«Хулиганы затащили после школы Обманом, и на теле снова новые раны»
Очередное осеннее утро. Будильник, чей звон раздаётся, отталкиваясь от стен, будит славянина, что поморщившись от неприятного звука, скинул с себя одеяло и, встав с тёплой постели, выключил его. В комнате воцарилась тишина, нежная, обволакивающая и такая нужная сейчас. Вздохнув, Россия заправляет кровать и начинает одеваться. Его одежда не отличалась особым разнообразием оттенков.«Хах, моя одежда серая прямо как моя жизнь»—неосознанно проносится в голове.
Грустная, даже несколько пропитанная болью, усмешка проскальзывает на лице Федерации. Вздохнув, парень захватив с пола, собранный с вечера, рюкзак и спустился вниз. Кухня, довольно светлых тонов, в который раз встречает вкусным запахом еды, заставляя русского невольно сглотнуть, скопившуюся слюну. —О, доброе утро, Россия!—Союз легко улыбается, заставляя парня ответить тем же,—Завтрак на сковороде, чайник горячий. Славянин кивает и отвернувшись, накладывает себе покушать а после наливает чай. Но вот когда он потянулся за тарелкой, что хранилась, вместе с другими тарелками, в небольшом шкафчике, рукав его свитера задрался, открывая взгляду матери чуть окровавленные бинты. СССР удивлённо покосилась на них, а после чуть взволнованно произнесла: —Россия,—последний вздрагивает, чуть не роняя тарелку на пол. Федерация оборачивается, вопросительно смотря матери в глаза,— Могу я узнать,—женщина чуть мнётся,—Что за бинты у тебя на руках? Парень вздрагивает, явно не ожидая подобного вопроса. Волнение и явное незнание того, что ответить матери, охватывает русского, не позволяя выбраться из своих цепких лап. Рваный выдох, и Федерация всё отвечает: —Я… Он-ни,—голос предательски подрагивает,—Э-это не столь важно… Произнёс эту фразу Россия настолько тихо, что женщине понадобилось несколько секунд, для того чтобы понять, что именно произнёс её сын. Вздохнув, она несколько грустно смотрит на него: —Сынок, послушай, я понимаю, что в последнее время не уделяю тебе должного внимания из-за работы, но…—тяжкий вздох,—Я действительно волнуюсь за тебя… И лёгкая, даже не правдоподобная, улыбка расцветает на лице русского, а после он произносит: —Мам, всё правда нормально Союз кивает, не веря в слова сына. Последний же доев свой завтрак и помыв за собой посуду выходит из помещения. Раздаётся хлопок входной двери, заставляющий СССР чуть вздрогнуть а после несколько грустно прошептать: —Как же ты быстро вырос, Россия…* * *
Коридоры старой, построенной ещё в советское время, школы встречают парня, уже наверное в сотый раз, чуть облезшими стенами, пожелтевшим потолком и недовольными лицами как учеников, так и учителей. Вздохнув, русский стянул с себя портфель, ставя его рядом с лавочкой, на которую сел, дабы спокойно дождаться звонка на урок. Но… Жизнь же интересная «личность», любящая поиздеваться. —Так-так-так,—раздаётся над головой голос, который Россия узнает из тысячи. Чуть вздрогнув русский поднимает взгляд, с опаской смотря на США,—Кто это тут у нас? И злой смех раздаётся в коридоре, отталкиваясь от пошарпанных стен, заставляя мимо проходящих учеников обернуться. —Что тебе нужно от меня?—устало, явно от всего происходящего, проговорил Федерация. —Хм… Я хочу чтобы исчез, пидрила! —Как же ты меня заебал, Америка —Что?—в голосе Штатов можно было уловить нотку удивления,—А не слишком ли ты охуел?—парень хватает русского за грудки, ударяя о стену, заставляя последнего болезненно зашипеть, а после роняет на пол. На лице Федерации отражается боль, расходящаяся, подобно удару тока, по телу. Прохрипев, славянин всё же поднимается, зло посмотрев на американца. Громкий звук разносится эхом по коридору. Неподдельное удивление расцветает на лице Штатов, что сейчас поднёс руку к щеке, на которой красовался след от ладони России. На этот звук оборачиваются все, в шоке смотря на эту парочку. Даже компашка американца, чуть приоткрыла рты. Федерация же фыркнув, шепчет: —Иди нахуй, США! И уходит. Американец всё с тем же удивлением в глазах провожает спину России, но после на его лице расцветает хищный и жаждущий мести оскал, заставляющий съёжиться даже Канаду. Удовлетворённо, видимо всё же свои мыслям, хмыкнув, Штаты подходит к брату.* * *
Наконец подошёл к концу последний, и ненавистный для русского, урок—геометрия. Облегчённо выдохнув, парень быстро сложил свои вещи в портфель, боковым зрением кидая взгляд на парту за которой и сидел Америка. Странно.«Интересно, что же такого могло произойти, чтобы США не пришёл на урок своей матери?»—славянин вздыхает,—«В любом случае, это не моё дело»
Закинув рюкзак на плечо, Россия выходит из кабинета, бросая напоследок учителю что-то вроде:«До свидания!». Коридор встречает Федерацию некоторой прохладой, что сейчас так была необходима, после долгого нахождения в душном кабинете. Поправив лямку рюкзака, Россия спускается в гардероб, дабы забрать куртку и свалить наконец домой. Каждый шаг отдавался громким эхом в уже полупустом помещении нулевого этажа. Старые лампы чуть мигали а некоторые вообще не горели. Создавалось острое ощущение того, что Россия находится в дешёвом ужастике, только надвигающейся тени не хватает. А, ну да, помяни чёрта—называется. Руки еле заметно дрогнули, а сердце забилось чаще. Страх, показавшийся бы другим странным, сжал в своих тисках, не давая и шанса на свободу. —Росс, всё нормально?—спросил парень, медленно подходящий к русскому, чьё лицо «побелело» от страха. Чуть вздрогнув, Россия тихо буркнул: —Да И спокойно выдохнув, снимает с крючка куртку и начинает одеваться.«Сука, так и параноиком можно стать…»—но засунув руку в карман куртки, парень почувствовал что-то вроде бумажки. Достав и развернув её, Федерация пробежался взглядом по тексту, что бы неаккуратно написан. Глаза в шоке и нескрываемом удивлении расширяются.—«Ч-чего? Да ну нахер! Что это за ебучая шутка?! Чтобы Штаты, да ещё и извинился! Что за чертовщина?!»—скомкав клочок бумаги он выкинул его в, рядом стоящее, ведро, и накинув на свои плечи портфель направляется в сторону выхода из школы,—«Если он серьёзно думает, что я поведусь на подобную херню, то он глубоко ошибается»
И попрощавшись с охранником выходит из здания. Улица встречает Россию довольно холодным и сильным ветром, что бил прямо в лицо, заставляя зажмуриться с непривычки глаза. Вздохнув Федерация спускается по, убитым временем бетонным, лестницам и идёт домой.* * *
В тишине комнаты раздаётся глухой хлопок книгой, а после радостное: —Наконец-то! Засунув свою тетрадь с, уже сделанным, домашним заданием обратно в учебник и переодевшись в более тёплую и уличную одежду, захватив при этом телефон с наушниками, Россия выходит из комнаты прикрикивая: —Мам, я пойду прогуляюсь! СССР крикнула в ответ: —Хорошо, только недолго! Поздно уже! Кивнув, славянин выходит из квартиры, втыкая наушники в уши и включая музыку, медленно спускается к входной двери подъезда. Открыв её на, что последняя несколько протестующе скрипнула, выпуская парня на улицу. Вечерняя улица города встретила парня привычной осенней прохладой, витающей в воздухе влагой и холодным, пробирающим до костей, ветром. Чуть съёжившись, русский направился в сторону парка, дабы отдохнуть от всей этой городской суеты и рутины. Хотелось просто побыть наедине с собой и собственными мыслями. Парк осенью был красив, и отрицать это было бы несколько глупо. Множество деревьев чьи листья окрасились в оттенки красного и жёлтого, где-то смешиваясь между собой, создавая таким образом некую вакханалию. А уже упавшие листья, ярким покрывалом устилали землю, будто согревая. Маленькие капельки воды, что поблёскивали в свете фонарей, выглядели словно драгоценный камни, придавая некий шарм этому месту.«Хах, этот парк не плохо так преобразился с того момента когда я последний раз был здесь»
Лёгкая улыбка касается губ русского.* * *
На улице порядком стемнело. С неба капал мелкий, совершенно никак не мешающий, дождик. Ветер правда усилился, но впрочем это не мешало и не вызывало столь сильного желания ускорить свой шаг и побыстрее свалить домой. По крайней мере, России совершенно не хотелось быстро идти или того хуже бежать. Телефон давно сел, а от наушников, на данный момент, смысла не было совершенно. Подбешивает. Этого Федерация точно не отрицал, ведь отсутствие работающего телефона под рукой явно усложняло жизнь. Идти до дома, ну по крайне мере по освящённой части города, долго, поэтому русский решил особо не париться и пойти дворами, дабы срезать путь. Зачем? А он и сам не знал, возможно для того чтобы побыстрее дойти до дома и наконец поесть? Возможно, ведь славянин даже не додумался взять с собой денег.«Вот этим меня и бесят дворы»—неосознанно проносится в голове, когда русский проходит мимо очередного дома,—«Ты петляешь, и петляешь, словно подопытная мышь в лабиринте, а добраться до точки назначения не можешь»
Раздражённо фыркнув, Федерация ускоряет свой шаг, ибо это ему порядком надоело. —Сука…—раздаётся голос сзади России, заставляя его чуть вздрогнуть от неожиданности,—Вот он гад! Эта фраза заставила сжаться и перейти чуть ли не на бег.«Бля, да ну нахуй!»—…—«Хер его знает к кому он обращается и, что у него на уме!»
Но не успел славянин свернуть за угол, как его кто-то резко хватает за руку, притягивая на себя и заводят в тёмную и безлюдную сторону этой улицы. Славянин настолько был обескуражен, что ничего не смог предпринять. Противно от самого себя. До ужаса противно. Неожиданно этот "незнакомец" кидает Россию в стену дома, заставляя того болезненно зашипеть. Больно, очень, и очень больно. Подобно удару тока, боль распространяется по телу, начиная от головы, что сейчас неприятно пульсировала. Глухо простонав, Федерация поднял, уже немного сфокусировавшийся, взгляд на обидчика. —Как неожиданно, Россия,—и последний чуть дёргается. Нет! Только не он!—Как некультурно с твоей стороны было игнорировать, назначенную тебе встречу,—голос Штатов звучит притворно-грустно,—А я ведь ждал тебя! А после раздаётся, пропитанный ложью и ненавистью, смех, заставляющий Россию прикрыть глаза от, накрывающей новой волной, головной боли.«Сука…»—мысленно шипит славянин,—«Да заткнёшься ты или нет?»
И его вопрос был услышан. США действительно заткнулся, но стоило парню расслабиться как первый, схватив русского за подбородок и приблизив его к себе, с яростным оскалом прошипел: —Может мне наказать тебя? И подозвав к себе Канаду и Японию, Америка достал маленькую коробочку из кармана. Первые подхватили русского и принялись крепко держать его. А голове России что-то щёлкнуло.«Нет… Нет-нет-нет! Мать вашу, нет!»
Приглушённый крик раздаётся на округу, заставляя птиц встрепенуться и улететь с насиженных веток деревьев. Погашенная, о ладонь Федерации, спичка падает на сырой асфальт за ненадобностью.«Тушили о его запястья спички, Подростки — самые жестокие обидчики»
Очередной крик и резкий удар по лицу, а после злое: —Заткнись! Поджав губы, искусывая их в кровь, Россия сдерживает боль. Руки нещадно «горят», покрываясь мелкими но такими болючими волдырями.«На них синими глазами смотрит И о помощи уже не просит»
Федерация не кричит, не хочет ещё больше обозлить Америку. Слёзы, словно крупные драгоценные камни, скатывались по лицу, поблёскивая в свете, уже вышедшей из-за туч, Луны, оставляя после себя неприятные дорожки, что холодили и раздражали нежную кожу. Открыв свои чистые синие глаза, славянин смотрит на США, который поймав этот взгляд на секунду замирает. В этих глазах было столько боли, причём не столько физической, сколько моральной, что даже Штаты невольно, даже совсем незаметно, ёжиться.«Он не имеет права даже на слёзы, Ведь мальчики не плачут»
На окраине души что-то шевельнулось, что-то совсем неизвестное и заставляющее Америку убрать коробок спичек обратно в карман, произнося: —Оставьте его, я сделал всё, что хотел. Канада и Япония кивают, отпуская славянина, последний же падает на пятую точку, вновь прикладываясь головой о стену. Хмыкнув, американец, перед тем как уйти, бросает: —Пока, неудачник! И уходит. А чего Россия ждал? Что тот, замерев на секунду, поймёт, что делает неимоверно больно? Глупо так думать. Рука непроизвольно сжимает одежду в районе сердца, стараясь хоть как-то заглушить эту боль, разрывающую тебя изнутри. Слёзы градом продолжают стекать по личику России.Почему боль всегда причиняет тот, кого ты безмерно любишь?
«Не может быть иначе, Ты бей и издевайся, Ведь мальчики не плачут»