Я тобой перестрадаю, чтоб найти себя

Что Мари вообще о нём помнила? Бессовестный напор. Голос, глубокий и серьёзный, какой бы бред он ни нёс. Запах сигарет – и пороха? Иржи тоже курил, но ведь всегда как можно дальше от неё. И Иржи тоже стрелял, убивал врагов – но то было давно. Так же давно, как и её, Мари, служба в госпитале. А этот безумный монах, похоже, живёт на войне. У него беспощадный взгляд. У него сто тысяч шрамов. Он как будто пытается забыться, ставит всё с ног на голову. Выбирает её, Мари, зовёт за собой. Или это не ради забвения? Такое чувство, словно её надо увести прочь от людей, чтобы жить не мешала, словно она – самая опасная, заразная тварь, которой не место рядом с Иржи, не место среди всех этих… Собственно, это они безумцы и твари. А значит, белобрысый собирается именно её, Мари, от них избавить. Всё-таки на опасных тварей не смотрят так, как он на неё. Скорее она для него как редкая книга или карта сокровищ. Как удивительный артефакт. Ну что ж. Иржи, конечно, всё равно, с кем и куда она уйдёт. Особенно если его сердце и впрямь несвободно. Да и ей, по большому счёту, не так важно, с кем познать всё. Уж лучше с кем-то, кому хотя бы не всё равно. Так сказала она себе – и скоро ощутила чужое тепло. Внимание – не очень умелое, но ведь и такого никогда не было. Правда, почему не побыть в эту ночь королевой? И этот парень, конечно, псих, и верует другому богу, да и то, похоже, как попало. Но хорош, очень. Каких же кровей в нём намешалось, глаза раскосые, а такого удивительного цвета, скулы широкие, а волосы светлые… На одну ночь даже слишком роскошный вариант. И очертя голову Мари позволила Сандро, или как его там, себя охмурить. Всё до конца позволила. И жалеть об этом совсем не хотелось. Даже если она так и не поняла, куда именно заехала из Северной Африки вместе с Иржи, его дружком и «татрой» и каким образом все они сумели вернуться обратно. Даже если она и безумный монах больше никогда не увидятся. Так и планировалось. И последствий Мари тоже не боялась. Даже обрадовалась, когда точно узнала, что они её не миновали. Только вот надеялась на дочку, все приметы под это подгоняла, а родился мальчик. Придётся оторвать от сердца!

* * *

И до этого оставалась ровно минута, когда вдруг объявился псих, еретик, отец ребёнка, Сандро… Санзо он. И предлагает чуть не весь мир к ногам, и не только своему сыну, но и ей, Мари. И она слушается. Прикладывает Жоржа Александра к груди – и отдаётся ощущению, которого, как ей казалось, не суждено изведать никогда. Самому прекрасному на свете. Наслаждается этими минутами, пока Санзо не видит. …Нет, немножко всё-таки видит. Уже вернулся, с волос капает, джинсы и майка переброшены через руку, а на себя он накинул только свою белую хламиду. Мари невольно уткнулась взглядом ему в грудь. Чувствовала, что и он сейчас – так же. Хотя он и на сына смотрел. – Почему ты настоял?.. – У меня вне профессии очень бессистемное образование, но я знаю умное слово «антитела». Мне вот не досталось материнских – и выросло что-то странное. – А ты милый… иногда, – и тут же она отвлеклась на сына, ему совсем не нравилось, что она разговаривает, пока кормит. Только когда Мари поняла – насытился и засыпает, добавила: – Но коварный. Теперь точно с вами уйду. – Ну и отлично. Сейчас обсохну, оденусь и идём. Тут и его мальчишка вернулся: – Санзо, дождь начинается! – и взгляд у него был тревожный. – Ну, это ж разве дождь? – вот такой улыбки Мари у него точно ещё не видела. Еле отвела глаза, взглянула на небо. – И точно, это слепой дождик, тучи жалкие, солнце светит. А ведь говорят, что дождь в дорогу – к счастью! – Вот и отлично. А дай мне мелкого, спрячу под облачение…