круглую площадь, от которой вели в разные стороны четыре широкие дороги. Леви это и так знал, поэтому, когда его взгляд зацепился за практически безлюдный переулок между двумя близко стоящими друг к другу зданиями, он искренне удивился. Преодолевая скребущее грудь чувство опасности и верности своей догадки, он помчался туда. Прохожие были везде: они не спешили расступаться на пути у взволнованного мужчины, попросту не замечая его. Женщины возмущённо хватались за свои шляпы, удерживая их на месте, а их спутники размахивали кулаками Леви вслед. Но ему было все равно. Он уже был достаточно близко, чтобы заметить, что этот переулок был далеко не безлюдным: улица изгибалась в сторону, поэтому Аккерман мог увидеть только крупные тени, отбрасываемые на стены ближайших домов. Леви, ни на секунду не сбавляя темпа, смотрел, как самая крупная из них замахивается над чем-то, что явно оказывало сопротивление: брыкающееся пятно на каменной стене не давало ни малейшей возможности разобрать, кто это был. Когда мысль о том, что это наверняка Микаса, пронзила сознание Аккермана, он резко затормозил в ужасе, что не успеет, но почти сразу снова дернулся вперёд с ещё большей скоростью, не чувствуя земли под ногами. Когда из-за стены наконец были отчетливо видны человеческие фигуры, наполовину скрытые короткими коричневыми плащами с капюшонами, Леви уже просчитывал в голове, кому нанести удар первым, а за кого приняться во вторую очередь. Их было трое, но мужчине было плевать, даже если бы ему пришлось иметь дело с целым вооруженным отрядом. Очевидно, что вырубить сопротивляющегося всё же удалось, потому что в небольшую крытую повозку они укладывали уже неподвижное тело, завёрнутое в серую грязную ткань, так что было непонятно, кому так не повезло нарваться на трёх крупных разбойников. Но для Леви было нетрудно догадаться. Его сердце сжалось, выкачивая из легких последний воздух, но Аккерман не мог позволить себе остановиться. Он бежал так быстро, что горло раздирало от сухости, а в груди всё полыхало огнём. Леви чувствовал каждую мышцу в ногах, но он бы не затормозил, даже если бы впереди была смертельная опасность. Когда он был уже в нескольких метрах от телеги и мог даже различить ту самую вышитую красным букву «А» на простых тканевых туфлях, выглядывающих из-под потрепанной ткани, мужчины уже запрыгнули в повозку, трогаясь с места и исчезая в неизвестном направлении.