Megatron/Poetry

      Мегатрон не писал военную лирику.       Конечно, он писал о войне. А как же иначе? Война была всеобъемлющей. С каждым днем Мегатрон все глубже погружался в нее. Ради нее он изменил свой корпус, превратившись в оружие, – таким он не был даже в бойцовских ямах. Война проникла в его механизмы, просочилась в топливные магистрали, изменила пульсацию его искры.       Как бы Мегатрон ни сопротивлялся, он продолжал писать. Стихи сочились из него, как топливо из ран. Так что – да, он писал о войне.       Но он не писал военную лирику.       Во всяком случае, не настоящую военную лирику. Такую, какой ей полагалось быть.       Военная поэзия служила пропагандой. Слава великому Кибертрону, слава его отважным солдатам, расправляющим крылья, и все в таком духе. Написанную в ритме, сопровождающем марширующие армии, ее полагалось читать под рев реактивных двигателей и грохот танков.       Стихи Мегатрона о войне были совсем иными.       О, он мог бы написать и такое. Ему хватило бы мастерства, он бы подобрал слова и даже нужный тон, чтобы произнести их, если бы захотел. Он не чурался пропаганды или полуправды, манипулируя слушателями с помощью тщательно продуманных речей. Его не терзали угрызения совести – он совершал злодеяния и похуже.       Он даже сочинил несколько стихотворений в пропагандистском духе в начале войны. Тогда он еще предсказывал быструю победу. Тогда он еще планировал сохранить – хоть в какой-то мере – чистоту идеологии.       Это было до того, как Орион стал Праймом. До Симанзи.       А после Мегатрон написал стихи о войне, настоящие стихи, вдохновляющие и в то же время правдивые.       С тех пор война стала еще страшнее.       Мегатрон по-прежнему писал пропагандистские тексты. Они давались ему легко и получались весьма действенными. Его речи по-прежнему волновали, разжигали искры, вдохновляли мехов, которых он не знал, отдать жизнь ради его славного дела.       Но эти слова не складывались в стихи.       Он пытался. От вымученных строк становилось кисло во рту. Когда он упорствовал, казалось, он пытается провернуть сустав дальше, чем позволяет конструкция.       Он мог лгать. Но он не мог смириться и лгать в стихах.