***
Во время завтрака воспоминания о вчерашнем разговоре незримо висят между нами. Он использует любую возможность, чтобы дотронуться до меня, касается моего плеча, ног под столом, накрывает своей ладонью мою руку. Я тоже тянусь к нему. Упиваясь друг другом, мы не замечаем взглядов других постояльцев, которые служат для нас не более, чем декорацией на сцене, на которой разыгрывается настоящая драма. Я увожу его в зимний сад, где, вместо того, чтобы планировать выезд за город, мы целуемся среди цветущих бегоний и королевских лилий, как два Адама в гейском райском саду. — Мы так никуда не уедем. Он отрывается от меня, с усилием проводит рукой по волосам. — Чёрт, сам не знаю, что на меня нашло. Он садится на диван и достает из кармана телефон. Его руки подрагивают, пока он листает страницы. — Куда ты хочешь поехать? Мне самому приходится напрячься, чтобы вернуть мозги на место. — В горы. Тироль, — вспоминаю то, что знаю об Австрии. — Тогда до Инсбрука. Туда и обратно на целый день. Готов? — Да, — я подхожу к роялю. Крышка открыта, и я касаюсь белых клавиш. Пальцы почти все забыли, но в голове ещё живут когда-то выученные детские пьесы. Смотрю разложенные на пюпитре нотные тетради, пока он выбирает и оплачивает в рент-агентстве автомобиль. Вот эту, что попроще, я смогу сыграть с листа. Наверное. Сажусь за инструмент, дышу, разминая пальцы, пока пробегаю глазами ноты. Опускаю кисти рук на клавиатуру, беру первый аккорд. Пальцы деревянные, сбиваюсь пару раз, но мелодия сплетается, и я проигрываю продолжение, переворачивая страницу. Начинаю сначала, дойдя до финала, и ритм выравнивается. Краем глаза замечаю, как он подходит и стоит за моим плечом. — Ты не говорил, что умеешь играть, — произносит он после того, как я убираю руки, продлив звучание последнего аккорда педалью. — Тебе понравилось? — мне стало легче, через музыку ушли эмоции, которые он растравил во мне утром. — Да. Твои длинные пальцы смотрелись изумительно, — он сам немного удивлен синонимом слова «охуительно», которым он обычно характеризует всё, что его во мне восхищает. Но он был бы не он, если бы не добавил с ухмылкой: — Так значит, ты был ботаником? Ходил в музыкальную школу, слушался папу и маму? — И ел кашу по утрам, — соглашаюсь я, вставая со скамьи. — Какую машину заказал? — Скоро подъедет, увидишь, — он довольно улыбается. Берём с собой всю теплую одежду и шарфы, подозревая, что в альпийских предгорьях будет не жарко. На мне чёрные джинсы и водолазка с высоким горлом, в комплект к тёмным очкам беру перчатки — не люблю, когда мёрзнут руки. Он хочет остановиться на пикник. Сомневаюсь, что в частных землях нам позволят жарить мясо на гриле, но он убеждён, что сумеет договориться. Ждём в холле, и в назначенное время я слышу рокот мощного мотора, усиленный колодцем близлежащих домов. Когда двигатель, рыкнув последний раз, затихает у входа, он поднимается с кресла. — Карета подана, — он подмигивает мне и, подхватив сумки, мы толкаем крутящуюся дверь. Пока он обменивается документами и получает ключи, я обхожу авто, проводя пальцами по силуэту мустанга на крыле. Это двухместное купе Феррари классического красного цвета с плоской крышей и впечатляющей решеткой воздухозаборника. От совершенных линий вытянутого кузова у меня захватывает дух. Насладившись внешним видом, заглядываю в салон. Внутри, вопреки ожиданиям, довольно просторно. Спортивный руль с множеством кнопок тут же вызывает желание испытать их в деле. Я жду, пока погрузят вещи в багажник, и протягиваю руку за ключами. — Да ты универсал, — он ухмыляется, бросая мне брелок. — И на рояле, и на спорткаре? — Это не пижонская машина. Ей нужен серьезный водитель. — Солнце, это Берлинетта, 740 лошадей. Справишься? — Лучше запусти навигатор, если не хочешь, чтобы я увёз тебя в Россию. Ревущему движку явно нужен простор, потому что любая остановка на светофорах привлекает к нам внимание. Заезжаем по пути в супермаркет, и мне стоит некоторого труда припарковать лакированного монстра между автомобилями простых граждан. Заполняем переносной холодильник, он бросает в багажник решётку для гриля и гремящий стеклом пакет. — Что это? — я оборачиваюсь. Мы планировали сидеть за рулём по очереди. — Смазка, — он щекочет большим пальцем горло. — Не будем же мы трахаться насухую. — Ну, если у тебя есть лишние три штуки евро на штраф, то я не против, — я надвигаю на нос тёмные очки. — А ты правильный пацан, да? — он наклоняется ко мне. — Никогда не нарушаешь закон? На красный свет не пролетаю, хочу сказать я, но вовремя прикрываю рот. — Только тогда, когда могу заранее оценить ущерб, — настроив зеркала, я выруливаю с парковки. Он откидывается в кресле, наблюдая за мной. — Я купил сухое вино. Под мясо и после усиленной секс-тренировки оно выветрится через час. Я кидаю на него скептический взгляд. Он держит в зубах пакетик с презервативами. Теми самыми, с шариками. Провоцирующе улыбается, и я чувствую знакомую волну внизу живота. — Не отвлекайся, солнце, смотри на дорогу. Да, путь нам предстоит долгий и тернистый…***
На заправке меняемся местами — ему не терпится испытать чудо итальянского автопрома. Настроив под себя рулевую колонку и сменив режим, он стартует с места, прижимая меня к спинке кресла мгновенным ускорением. Радостно скалит зубы, обходя соседей по потоку, как стоящих. При такой скорости страх мгновенной смерти смешивается с удовольствием от прирученной мощи автомобиля, и адреналиновый выброс устраивает в мозгу бешеные скачки, схожие с эмоциями от занятий сексом. Ему удается играть с рвущимся на свободу двенадцатицилиндровым зверем под капотом лучше, чем мне. Меня заводит энергичность, с которой он подходит к делу. Он отлично справляется, и я очередной раз влюбляюсь в этот профиль, эти сильные руки, этот устремлённый вперёд взгляд. Когда он сбрасывает скорость до разрешенных 130 километров в час, я выдыхаю с тайным облегчением. Он подключает к аудиосистеме свой айфон, и мы полтора часа едем под треки плейлиста, названного моим именем. Чтобы убить двух зайцев сразу — насладиться природой и пообедать, съезжаем с трассы в сторону знаменитых альпийских водопадов. Погода портится. Солнце заходит за клубящиеся между вершинами гор тучи и ощутимо холодает. Припарковавшись, достаем из багажника сумку. Я натягиваю куртку с капюшоном, он тоже утепляется. Я задираю голову, наслаждаясь панорамой, вдыхая полными лёгкими чистейший горный воздух. Он густой, сладкий, насыщенный запахами влажной земли, свежей травы, вековых сосен — его можно пить, как самый лучший в мире коктейль, и пьянит он не хуже. — Тащусь от тебя и того, что тебя окружает, — он тоже нетрезво оценивает обстановку со своей точки зрения. Я улыбаюсь ему, когда он берет меня за руку, переплетая пальцы, и мы идём к зданию ресторанчика-шале. Боюсь спугнуть редкое ощущение безмятежности и счастья. Я люблю горы. Если бы мне дали выбор — жить у теплого моря или в горах, я бы выбрал горы. Наверное потому, что они такие же неприступные, покрытые шапками снега, холодные и твёрдые, как и я. Усмехаюсь своим мыслям. Он ловит мой взгляд. — Тебе здесь нравится? — Очень. Спасибо тебе. — За что? Эта поездка не состоялась бы без тебя. И я не знаю, что конкретно он имеет в виду: наш выезд из Вены, наше спонтанное путешествие из страны в страну или то, что я вообще к нему приехал. — Без тебя она бы тоже не состоялась. Пусть теперь и он решает логическую задачку. Отяжелевшие после традиционного тирольского обеда, закончившегося десертом, представлявшим из себя простую булку со сливочной начинкой, политую маслом и посыпанную сахаром и маком, выходим на туристическую тропу. — Мне надо немедленно сбросить калории, — пыхтит он, бегая вокруг меня. — Я прямо чувствую, как потяжелел на два килограмма после обеда. — Подъем стрясёт с тебя все лишнее, — успокаиваю я. — Я бы предпочел стрясти лишнее другим способом, — подмигивает он мне, делая наклоны сначала из стороны в сторону, а потом вперёд и назад. — Потягай ещё вон ту колоду, — предлагаю я. — Я бы перекинул кое-кого через эту колоду, — не унимается он. Я обхожу его и начинаю разбег. Бежать в гору, да ещё на полный желудок мало удовольствия, но у меня тоже возникает желание подурачиться. — Ага, значит, играем в преследование? — кричит он, оставшись позади. Я набираю скорость, отбивая кроссовками четкий ритм по деревянной дорожке. Быстро становится жарко, и я расстегиваю куртку. От глубокого дыхания кружится голова, кровь разносит по артериям кислород, заряжая меня энергией. Я давно не чувствовал себя таким здоровым, молодым и… Он обхватывает меня поперек груди, приподнимая над землей. — Я тебя поймал, — говорит он, прижимая меня спиной к себе. Его горячее дыхание обжигает шею. — Что ты делаешь? — я ёжусь от холодного воздуха, проникшего под воротник куртки. — Как хищник, кусаю свою жертву, — и он надолго присасывается к моей шее, оставляя чувствительный засос. Мой смех смешивается со стоном. — И пью из нее кровь, — удовлетворенно сообщает он, наконец, оторвавшись. Смеясь, расцепляю его руки, но он всё равно не отпускает меня, большой и сильный, как медведь. Навстречу нам спускается с горы пожилая семейная пара. — Далеко до водопадов? — спрашивает он по-английски. — Метров триста после поворота, — отвечает мужчина по-русски. Женщина улыбается нам. Мы провожаем их взглядами. — Чуть не спалились, — шутливо выдыхает он и кусает меня за ухо. Дурачок. — Ну, что, отдохнули, и ещё триста метров бегом? — предлагает он. — Да я легко сделаю тебя! Он, фыркая, быстро накидывает на мою голову капюшон куртки и, туго стянув шнурки, завязывает их перед моим носом, лишая зрения. Я слышу его удаляющийся дьявольский хохот. Вот балбес! Я должен уже привыкнуть к его гнусным приёмчикам! Пока распутываю шнурки, он успевает забежать за поворот. Он ждёт меня на обзорной площадке, победно ухмыляясь. — Я убью тебя, — выдыхаю я, сгибаясь и тяжело дыша. — Возможно, — он подаёт мне бутылку с водой. — Когда догонишь в следующий раз, — усмехается, наблюдая, как я жадно пью. — Откуда вода? — спрашиваю я, оглядываясь. — Из родника. Чище, чем Эвиан. Продукт, созданный самой природой, — бодрым рекламным тоном сообщает он. — Ну, да, — от ледяной воды сводит зубы. Но вкус, действительно, приятный. Мягкий, чуть сладковатый, самое то, чтобы утолять жажду. Я подхожу к деревянным перилам. Каскад водопадов находится на другой стороне ущелья, и до нас доносится глухой шум падающей воды. Выглядывает солнце, и белая пенная пелена искрится и переливается радугой в солнечных лучах. — Красиво, — произношу я, с тихим восторгом охватывая взглядом завораживающую панораму. — Сфотографируемся? — он вытаскивает телефон и, развернув нас к водопадам, вытягивает руку. Обнимает меня за шею, улыбаясь в камеру. Сделав селфи наших счастливых лиц на фоне сумасшедшего пейзажа, целует меня в холодную щеку и снова щелкает. Я поворачиваю к нему лицо, и он накрывает мои губы своими, безостановочно щелкая фотоаппаратом. — Хватит, — негромко говорю я, отстраняясь. На площадке не так много людей, и все они смотрят в сторону водопадов, но между родителями бегают дети, и меня это смущает. — Извини, — так же негромко отвечает он, глядя мне в глаза. Погуляв минут десять по площадке, находим другой выход и спускаемся к парковочному месту, на котором нас ожидает застоявшаяся Берлинетта. Покидать гостеприимную долину, купающуюся сейчас в солнечных лучах, уже не хочется. В горах переменчивая погода. Прямо, как я. Я грустно усмехаюсь. — Эй, милый, опять задумался о какой-то хуйне? — громко спрашивает он и, услышав знакомое слово, на нас оглядываются несколько пар, чьи машины также находятся на парковке. — Харе уже палиться, — сквозь зубы цежу я, отбирая у него ключи. — Что-то здесь дохрена соотечественников, — он веселится, нисколько не напрягаясь. Я сажусь за руль, видя, как к нему направляются двое мужчин. Не завожу двигатель, чтобы не пугать местных птичек, и желая услышать разговор тех, кто подошёл к нему. Он обменивается с ними рукопожатиями. Мне становится легче — они говорят о машине, перебрасываясь характеристиками и ценами. Минут через пять, попрощавшись и снова пожав друг другу руки, они расходятся, и он садится на пассажирское кресло. — Расслабься, — говорит он. — Здесь другие люди, если ты не заметил. И никто не назовет нас сраными педиками, как в России. Латентных пидарасов, желающих выебать нас, в Европе гораздо меньше. Ага. Ему не попадалась в пятнадцать лет толпа озабоченных арабских подростков поздним вечером. Блять, о чем я думаю?.. — Да, согласен, — я ему киваю. — Ты не думал уехать из страны? — Раньше хотел, — он закидывает в рот жевательную резинку, найденную в кармане куртки, и, двигая челюстями, задумчиво смотрит вперёд. — Но я патриот. Я хочу жить в России. — Ты же понимаешь, с какими трудностями столкнёшься? — спрашиваю я. — Даже усыновление ребёнка будет стоить тебе гораздо больше нервов и потраченных денег, чем в любой другой стране. — Я хочу жить в России, — повторяет он, поворачивая ко мне голову. — И если я буду не один, мне будет легче. Я закрываю рот. Мой следующий вопрос о невозможности законного брака с партнёром был бы лишним.***
После часа пути прибываем в Инсбрук. Небольшой альпийский город, принимавший у себя две зимние Олимпиады, раскинулся в долине между рекой, давшей ему название, и подножием хребта. Едем по центральной улице в поиске таверны, которую рекомендует путеводитель. Для того, чтобы решить, что мы успеваем посмотреть в то небольшое время, которое мы выделили для тирольской столицы, нам нужно сделать паузу и выпить кофе. Свежий воздух и насыщенность впечатлениями будят голод, и одним кофе мы не обходимся. Раздразненные аппетитным запахом, доносящимся с кухни, мы заказываем по сковородке свиных колбасок, зажаренных с картошкой и капустой. Едим, смеясь, вытирая салфетками испачканные жиром рты. Я давно не получал столько удовольствия от простой пищи. После кофе откидываемся на деревянную спинку лавки, пугая друг друга капустной отрыжкой. — Ну что, поедем домой? — осоловело спрашивает он. — Или сначала поспим немного? — Надо сделать усилие, — возражаю я, сопротивляясь второму заманчивому предложению. — И закончить то, что мы начали. — А что мы начали? — спрашивает он. — Я забыл. У меня мозги заплыли жиром. И печень лежит в холестериновом нокауте. — Нам надо просто отклеить свои жирные зады от скамейки и выйти на улицу. Это заколдованное место, которое тирольские гномы придумали для того, чтобы туристы оставались в нём навечно и писали хвалебные отзывы. — Какие умные гномы. Я-то думал, что они тихо поёбывают свою Белоснежку, а они нацелились на нас — двух гомосеков из России. Смех немного встряхивает нас. Мы провели в трактире больше часа, и в результате погода снова испортилась. Посещать природные достопримечательности под дождём не так приятно, идея с пикником тоже провалилась, поэтому седлаем своего коня и едем в соседний городок в музей кристаллов, в котором находится ювелирный магазин, чтобы прикупить домой сувениров.