Я тобой перестрадаю, чтоб найти себя

Финальная битва далась, конечно, нелегко. Но вот потом всё было как-то совсем просто. Богиня (она же, вроде как, тётка) объявила, что на небеса их, конечно, не вернут, да и надо ли оно им? А вот заняться каждому чем он хочет – почему нет? У Хаккая и Годжо впереди путь на Восток, домой, если богиня не надумает его им сократить. Только двое – и машина. Как «татра», Мирек – и Иржи, пусть так. А мартышку Санзо, как и обещал, возьмёт с собой в новый путь. Если верить Прекраснейшей и Милосердной, теперь правда чётки станут ключом. И можно будет идти на зов – вот это Санзо уже приходилось проделывать. И какая разница, что зовут из параллельного мира. И что, с другой стороны, это должен быть зов родной крови. Просто идти вперёд. Просто попрощаться с товарищами – зная, что не навсегда. Может, даже в этой жизни ещё свидятся. Обнять сперва Годжо, а то нечестно и ещё что подумает, потом, наконец, Хаккая – и понять: уже не больно… А вот хорошее будет помниться до конца дней и дальше. Перед самым открытием прохода богиня скажет ещё: – Конзен, деточка, это же прекрасно, что в нынешнем воплощении ты такой вредный! Впрочем, тебе решать, было ли проклятие, всё у тебя в голове! Сами собой перещёлкнутся бусины, маревом заколеблется воздух… Пахнёт совсем незнакомым ветром – неужто с моря? И Санзо с Гоку сделают шаг вперёд.

* * *

Чёрное платье, белые руки, белый свёрток у груди. Корзинка рядом на камне. Перед глазами ворота, и всё как в старых книгах – оставить на крылечке, постучать или позвонить в колокол, уйти не оглядываясь. А думается всё равно о гораздо худшем. – Мари! Только не в воду! Вздрогнула. Но ребёнка не уронила. – Ты? – Представь себе. – Санзо, – Гоку посунулся поближе, – а кто родился-то? – Мальчик, – ответил монах раньше Мари. – Была бы девочка – в её обители и осталась бы. Монахиня – хотя нет, ещё нет, волосы ведь не под покрывалом – только кивнула, изумлённо смотря то на одного, то на другого. – А как назвали? – не отставала мартышка. – Жорж Александр, – и крепче прижала к сердцу, будто раздумала и отдавать, и показывать. – А Александр-то с чего? – Санзо зашёл сбоку, надеясь всё же заглянуть в лицо своему сыну. Мелкий возился и уже начинал сердито пищать. – Тебя ж, безумный монах, звать как-то типа Сандро! – Санзо я. Генджо Санзо. Блин, а приятно… – Тебе приятно, а все муки мне. – Я затем и пришёл и мартышку… то есть Гоку прихватил, чтоб сделать твою жизнь полегче. Тебе ведь ребёнок не нужен? Так мы воспитаем. – «Не нужен» – это неправильные слова. Просто я не смогу быть с ним рядом, – она чуть встряхнула маленького Жоржа Александра, перехватила поудобнее, укачивая, и Санзо наконец смог его разглядеть. Такое маленькое существо, пока ещё с совершенно неопределёнными чертами, черноватыми тенями в глазах и белым пухом на голове… Страшно и подумать о том, чтобы взять на руки. Но скоро будет надо, и это только первый шаг. А тут ещё Гоку: – Какой миленький, на тебя похож! – Это пока одному Богу ведомо, – нахмурилась Мари. – И у вас, уверена, грязные руки, так что… – Вымоем, – обиделся мальчишка. – Нормальные у меня руки, – огрызнулся и Санзо. – Сиди уж. Я всю войну была медсестрой, а вот ты про микробов явно не соображаешь, и он тем более. – Микробов я и «очищением от зла» могу шугануть. – Молчи уж, еретик, хотя бы не здесь, не в святом месте! – Так пойдём в другое, ты ведь уже не собираешься оставлять нашего сына здесь? Очень вовремя он это сказал, на них уже начинали коситься из окон. Мари уложила мелкого в корзинку, которую упрямо понесла сама. Санзо зашагал со стороны корзинки, пытаясь как-то вписаться в движения Мари и, если что, подхватить обоих. А Гоку – со стороны Санзо. Так дошли до моря. Шум его слышали всё это время, уже успел стать привычным. – Вы топиться хотите или ждать корабль в Африку? – поинтересовалась мартышка. – Помолчи. И рекомендую сходить искупаться, ты же тоже море видишь в первый раз? Вот и оставь нас на полчасика. Гоку если и обиделся, то не сильно. Убежал. – Так. Конструктивный вопрос, – Санзо повернулся к Мари. – Мать, ты его хоть кормила? – Сегодня или вообще? – Последний раз – когда? – он поймал себя на том, что голос стал тихим и бешеным. Как перед выстрелом. – Пара часов. И не я, а сёстры, смесью. Я те же пара часов как встала с постели. И сразу сюда. – Понял. К груди не приложила ни разу. – Что за непристойные намёки… – Да при чём здесь. Просто у нас очевидно нет смеси, нет пелёнок и вообще ничего нет. Есть деньги, у меня, но тут они не имеют хождения. Вывод прозрачен: покормить бедолагу и всем вместе валить в мой мир. – Ты ненормальный. А самое ужасное, что я с этим ничего не сделаю. Потому как не могу оставить своего сына на попечение безумного еретика без собственного пригляда. – Тем более что еретик материально обеспечен, влиятелен и ему решительно плевать на то, кто и что подумает о его личной жизни. – Ты ещё замуж позови. Раз уж таким нечестным способом лишил меня пострига. – Я подумаю. Помни одно: немало лет назад однажды я просто увидел тебя во сне. И именно поэтому мы встретились. Пойду тоже в море макнусь, больше не будет возможности, а Жорж наш Александр вот-вот проснётся и расплачется.