Спокойной ночи, папа

- Мне нужно, чтобы ты присмотрела за мальчиками и Кири. Флёр закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее в широком кресле с чашкой чая. Привычная беззаботная улыбка исчезла с лица мужчины. На её места пришла другая, более пугающая, не предвещающая ничего хорошего. Его собеседница, сделав из чашки пару глотков, по-птичьи склонила голову. Этот жест означал, что она просит назвать причину. - Понимаешь, они совсем уже выросли и, как ты успела заметить, все в меня пошли. Засранцы. Им приключения на задницу найти всё равно что в носу поковыряться. Флёр небрежно махнул рукой и поморщился, словно факт родства с близнецами и девочкой его расстраивает. Женщина напротив улыбнулась, поставила на низкий стол чашку и, показав на свою серьгу в правом ухе, достала из кармана сиреневый прозрачный камушек, формой и размером напоминающий человеческий зуб, протянув его Флёру. Мужчина принял подарок, положил его в карман штанов и продолжил: - Я знаю, что не смогу уберечь их от всего, но и ты пойми меня, я не могу не волноваться за них. Они же мои дети и твои крестники, кстати. И ещё, - Флёр приблизился к женщине, оперившись руками об стол, - прошу я об этом не просто так. Меня прижимают к стенке и тех, кого я люблю, должны быть в безопасности. Надеюсь, ты понимаешь о чём я. Если что-то случится, ты должна их защитить, а иначе под удар попадёт не только наша семья. Под взглядом мужчины захотелось свернуться в комочек. Понимая всю серьезность ситуации, женщина кивнула, опустив разноцветные глаза. - Спасибо, Рысь. *** Монетка перекатывалась через фаланги пальцев, подлетала к потолку и вновь опускалась в умелые руки мальчишки. Он, не отрываясь, следил за двумя другими. Другой менее ловкий мальчик с тёмно-розовыми глазами что-то шумно шептал, проводя исцарапанными пальцами по страницам толстой, изрисованной непонятными символами и формулами, тетради. Его ничего не волновало и кажется он уже забыл, сколько вот так вот сидит, скрючившись над тетрадкой. Ещё один мальчик с иссиня-черными волосами, сидя в углу возле окошка, держал руки над прозрачной сферой. Вокруг неё медленно плыли железные пластины, а в самой сфере, в самом центре, червями извивались фиолетовые нити. Мальчик с монеткой молча наблюдал за происходящем и, по правде говоря, ему это не нравилось. Чувствовать себя беспомощным, не способным ничем помочь своим друзьям постепенно доводило до тика. Ещё раз подкинув монетку, мальчик не смог её словить, и она с громкий "Там... Там-там" ударилась об каменный пол. Мальчик, в чьих руках была сфера, подскочил от испуга. Нити в сфере потускнели, безжизненно упав на дно, а железные пластины расщепились на мелкие пузырьки и исчезли в воздухе. - Яр, - прошипел мальчик, сжимая руки в кулачки. Иссиня-чёрные брови нахмурились, а губы исказил злобный, почти собачий, оскал. - Не специально, - Яр с самым невозмутимым видом поднял монетку, запихнув в карман штанов. - Заканчивайте уже. Это бесполезно, Аои, не за чем себя мучить. Разом всё переменилось. Злость мальчика буквально на глазах сдулась как воздушный шарик, оставляя после себя чувство усталости. Аои цыкнул, признавая чужую правоту. Левой рукой он потёр переносицу, а правой вцепился в волосы на затылке. Глубоко вздохнув и выдохнул, он опустил руки, смотря на друга уставшими глазами, красными от непривычно большого объёма бумажной работы и недосыпа. - Ты прав, Яр, что-то мы засиделись. Эй, брат, - мальчик повернул голову к тёмноглазому, совершенно пофигистически относившемуся к каким-то посторонним шумам на фоне. - Юма! - уже громче повторил Аои. - Ясно, - мальчик повернулся к Яру. - Разбуди его, пожалуйста. Сил вообще не осталось. - Что бы ты без меня делал. - Убил бы своего конченого братца. Яр фыркнул. Подойдя к письменному столу, мальчик одним ловким движениям схватил Юму в захват так, чтобы тот не смог вырваться, и оттащил от злополучной тетради. - Отвянь, сука, я те морду отгрызу! - закричал Юма и даже попытался укусить Яра, но, к счастью своей целой руки, тот вовремя увернулся. - Морду отгрызёшь? Интересно, и как же ты это сделаешь? - ехидно осведомился мальчишка, пресекая любые попытки Юмы добраться до стола. Тот пихался и и легался, но ничего не помогло. В итоге, чтобы хоть как-то отомстить наглому обрывальщику мыслительного процесса, Юма вцепился зубами в его руку, не забыв как следует её обслюнявить и, на случай если ему окажется мало, оставить парочку ярких отпечатков зубов. Яр усмехнулся, погладил свирепого мальчишку по голове, словно маленького злобного котёнка и уже без труда потащил в сторону двери. Аои, запихнув тетрадь брата в сумку, а свою сферу выкинув из окна, предварительно выудив оттуда парочку нитей и сложив их в пробирку, после перекочевавшую в карман той же сумки брата, спокойно побрёл к выходу из кабинета, не забыв запереть его. - И как же вы собираетесь возвращать ему память? - таща злобно пыхтящего Юму, осведомился Яр. Троица из пустого коридора двинулась к закрытому проходу с дополнительной лестницей. Можно было назвать её пожарной или запасной, да только это была обычная лестница с выходом на чердак, в подвал и на балконы каждого из этажей, поэтому в целях безопасности и ненадобности, так как пожары или нечто подобное в этом заведении не происходили лет сто, этот проход закрыли. Но старшекурсники, любящие на переменке выкурить сигарету другую, уже давно сломали замок, поэтому проход открыт постоянно. Только открыли проход-то они в своём крыле, а там, где уже давно появляться не будут, а именно в крыле младшекурсников, открывать что-то посчитали бессмысленным. И поэтому справляться с этим пришлось близнецам. - Не знаю, - честно ответил Аои. Его лицо было похоже на каменную, не выражающую никаких эмоций, маску. - Если можно было я бы вообще её не возвращал. Яр поднял тёмную левую бровь, всем видом изображая непонимание ситуации. - Я-яр, ты бы видел его! Он изменился, полностью. Такой тихий и спокойный, никуда не лезет, ничего не трогает... - Ваши задницы из дерьма не вытаскивает, - хмыкнул мальчик. Хотя, в некотором роде он его понимал: Маор Берилл-Ворон был тем ещё типом. После мысленно дал себе подзатыльник, потому что понимать таких людей как Аоилимир Берилл-Ворон это уже клиника. Аои нахмурился. - Думаешь, это был он? - Уверен в этом. - Кивнул. - Ладно. Но... Он так давно не был нашим папой и... Просто, понимаешь... Это не объяснить словами. - Не лебези, как твой брат, тебе не идёт, - рыкнул Яр. - Колись в чём соль. Аои переменился в лице. Маска спала, а вместо неё на мальчика смотрело нечто жестокое в своих мыслях и действиях. Яр поморщился от очередной перемены поведения друга, но промолчал. - Хм, умный ты парень, Яр. И всё же... Мальчики спустились вниз и вышли в коридор младшекурсников. Шум тут же настиг троицу, проглотив последние слова Аои. В свои четырнадцать, а то и младше тригод, дети оставались детьми, и детские игры с простыми громкими разговорами в коридоре не были чем-то странным. Более-менее протолкнувшись через толпу, мальчики заняли подоконник в самом уединённом месте: возле аудитории Сире Магно-Дио - женщины консервативных взглядов, жуткой и с очень, очень чутким слухом. Желающих громко поболтать или лишний раз пикнуть под дверью преподавательницы никогда не было. Яр, повернув монетку несколько раз, подбросил её в вверх, на ходу проговаривая простую формулу заклинания заглушения звуков, которой его обучил Аои. Монетка зависла в воздухе больше положенного, но сразу же опустилась мальчику в руку, плавно и осторожно. Заклинание сработало. - Я не много знаю о нашей семье, - продолжил прерванный диалог Аои. - Точнее, конкретно о нашей семье. Родственники со стороны отца никогда не внушали мне доверия, а после того пожара совсем с ума посходили. - Аои, почти вся ваша семья сгорела в огне, как им быть после всего этого нормальными? - Это верно, но в тот день пожар произошёл не случайно. Дом подожгли. Конечно, виновника ищут, но это бесполезное дело. - Хм. - Яр почесал подбородок. Наверное, он должен был испугаться такому заявлению. "О, нет, как же так?! Кто-то намерено хотел вас убить! Почему ты не скажешь взрослым?!!" или, наконец, самое простое "Это просто ужасно", но Яр лишь задумался, перебирая варианты известных ему кандидатов в потенциальные убийцы. За время общения с Аои, Юмой и Кири его уже можно было мало чем удивить. - У тебя есть соображения, кто это мог сделать? - Не найдя никого более подходящего, Яр спросил напрямую. - Скорее всего тот, из-за кого и всполошилась вся родня отца. - И как же это связано с памятью твоего папы? - Папа знал его. Того, который угрожает всей нашей семье и того, кто нас пытался сжечь. - С чего ты взял? - Не только я так считаю. Это и Кири подтвердила, и не только. После нашего похищения всё пошло наперекосяк. Понимаешь, мы играли и думали, что всех обманываем. Потом поняли, что на нас некто ведёт охоту. Не знаю, как объяснить. Просто этот некто нас преследовал и, наверняка, он же и похитил. Но нас освободил папа, значит, ему было известно больше нашего. - А если он просто, ну не знаю, нашёл вас раньше остальных и освободил? - Ага, нашёл. Потом схватил за шкварники и отправил домой, наказав сочинить правдоподобную слезливую историю об плохих и хороших дядях. - Хм, убедил... - Яр опустил глаза, его руку всё ещё грыз младший Берилл-Ворон. - И как в вашу кривую историю поверили? - усмехнулся мальчик. - Ну, Юма тот ещё актёр: талант великого Фреязницкого и рядом не стоял с его истерикой. - О, Марука, с какими чудовищами я дружу? - С самыми отбитыми на голову, которым ты всё равно раз за разом помогаешь и не оставляешь на улицах Нижнего города, - охотно подсказал Аои. - Вероятно, это и есть любовь? - В гробу я видел таких любовников. - Я возжелаю тебя, мой покорный раб, дабы исполнилась твоя последняя воля, - внезапно выдал Юма. Воспользовавшись заминкой, мальчишка вывернулся из вынужденных объятий и со скоростью невероятно быстрой для вечно неуклюжего недоразумения, который даже стоя может упасть, зацепившись за собственную ногу, побежал в конец коридора, расталкивая на своём пути перепуганных Каэрэ. Яр и Аои проводили взглядом нескладную фигурку, которая, добежав до конца, буквально запрыгнула на руки к старшекурснику и полезла к нему целоваться. Яр тактично отвернулся, прокашлявшись в кулак и кажется чуть-чуть покраснев. Аои, с вечной ехидной улыбкой, продолжал рассматривать двух мило воркующих голубков. - Эх молодость, эх любовь! - Мальчик улыбнулся шире, но тут же сник. - А по правде, скорей бы он съехал. Эти игрушки для интимных игр, которые он разбрасывает по всей комнате, меня порядком задрали. Так он же имеет наглость ими при мне пользоваться! - Только не надо делится со мной подробностями личной жизни своего брата, - смущённо пробормотал Яр. - Ха-ха, ну как скажешь. - И ещё, Аои, - на лицо Яра заползло беспокойство, - сделай что-нибудь с Ури? - С ним? - искренне удивился мальчик. - Он что-то натворил? - Теоретически ничего, но... ты не заметил, как этот дуэт "Ренеса-Урис" начинает вливаться в нашу компашку? - В этой ситуации я предпочитаю придерживаться политики брата. Политика Юмы - не видеть дальше собственного носа. Яр начинал раздражаться. - Да? А когда он в постель тебя затащит? Что ты тогда будешь делать? - Ну, как что Яр? То, чем обычно там и занимаются. Аои ухмыльнулся и слова Яра, похоже, не воспринял всерьёз. Мальчик бы обиделся на такое обращение, но он же не ребёнок. Иногда Яру очень хотелось треснуть чем-нибудь тяжёлым и первого, и второго Берилл-Ворона, чтобы, играючи с опасными игрушками, не забывали, что они опасны, и держали ухо востро, а не шутили и ухмылялись. - Можешь ехидничать сколько угодно, но от правды тебе не убежать. Мальчишка этот не простой, хотя сразу и не скажешь, конечно. Аои, ты присмотрись, правда, он... - Яр, ты преувеличиваешь, - фыркнул мальчик, раскачиваясь из стороны в сторону, после и вовсе, спрыгнув на пол, начал нарезать круги, не производя не единого жеста руками. - Всё не так плохо. Он обычная безмозглая кукла, каких в Академии полно. Я, конечно, доверяю твоему чутью, но, Яр, сейчас оно тебя как-то подводит. Ты вообще его видел? Пустоголовая зазнайка и польше ничего. Нечего волноваться. - Надеюсь. *** Флёр открыл глаза. Сладко потянувшись и зевая, он поднялся с мягкого ковра. Окна библиотеки, которую он обнаружил случайно, в очередной раз заблудившись в коридорах, были плотно завещаны шторами, не пропуская лучиков света. Наверное, он должен был их отвесить и, как полагается приличным персонажам непонятной бредовой истории, любовно встретить рассвет. А как иначе? Вот только сейчас была глубокая ночь. Это Флёр знал и без часов. На столе стояла выговорившая до корня свеча, а рядом с ней книга. Флёр начал о чём-то задумываться после того, как по истечению последнего дня декады, ничего не изменилось. То есть ему никто не собирался ничего объяснять. Прислуга на вопросы отвечала односложно, всё чаще просто вежливо посылая своего хозяина к мужу. Это самый муж – глава партизанского отряда "ЦвЯточек" – вёл себя не менее странно. А дети… Флёр вообще подозревал, что к нему нарочно их не пускают. Возможно, он просто с непоняток надумал себе невесть что, но всё было не так просто. К примеру, о том, что в мире существует магия, Флёр смог узнать от детей, когда он, отмокающий в ванне после возни с цветами, увидел перед собой Юму. Растрёпанный и из-за чего-то нервничающий мальчик без слов обнял его, соприкасая их лбы. Мужчина не знал для чего он это сделал, но открыв глаза, Флёр никого не обнаружил. Зато после этого библиотеку нашёл. Когда он вошёл, на столе лежала эта самая книга. Флёр знал, что это тоже работа детей. Она была о расах. Их было много, а из-за смешения кровей появлялось ещё больше. У тех, кто обладал магией, дети-полукровки перенимали ген одного из родителей. Определить это можно было лишь по достижении определённого возраста. Чаще всего это было от пятнадцати тригод. Называлось это просто - пробуждение сущности, а вместе с ней приходила и магия. У тех, кто магией не обладал, кровь могла мешаться, и преобладали определённые особенности от каждого из генов. Но, чем чаще смешивалась кровь, тем меньше индивидуальных особенностей проявлялось. В итоге люди образовывали одну расу. Очень слабую, но расу. Мужчина спросил об этом у мужа и тот нехотя поведал об особенностях своих, детей и самого Флёра. Резерий – Дракон, Флёр – Тёмный, а дети, естественно, полукровки, не пробудившие ещё свою сущность. На остальные вопросы он отвечать отказался и если бы Флёр продолжал настаивать на разговоре, точно накормил бы успокоительным, дозой этак слоновьей. Флёр сидел с открытым ртом в мыслях матеря и проклиная мужа-партизана. Детей он после этого вопроса не видел. Резерий говорил, что они просто раньше уходили. Флёр злился. Ничего не понимать и чувствовать себя болванчиком среди всезнаек было отвратительно. О том, что за всё так называемое выздоровление, мужчина так и не увидел ни одного родственника, решил смолчать. О том, что ему нужно подтянуть успеваемость Юмы и исправить его поведение, решил забыть. О том, что было в саду, решил применить оба варианта. "Само получилось" От него много чего скрывали и ему это не нравилось. В очередной раз шелестя страницами книги, Флёр старался вспомнить хоть что-то. Пока безрезультатно. Но если не удаётся вспомнить, так может лучше самому всё узнать? Флёр в припрыжку пошёл гулять по особняку. Маршрут и расписание охраны, иногда патрулирующей коридоры, он давно выучил наизусть. *** Флёр еле-еле упросил мужа пойти проводить детей в поездку, буквально вырвав себе эту привилегию из его загребущих ручонок. После, когда прислуга собирала сумки детей, мужчина, мысленно перемыв все косточки мужа, признал его неисправимым бараном, подивился, как он вообще за него замуж вышел и... и потом его отвлёк этот самый муж. От его улыбки Флёру становилось не по себе, но это чувство было приятным и даже можно сказать желанным. Мужчине захотелось его прибить. Или обнять. Он не определился. И вот ровно час после обеда (Флёр забил на определение времени, посчитав это пустой тратой памяти), он, с завязанными в небрежный низкий хвост ярко-красными волосами, Аои, спящий на его плече, Юма и Кири почему-то орущие друг на друга, Рез с мордой "Я не знаю этих дебилов" и какие-то непонятные люди, молчаливые и не внушающие доверия, которые несли сумки. Пройдя через волшебный проход в арке, небольшое сопровождение очутилась перед входом в Академию. На этот раз Флёру было не намного лучше: глаза прорезало острой болью, а к горлу подкотила тошнота. Мужчина зажмурился, буквально за секунду боль оставила его. Рвотный позыв - огромное спасибо желудку - тоже ушёл. - Ты в порядке? - тихо спросил Аои. Он больше не казался сонным, скорее, наоборот, напряжённым, уставшим. Флёр только сейчас заметил нездоровую бледность мальчика. - Ты бледный, - ляпнул мужчина и тут же захотел прикусить себе язык. Хотя с другой стороны вполне нормально, что папа интересуется здоровьем сына. Аои поджал губы и отвернулся. - Не выспался. - Точно? - Сам как из гроба вылез, - фыркнул мальчик, отстраняясь от родительского плеча. - Язва, - бросил вслед Флёр. Аои с грацией, как и у отца, кошачьей направился к толпе своих одногруппников, где тёмноволосый высокий мальчик, обхватив голову Юмы и заразительно смеясь, лохматил чужие волосы. - Весь в тебя, папуля, - пропел через плечо старший близнец, сладко улыбнувшись. Мамаши и папаши, собравшиеся проводить своих чад в долгий путь, прощались так, будто никогда в своей жизни их больше не увидят. Флёр скривился. Излишние проявления чувств вернули ушедшие глазную боль и тошноту. "Гадость" - Хреново выглядишь, - Рез под руку с Кири появились из неоткуда. Отец и дочь схоже, даже можно сказать одинаково, сморщили носики. - Пойдём попрощаемся с детьми и домой. С тобой что-то не так. - Скоро должен прийти доктор, - тихо, но отчётливо произнесла Кири. - Неа. Всё хорошо. Просто с непривычки укачало. А вы, наглые тараканьи недоразумения, меня ни в какой дом не затащите. Я остаюсь здесь и точка. Рез и Кири обречённо вздохнули. Суматоха с сахарным прощанием продлилась приблизительно минут десять, пока к группе не подбежал уже знакомый Сире Норки. Его маленькие ножки цеплялись друг за друга при быстрой ходьбе, так что человек раза два так точно был в шаге от того, чтобы пропахать носом каменную дорожку. Мужчина вытер пот со лба и шеи белым платочком, после, засунув его в карман мантии, писклявым голосом призвал к порядку разбушевавшуюся молодёжь. Но дети на то и дети. Слова преподавателя они послали на все далёкие дали, продолжив смеяться и обсуждать поездку. Сире Норки злился и смешно краснел. В этот момент он был похож на мелкого жирного злого хомяка. Флёру показалось это сравнение смешным. Мужчина спрятал смех в кулаке, замаскировав его под кашель. Кири толкнула его в бок и одарила взглядом, очевидно обязанным призвать его совесть, ну или в крайнем случае тактичность. - Там призывать нечего, малышка, - сказал Флёр Кири, уже не сдерживая смеха. Девочка отвернулась. - Ты о чём? - Рез вопросительно выгнул бровь. Флёр помахал головой. И рукой для эффекта. Ещё чуть-чуть и портал откроют. Взъерошенный Юма подбежал к родителям, Аои прошёлся шагом. - Я буду по вам скучать. - Мальчик крепко обнял отца, потом и папу. Флёр потрепал мальчика по голове. Юма обернулся на отца, который спорил о чём-то с Аои и, пытавшийся их разнять, Кири. Прикусив нижнюю губу, мальчик жестом попросил Флёра наклониться. Мужчина присел на корточки. Юма крепко обнял его за шею, зашептав в самое ухо: - Это просила передать тебе Рысь, - мальчик вложил в руки Флёра свёрток. - Там и от нас. Не показывай это никому, спрячь понадёжнее. - Мальчик отстранился. Переливы тёмных розовых цветов в глазах завораживали. Флёр пару раз моргнул, прогоняя наваждение. - Пожалуйста, пап, будь осторожнее. - Юма поцеловал его в щёку и улыбнулся. Флёр спрятал свёрток в кармане штанов. Аои, наругавшись с отцом, подошёл к папе и также крепко его обнял. Мужчина вздрогнул и хотел было спросить, почему у мальчика в тёплую погоду такие ледяные руки, но близнец отстранился, и вместе с братом ушёл к остальным. Сире Норки открыл проход в арке. - Так, все здесь? Два, четыре, шесть... - Палец, похожий на сардельку, прошёлся по ученикам. - Хорошо, никого не забыли. Давайте, все по одному проходим в портал. Мальчики помахали семье прежде, чем скрыться в портале. Непонятное давящее чувство сжало внутренности Флёра. Это было неприятно, почти ощутимо больно. Он не хотел, чтобы они уходили. Он хотел их вернуть. Рука сама потянулась к бугорку в штанах, там, где лежал свёрток. "Что же, - мысленно вздохнул Флёр, - придётся копаться в этом говне. А детишки-то умные" Все в меня пошли. Засранцы.