Rеинкарнация

Ночь. Тихая, спокойная, манящая. Лик луны плотно перекрыли шторы. Комната была погружена в полный мрак. Первая ночь с этой болью. Первая ночь с этой утратой. Ниа долго ворочается, не зная, как лучше лечь, переворачивается с боку на бок, пытаясь поудобнее устроиться, но всё тщетно: что слева, что справа его мучают вездесущие мысли. Альбинос поднимает глаза на электронные часы на столе – единственный источник света. Ярко-зелёными цифрами мерцает «3:32». Бессонница. Ривер с отчаянием поднимается с кровати, запуская руку в белоснежные волосы и сжимая их до боли. Он уверен, что им не следовало работать отдельно. Тогда бы Кель остался в живых. Парнишка винит себя во всём. Его маска, лишённая всяких эмоций, наконец трескается, осыпаясь на пол в виде чистых слёз. Такова цена утраты. Он больше не похож на человека, которого нельзя сломить и одолеть. Сейчас кто угодно способен окончательно его сломать и покончить с ним, заставив наложить на себя руки. Идея больше не кажется такой глупой, когда Нейт вспоминает, что судьба всего человечества лежит лишь на его плечах. Он будто забыл о девушке. Это вполне предсказуемо, они знакомы лишь несколько дней. Этого мало для доверия. Ривер окончательно встаёт, направляясь в ванную комнату. Он слишком устал. В руку легко ложится бритва. Длинные пальцы сами начинают доставать тонкое лезвие. Альбинос неумело ранит подушечки пальцев, пытаясь достать решение всех его проблем. Становится больно. Пальцы кровоточат не в силах делать что-то дальше. Нейт обессилено падает на холодную плитку, пытаясь не сорваться в рыдания. Он подавлен. Бритва падает недалёко от него. Из недавних царапин хлынула кровь, пачкая белоснежную плитку. Альбинос прижимает колени к себе, марая уже и белоснежные брюки. — Не спишь? — в дверном проёме появляется брюнетка, чьи волосы сливаются с мраком. — Боже милостивый… Увидев всю эту картину, брюнетка ловит не самые приятные воспоминания. Она в шоке, готова упасть на пол, но держится. Девушка подхватывает своего коллегу, отпинывая бритву в сторону. Минутное забвение, и комнату больше не окутывает мрак. Нейт сидит на стуле, а рядом суетится Инесса, открывая новую пачку бинтов. — Ты в своём уме?! — на парня обрушивается целый шквал критики и крика. Несмотря на своё недовольство, Инесса заботливо обрабатывает свежие царапинки перекисью и наносит русскую зелёнку. Раны щиплет, но сказать что-то Нейт не в силах. Это будет невежливо. — Ты хоть понимаешь, что мог сейчас добровольно сдаться Кире?! — она опять говорит лишь о своей цели, — И что бы было тогда? М? Этот ублюдок продолжил бы "вершить правосудие" и быть безнаказанным за убийство двух гениев?! Обработка ран была наконец-то окончена. Брюнетка завязывала аккуратный узелок на бинтах. Девушка, не выразив даже и части своего недовольства, направилась на кухню за стаканом воды. Ривер продолжал сидеть на стуле в состоянии какого-то аффекта, сверля единственную точку на полу. Инесса вернулась со стаканом воды и какой-то таблеткой. — Пей и ложись спать. — девушка начинала командовать, что безусловно не нравилось Ниа, но ему сейчас было всё равно. Не в силах больше спорить, он принял лекарство и отправился спать, когда на часах высветились гордые четыре часа ночи.

***

Ягами сидел над тетрадью, как мать над неугомонным ребёнком. Он всё крутился около неё и телевизора, пытаясь вписать как можно больше имён. Ему нравилась эта власть, ему нравилось ощущать себя важнее всего этого отребья. Он был выше, он был Богом. А Бог не спит. Никогда. Сейчас у него был преемник – Миками, но беспокойство всё равно не давало расслабиться ни на секунду. Он судорожно выводил замысловатые иероглифы на разлинованных листах, отсчитывая секунду за секундой. — …40, — шёпотом проговаривал Лайт, — На одного преступника в мире меньше. Уровень преступности падал день за днём. Он был так близок к своему представлению идеального мира, что это не могло не радовать. Его идеи и замыслы затягивали юношу в всё большую пучину. Лайт забывал поесть или поспать, но все свои жертвы считал вполне разумными. Его мечта о идеальном мире была так близко, он не мог по-другому. Имя, второе, третье… десятое, пятнадцатое… Лайт пишет. Пишет, стараясь не отвлекаться ни на что. Время близилось к четырём часам ночи, когда он решил наконец передохнуть. Стакан воды неприятно смочил пересохшее горло. Голод в животе не давал покоя, но только не сейчас. Сейчас Ягами был занят. Он не терпел отвлекаться на пустяки. Этот пустяк мог его и убить, но всё ради идеального будущего. Он был как фанатик, которому есть дело только до своих убеждений. Ему плевать на всех, кроме себя и своего мнения. Миса даже не подозревала, с каким монстром она делит кровать.