Баллада о Пламени Дракона

      Оглушающий каменный грохот разрывал барабанные перепонки, пол пещеры кажется приподнялся, наклонился и стряхнул нас куда-то вниз, в разверзшуюся пасть горы. Судорожно вцепившись в плечи крепко сжавшего меня, матерящегося на чём свет стоит Кили, я ощутила, как мы летим во что-то вязко-зловонное и душное. Мимо нас проносились остальные разгневанные гномы, сумки с оружием и рюкзаки с провизией и одеждой. Мир обернулся каким-то сплошным невообразимым месивом непросохшей одежды, барахтающихся тел и выстрелов.       Стрелял Двалин, в этом можно было не сомневаться. Как он хоть что-то различал и попадал в этих потёмках в громко визжащих троллей одному Махалу известно. Я даже не знала, что это именно тролли, пока Кили не обматерил по пятое колено их пресловутых предков. Если бы не он, я бы, наверное, вообще с ума сошла от страха, а так только тряслась, как осиновый лист, и громко ойкнула, когда мы кубарем приземлились на скользкие камни.  — Жива? — выдохнул бешено бранящийся Кили, каким-то чудом сумевший развернуться так, чтобы я упала сверху на него. — Белли, блядь, ты меня вообще слышишь?!  — Угу, — даже оглушённая выстрелами и раздающимися вокгруг криками я не могла не думать о том, что он ударился спиной об эти ужасные камни, ещё и я сверху навалилась. — Очень больно?  — Нашла о чём переживать, — усевшись и удерживая меня одной рукой, гном нащупал свой пистолет и, сунув его мне, принялся дальше шарить по камням. — Стрелять умеешь?  — Нет… — он издевается, в самом деле?  — Вот сейчас и научишься, он почти без отдачи. Целишься и нажимаешь на курок.  — Вот так?! — ощущая себя контуженной на всю голову, я всё же каким-то чудом сумела сосредоточиться и, взведя курок, пальнула в одну из тёмных косматых теней. — Да?!  — Почти молодец, — буркнул гном, тут же вжав меня в камни, когда на нас обрушился поток отборной брани и град ответных выстрелов. — Только больше не пытайся укоротить Бофуру усы, он ими очень дорожит.  — Что б вас! Как вы вообще в этих потёмках что-то различаете? — зажав в руке рукоять пистолета, как будто она была моим единственным шансом на спасение, я пыталась рассмотреть хоть что-то в царящем вокруг хаосе из движущихся тел и вещей; но даже зажигаемые Торином световые шашки не давали мне этого сделали. — Я же могла убить его!  — Вовремя сообразила, возьми с полки огурец! — снова подняв на ноги, Кили загородил меня от подобравшихся к нам слишком близко троллей. — Привет, погранцы, огоньку не найдётся?  — Топай вниз по тоннелю, проверишь, что у нас есть, — гоготнул грузный детина в обтрёпанной военной форме, обдав нас зловонно-кислым дыханием. — Может и сам с нами своей рыжей зажигалкой поделишься?!       От его громкого ржания у меня снова заложило уши, но ещё страшнее стало, когда Кили, отпихнув меня в руки Дори, зарядил остряку кулаком в челюсть. Я готова была умолять его остановиться, но завязавшуюся потасовку было уже не прекратить. Удары сыпались один за другим, крики заглушались выстрелами продолжавшего палить Двалина, и среди всего этого разыгравшегося хаоса нас продолжали теснить в нижние ярусы горы.  — Кили! — окончательно потеряв из виду своего безбашенного недокавалера, я готова была уже и сама снова выстрелить, но вмешался отвёвший мою поднятую руку Ори.  — Тише ты, — хрипло буркнул он, утягивая меня в сторону от основной толпы. — Нам бы отстать немного.  — Зачем, чтобы вознести молитву Махалу?  — Чтобы решить, как помочь нашим. Ты когда-нибудь слышала о конспирации?  — Там Кили бьют!  — В жизни ещё такого не было, чтобы его кто-то побил, — мы были уже на освещённом тусклыми лампами каменном мосту, когда Ори заметил ещё одного конвоировавшего нас тролля и попытался врезать ему под дых, чтобы тот не висел у нас на хвосте. — Помоги мне Единый!..        Не знаю, кто там кому изволил помочь, но вот мне оба эти драчуна помогли весьма славно. Сцепившись не на жизнь, а на смерть, они лягали и дубасили друг-друга кулаками так активно, что несмотря на все мои старания держаться подальше, прилетело и мне. Чьей-то пяткой по колену. А нужно отметить, что пресловутый мост был не только узок, как единственная извилина того, кто решил, что в найденной впопыхах пещере безопасно, но и не имел перил. Не успев для приличия хотя бы истошно завизжать, я вдруг почувствовала, что осталась без каменной опоры под ногами и неуклюже пикирую вниз — куда-то в непроглядную пасть подгорного ущелья.       Сверху ещё доносились выстрелы вперемешку с отборной бранью троллей и гномов, и даже можно было различить тусклый свет длинных ламп, но мне было не до этого.       Позабыв слова всех молитв к Единому, я мысленно прощалась с жизнью.       Потому что отродясь не умела летать.       Святые тортики, как же это страшно — понимать, что вот-вот разобьёшься в лепёшку, и никакой доктор тебя обратно уже не соберёт и не починит. Говорят, что в такие минуты перед глазами проносятся картинки минувшей жизни, однако мной владели совсем иные чувства — я безумно боялась боли. Я была не готова к ней.       Ещё больше я была не готова в кромешной темноте приземлиться на резвящуюся парочку.       Завизжавшую в унисон так, словно на них сам Смауг Великий и Ужасный напал.       При всех моих скромности, неопытности и невероятном испуге я всё же сумела понять, что спасшие меня от неминуемой смерти своими страстно двигающимися телами ревущие оголтуи не в салки здесь в темноте играли.       К такому меня жизнь и Гэндальф точно не готовили. Краснея, как варёный рак, я кубарем скатилась с продолжавшей истошно визжать особы женского пола и оглушённая всем происходящим, в целом, и её причитаниями, в частности, попыталась спрятаться за одним из покрытых влажным мохом камней. — Красатунчик мой! Красавчик! Ну очнись же! Дай огулять тебя ещё разок!       Раздавшиеся громкие шлепки говорили о том, что писклявая незнакомка отчаянно пытается привести в чувства своего отключившегося в экстазе хахаля. Неужели я такая тяжёлая, что пришибла его насмерть?  — Прыгают тут всякие экстремалы, — гневно фыркнула незнакомка, кажется оглянувшись в мою сторону. В потёмках было трудно различить. — Любви чужой перед ужином мешают. Ну ничего, я и тебя осчастливлю, моя прелесть, вот только мяса поджарю, чтобы сил набраться.       С этими словами она подхватила подмышки своего визави и с удивительными силой и ловкостью потянула его в один из открывавшихся боковых тоннелей.       Не на шутку напуганная её то ли угрозой, то ли сладострастным обещанием, постепенно привыкая к почти полной темноте, я во все глаза смотрела на голые зеленоватые ляжки утаскиваемого тролля. Уж не им ли отужинать собираются? Быть такого не может… Или?..       Какой кошмар…       Крики и выстрелы наверху становились всё тише, и внезапно я поняла, что вот-вот останусь в этой забытой солнцем дыре совсем одна. И вряд ли смогу самостоятельно из неё выбраться. А это значит, что нужно либо срочно отращивать крылья и учиться летать, чтобы догнать моих гномов, либо не терять из виду странную парочку — они-то уж точно знают где выход. Первое было неосуществимо, второе — безумно опасно и страшно. Особенно учитывая то, какой невероятной трусихой и паникершей я была. Хорошо ещё, что Кили вооружил меня своим пистолетом, который мне каким-то чудом удалось не потерять при падении.       Ещё у меня в кармане кофты была его зажигалка с фонариком. Из-за того, что руки тряслись, я благополучно выронила её и пару минут пыталась нашарить среди холодных камней. Когда бледный голубоватый свет наконец озарил место моего падения, мне тут же захотелось вновь оказаться в темноте. Уж слишком жутким и зловещим оно оказалось: пол пещеры был усеян острыми скальными обломками и грудами обглоданных костей, которые принадлежали определённо не животным. Так вот почему так сладковато-мерзко воняет. Если это местный могильник, то нужно срочно уносить ноги. Знать бы только куда.       С трудом поднявшись на четвереньки, а потом и во весь рост, я сделала несколько неуверенных шагов и тут же завизжала настолько истошно, что сама едва не оглохла от своего отразившегося от каменных стен крика. Прямо передо мной в месте, где занималась любовью потревоженная парочка, лежал белоснежный, обглоданный крысами череп.       И подмигивал мне золотым глазом…       Откуда-то из дальнего тоннеля всё тот же писклявый голос совсем невежливо пожелал мне жить недолго, несчастливо и без туалетной бумаги. И возмущённая подобной грубостью, наконец придя в себя, я внимательнее вгляделась в свою ужасающую находку. Нет, череп вовсе не здравствовал и не подмигивал, как это показалось в тусклом свете фонарика. Просто в его глазнице лежало что-то золотое и круглое.       Сумев побороть в себе брезгливость и отвращение, я всё же решилась поднять неожиданную находку. И к своему удивлению обнаружила, что это КОЛЬЦО. Самое настоящее. Обручальное.       Неужели здесь происходила не просто романтика в ночи, а помолвка между влюблёнными, которую они так активно закрепляли поцелуями и прочими нежностями?       И я её нарушила, выведя из строя жениха?       Как неловко…       Нужно немедленно вернуть невесте её прелесть.       Может быть в благодарность она даже покажет мне где здесь выход.       И туалет.       С бумагой.       Ну почему Гэндальф и остальные гномы не предупредили меня, что через горы нужно ходить в памперсах?