Авенуа

      В студии Тэхёна белые занавески и тяжёлые бархатные шторы цвета бордо. Фотографии беспорядочно лежат на столе, в углу покоится несколько контейнеров с краской, кисти разложены по толщине, а чистые полотна прислонены к стене.       Прошло больше двух недель с поездки в Пусан, публикации новости о его отношениях и разговора с мамой. Так много всего произошло.       Сближаться с родителями оказалось не так просто. Они всё ещё общаются очень осторожно. Отцу тяжело даётся увольнение с работы, а матери — его отношения. Но они пытаются его понять, а это уже много значит. Тэхён понимает, что в этом есть много его вины. Он закрывался от них. Думал, что они должны сделать первый шаг, должны прочитать его мысли и понять всё сами. Но так не бывает. Поэтому Тэхён старается быть с ними честнее, чем когда-либо.       Просторы интернета всё ещё гудят без умолку и пестрят отвратительными комментариями. Возможно, мозг Тэхёна слишком избирательный, раз он может часами читать разное дерьмо о себе, но в итоге не запомнить ни слова. Читать дерьмо о Чимине, которого называют ужасными словами, намного больнее, но всё ещё не так значительно. Потому что когда чиминовы нежные руки ложатся на его напряжённые плечи, в Тэхёне не остаётся ни капли ненависти.       Его популярность растёт с каждым негативным комментарием всё выше. Все печатные издания и порталы только и мечтают, что взять у него интервью за суммы, которые страшно произносить вслух. И сейчас самый лучший период, чтобы заявить о себе.       Но.       Но у Тэхёна не получается думать ни о чём кроме секса. Совсем.       Волнение и предвкушение почти доводят до безумия и он никак не может понять, почему этого всё ещё не происходит. Глупые навязчивые мысли, что, возможно, они его совсем не хотят, Тэхён отбрасывает куда подальше. Потому что, кажется, если он начнёт думать об этом всерьёз — сердце разорвётся.       Тэхён чувствует немного давления, когда вспоминает, что Хосок с Чимином думают, что у него было много любовников. Желание не разочаровать переполняет, поэтому всё, что делает Тэхён в своей студии — смотрит гей-порно и читает соответствующую литературу. Он подробно изучает анатомию, заказывает через интернет смазку, презервативы, перчатки и клизмы. Тэхён покупает премиум аккаунт на порно-сайте и пересматривает все ролики в разделе группового секса. Он не чувствует никакого возбуждения, ставя перед собой только одну цель — узнать больше. Позы, физиология, техника, позиции. Он читает статьи, перелистывает форумы и дрожит от одной лишь мысли, что они действительно… сделают это втроём.       Когда приходит посылка со всем заказанным, Тэхён запирается в душе и долго пытается настроиться. Кончики пальцев покалывает, сердце где-то в горле стучит набатом. Он надевает перчатки на дрожащие руки и выдавливает достаточное количество смазки. Делает глубокий вдох, прежде чем коснуться подушечкой пальца сжатого сфинктера. Он ничего не ел с утра и достаточно почистил свой организм. Тэхён сосредотачивается и вставляет первый палец. Он не знает, какая роль ему отведена, но хочет быть готовым ко всему, чтобы их первый раз не был для Хосока с Чимином… разочаровывающим. Для Тэхёна он таким не будет в любом случае. Потому что эта одуряющая жажда, что он подавлял всю свою жизнь, наконец, выбралась наружу и сжигает изнутри.       Ни первый, ни второй палец не приносят ожидаемой боли. Однако это достаточно странно и неприятно. Тэхён осторожно оглаживает нежные стенки изнутри, сгибает пальцы, старается размеренно и систематически дышать. Немного жжётся, но не более. Он зажимает свой член у основания и начинает медленно водить по нему вверх-вниз, неторопливо, с оттяжкой. В голове всплывают детали: нежный изгиб чиминовых губ, хосоковы руки у него на ягодицах, тёплые объятия по утрам, то, что могут делать Хосок и Чимин без него, то, как Хосок сминает чиминовы губы, спускается поцелуями ниже, а Чимин запрокидывает голову и…       Тэхён распаляется, не может ровно дышать, прикладывается лбом к холодному кафелю и вставляет третий палец, что отдаётся такой острой пронзительной болью, что Тэхён тут же вытаскивает пальцы и доводит себя до разрядки интенсивными движениями руки по члену.       Это не унимает жара внутри. Потому что это всего лишь его руки, не их…       Он внимательно рассматривает себя в зеркале: широкие плечи, глубокая линия ключиц, равномерно вздымающаяся грудь с тёмными ореолами сосков, сильные большие ладони, длинные пальцы, подкаченный живот, а если спуститься ниже — выпирающие тазовые косточки, тёмная линия волос от пупка к паху и длинные ноги.       У мужчин из порно гладко выбритый пах и такие же гладкие ноги. Тэхён берёт бритву. Он знает наверняка, какие гладкие ноги у Чимина. Интересно, его пах такой же гладкий?       Тэхён тщательно выбривает свой пах и ноги, покрывает тело приятным кремом. Его кожа не такая нежная, как ему хотелось бы. Интересно, насколько он будет привлекательным для Хосока и Чимина?       Мандраж не проходит даже спустя долгих полчаса. Тэхён боится и очень, очень хочет.

***

      На экране еженедельная передача, где эксперты кулинарии разбирают холодильники айдолов, а на диване разнеженный тёплый Чимин и тактильный Хосок. Тэхён зажат между ними, укрыт пледом, заласканный неторопливыми мягкими поцелуями и объятиями.       Но это всё ни разу не успокаивает.       Тэхён не улавливает смысла передачи, лишь слышит своё громкое биение сердца и жажду. Она проснулась в нём с чиминового сухого поцелуя на холодном ветру. Нет, даже раньше. С тех пор, как он вышел из чонгуковой машины и увидел Хосока.       Он смотрит на спокойного Чимина и сосредоточенного на программе Хосока. Неужели они совсем его не хотят? Неужели Тэхён единственный, кому это нужно?       Он не знает, что движет им: любопытство или желание, но он следует этому мимолётному порыву и спрашивает тихо, надеясь, что его и вовсе не услышат.       — Вы… занимались сексом без… меня? Я имею в виду, с тех пор как мы вместе?       В воздухе сразу поселяется что-то тяжёлое и вязкое. Чимин замирает на секунду, а Хосок оборачивается будто в замедленной съёмке. Кадрами, обрывками, мгновениями.       — Конечно нет, — отвечает Чимин, будто это само собой разумеющееся. — Мы бы не сделали этого за твоей спиной.       — Это же не считается изменой, мы ведь все в отношениях, — Тэхён нервно улыбается и всеми силами отрицает то, что внутри почувствовал огромное облегчение.       — Это в любом случае было бы нечестно по отношению к тебе, — улыбается Хосок, мягко массируя тэхёнов затылок.       Они ведь ни разу об этом не говорили. О том, что они могут делать в отношениях и о той близости, что им дозволена, а за какую черту нельзя переступать.       — Почему ты заговорил об этом? Тебя что-то беспокоит? — Чимин приподнимается и взволнованно заглядывает в его глаза.       — Нет, я просто… почему вы не делали этого?       — Ммм, потому что хотим сделать это с тобой, — отвечает Хосок.       Тэхён чувствует облегчение и… жар во всём теле. От одной лишь мысли, что его хотят.       — Тогда почему мы до сих пор не сделали этого?       — А ты хочешь?       «Я хочу. Я так сильно хочу, что мне больно даже думать об этом»       — Да, — вырывается полушёпотом на одном дыхании. На большее Тэхён, кажется, не способен.       — Оу, — выдыхает Чимин, пока Хосок соскальзывает на пол. Он становится коленями на мягкий ковёр и кладёт свои руки на тэхёновы колени, нежно поглаживая. Тэхёну кажется, что он может сойти с ума только от этого.       — Я счастлив, что ты тоже этого хочешь. Мы… можем сделать это прямо сейчас? — он с надеждой заглядывает в глаза.       Тэхён чувствует, что горит.       — Да, да, боже, — Тэхён задыхается ещё до того, как сползает с дивана и целует Хосока сразу глубоко и долго. Он чувствует чиминовы объятия сзади и мягкий поцелуй в макушку.       — Как ты хочешь это сделать? — шепчет Хосок. Его дыхание сбито, грудь тяжело вздымается.       — Что? — не понимает Тэхён.       — Как тебе нравится? Мы можем попробовать любые комбинации. Только скажи, чего ты хочешь.       Тэхён не знает, что ему нравится. Он хочет всего и сразу. Всё, что они могут ему дать.       — Я хочу посмотреть, как вы занимаетесь любовью, — шепчет он самую ярко выделяющуюся мысль в своей голове.       — Ах, — Чимин целует его в выпирающий позвонок на шее и поднимается на ноги. — Тогда мы должны переместиться в спальню.       Тэхён видит, как горят его уши, как щёки пробуют палитру розового на себе, а грудь тяжело вздымается под тканью свитера. Он переводит взгляд на Хосока, на его яркие блестящие губы, на потный открытый лоб. Они взвинчены не меньше его.       Тэхён на ватных ногах следует за ними в спальню. Сердце выстукивает неровные ритмы в ушах, в горле, под коленными чашечками и в самых пятках. Причудливые тени занавесок играют с мягким светом ламп. Тэхёна хватает только на то, чтобы плюхнуться в кресло в углу и затаить дыхание.       Чимин останавливается где-то около кровати и смотрит на Тэхёна в упор, глазами одними вспарывает грудную клетку, оставляет ожоги изнутри и разливается приятным теплом по всему телу. Тэхён возбуждается только от этого.       Хосок стоит позади Чимина и мягко касается его плеч. Он целует его шею, чуть наклоняя голову и приспуская ворот свитера. Тэхёна ведёт, потому что, боги, это так красиво. То, как Хосок поворачивает к себе голову Чимина и мажет языком по его губам, как забирается руками под кромку свитера и задирает вверх, оголяя белую кожу живота. Чимин разворачивается к Хосоку лицом, прикрывает глаза и углубляет поцелуй, прижимаясь ещё ближе, не оставляя между ними ни одного сантиметра.       Тэхён не видел в своей жизни ничего лучше. Это ощущается таким… правильным? То, как хосоковы руки идеально ложатся на чиминовы ягодицы, сминая их, задирая ноги. Как Чимин легко запрыгивает на него, обвивая ногами, и они плюхаются прямо на мягкую кровать, не разрывая поцелуя.       Тэхён, оказывается, всё это время не дышит. Он хочет их нарисовать, хочет сфотографировать, хочет… присоединиться. Но тело будто сделано из гранита, ноги отяжелели, грудная клетка покрыта слоем бетона, заставлять себя дышать так тяжело. Но в джинсах уже так мокро и больно.       Хосок избавляет Чимина от верха и поворачивает лицом к Тэхёну. Чимин громко дышит и смотрит затуманенными глазами на младшего. Хосок ласкает руками соски Чимина и кусает за ухо, вызывая тонкий скулёж.       Всё не ощущается неловким. Возможно, они шли к этому всю свою жизнь, к тому, чтобы быть открытыми вот так.       Хосок забирается руками в штаны Чимина и давит на его член через бельё, вызывая новую волну мурашек. Им вдвоём уже так привычно знать всё друг о друге, но сегодня всё по-другому. Они будто делают это впервые, ощущения настолько острые, что становится сложно себя сдерживать.       Хосок кусает чиминово плечо, но смотрит при этом в глаза Тэхёна. Там пустота в огне горит, звёзды крошками рассыпаются, и жидкая блестящая медь на дне зрачка течёт. Для Тэхёна это всё слишком, почти яд, почти отрава. Он немного умирает внутри.       Чимин запрокидывает голову назад и тянет к нему свои руки, и Тэхён как заворожённый тянется в ответ. Поднимает своё тяжёлое тело, переставляет свинцом налитые ноги и шатается, норовя упасть до того, как дотянется руками. Он снова чувствует себя пьяным, абсолютно ошеломлённый своим сильным возбуждением и нетерпеливостью.       Но упасть в объятия Чимина кажется таким нужным и необходимым, что Тэхён больше всего на свете не хочет останавливаться. Пол под ногами плывёт волнами, а расстояние кажется таким огромным, почти непреодолимым. Но только почти, потому что как только их руки соприкасаются, как только Чимин обнимает его, для Тэхёна перестаёт существовать что-либо другое.       Всё одновременно похоже и не похоже на ту ночь. Чимин не говорит Делай что хочешь, но Тэхён может прочитать это в его налитых бронзой глазах.       Он проходится руками по тем местам на теле Чимина, где недавно были руки Хосока. Они горят. Вся чиминова кожа — точно разогретый до максимума утюг, и Тэхён бесстрашно касается поверхности руками.       Он чувствует, как его обнимает Хосок, как целует куда-то в загривок, шею, по линии позвоночника вниз, поднимая свитер до лопаток. Тэхён не думал, что можно гореть от желания, но он горит.       Тэхёну хочется снять всю одежду, остаться нагим, прижиматься телом, чтобы близко-близко, кожа к коже, чтобы чувствовать сбитые ритмы сердец.       Чимин тянет его на себя, ложась на кровать, разрешает ему вылизывать свою шею, плечи, острые крылья ключиц, и снова возвращаться к раскрасневшимся губам. И целовать, целовать, целовать. До помутнения рассудка, до неподлежащего восстановлению дыхания, до искр в глазах.       Тэхёну хочется всего и сразу: прижаться спиной к хосоковым поцелуям, тереться своим пахом о чиминов, подарить им хотя бы толику того удовольствия, что они дарят ему сейчас.       Он поворачивает голову и тянется к Хосоку за умопомрачительным поцелуем, вязким и глубоким, не похожим ни на один из тех, что он переживал до этого. Его сердце заходится бешеным ритмом.       Хосок поднимает его руки и снимает свитер, и Чимин сразу же тянет свои вспотевшие ладони, чтобы коснуться оголённого смуглого торса, груди и выше. И замереть на секунду у самых ключиц, распахивая глаза.       — Тэхён, ты… — Чимин давится воздухом, трепетно оглаживая татуировки солнца и звезды на ключицах.       Озадаченный Хосок тянется через плечо Тэхёна, чтобы посмотреть, что так удивило Чимина, и замирает сам на несколько долгих секунд.       — Когда ты сделал их? — хрипит старший, и теперь по тэхёновой груди гуляет две пары рук.       — Давно, — задыхается Тэхён. — Ещё в университете. Вам… вам нравится?       Ответ он находит в губах Чимина, что целуют его ключицы, и в руках Хосока, что пробираются к нему в джинсы.       Ему так хорошо, так сильно хорошо, что хочется скулить и просить сделать их хоть что-то более… навязчивое, серьёзное. Он не контролирует себя, когда дрожащими руками стягивает с Чимина штаны вместе с нижним бельём. Он оглаживает его возбуждение, собирает смазку с покрасневшей головки, с несильным нажимом массируя её. Как он и предполагал, у Чимина гладкий пах и такие же гладкие ноги, которые приятно оглаживать руками и губами.       Чимин откликается на каждое движение тэхёновых рук. Привыкнуть к его нежным и трепетным прикосновениям не так уж сложно. Он ловит на себе взгляд Хосока, горячий, напористый, раскаляющий до такой степени, что хочется застонать.       Тэхён выгибается в спине, когда руки Хосока в его джинсах творят такое, что глаза застилает поволокой. Он толкается в хосоковы руки, такие тонкие и нежные, способные принести удовольствие замысловатыми ласками и неожиданно сильной хваткой.       Хосок везде: громко дышит в тэхёнов затылок, губами мажет широкие плечи и мокрую шею.       Тэхён думает о том, что если бы в ту дождливую ночь шесть лет назад на его теле были бы ещё и хосоковы руки, он бы не смог уйти. Они держали бы его в два раза крепче, не выпуская до самого утра из объятий, до первых лучей солнца, пока последний чернокрылый ворон не растворился бы в углу комнаты.       Тэхён подаётся всем телом назад, когда чувствует, что Хосок отстраняется. Спине становится холодно, мурашки по спине уже скучают по нему и нет, пожалуйста, обнимай меня сильней.       Чимин приподнимается и стягивает с Тэхёна джинсы с бельём, пока Хосок достаёт из тумбочки смазку и презервативы. Он возвращается обратно, прижимая Тэхёна к Чимину сильнее, наваливаясь сверху, и всё снова становится на свои места, так, как он всегда хотел. Быть зажатым между их горячими телами, разделять одно дыхание на троих, дышать их запахом, отзываться на их прикосновения трепетом своего тела. Это самое волшебное, что может быть.       Неважно, сколько литературы он прочитал и сколько порно-роликов посмотрел. Всё, что он сейчас может — отдаваться своим чувствам, доверять ощущениям, следовать инстинктам и непреодолимому желанию сделать им приятно.       Он теряется в поцелуях с обеих сторон, пачкается в чиминовой смазке, продолжая стимулировать его возбуждение. Задирает шею, чтобы Хосок мог безостановочно его целовать. Сквозь шум в ушах он слышит, как открывается крышка бутылочки от смазки. Он зажмуривает глаза, когда Хосок пачкает его бёдра, и рвано выдыхает. Но рука старшего мажет мимо него и направляет свои пальцы в слишком возбуждённого Чимина.       Тэхён никогда не думал, что наблюдать за тем, как Хосок растягивает Чимина, будет настолько возбуждающим, таким ошеломительно горячим, вырывающим надрывный низкий стон у него самого.       — Хочешь тоже? — шепчет Хосок в покрасневшее ухо и, не дождавшись ответа, тянет его руку к сжимающемуся колечку мышц.       У Тэхёна один ответ на все вопросы — томящее и острое хочу.       Ощущения того, как его пальцы переплетаются с хосоковыми в теле Чимина — это маленькая смерть. Маленькая идеальная смерть.       Чимин подгибает ноги, комкает простыни руками и подставляет тело под хаотичные горячие поцелуи. Его светлые волосы блестят на подушке, а губы шепчут, переменно зовя их по имени, и Тэхён прямо в этот омут бросается, губами шею исцеловывает, пальцами нежные стенки изнутри оглаживает.       — Боже, боже… так хорошо, — Чимин изгибается дугой, заламывает руки. — Пожалуйста, войди в меня, ах, — не просит — требует, и снова восхитительно стонет.       — Тэхёни-и, хочешь сделать это? Хочешь сделать Чимина своим? — у Хосока голос на несколько тонов ниже и безоговорочная немая власть над ними обоими.       — Я хочу, — выдыхает Тэхён. — Я очень сильно хочу, Чимин-а, — он тянется рукой к вспотевшему лбу Чимина и убирает волосы назад, не в силах больше терпеть.       — Да, давай, сделай это, — нетерпеливо шепчут в ответ. — Можешь делать всё, что хочешь.       «Можешь делать всё, что хочешь»       Тэхён уже слышал это. Много лет назад. Одной ужасной дождливой ночью. Тогда он не знал, чего хотел, его пугала любая мысль о том, что могло быть между ними в действительности. Сейчас он знает, что ему нужно, он больше не боится.       Тэхён чувствует, как Хосок тянется к его возбуждению, проводит по нему изящной рукой и начинает раскатывать презерватив. Тэхён останавливает его мягким движением своей руки.       — Можно без презерватива? Хочу… всё чувствовать.       Он знает, почему старший замирает на несколько секунд, почему напряжённо переглядывается с Чимином. По легенде у Тэхёна много любовников, в его постели мог побывать кто угодно, но… признаваться, что они его первые и единственные сейчас так неуместно, это убьёт весь настрой, всё ведь так хорошо идёт. Поэтому он просто молчит и напряжённо ждёт решения.       Чимин кивает головой и горячей ладошкой обхватывает его напряжённый член, направляя в себя.       — Я же говорил, что тебе можно всё.       Дальше слова прерываются стоном. Чимин ломается в тэхёновых руках и сам Тэхён тоже ломается. Внутри него так тепло, нежные стенки пульсируют от каждого движения и мягко обволакивают. Тэхён боится кончить прямо сейчас. Он должен держаться.       — Можешь двигаться, — шепчет Хосок. Так, будто знает лучше самого Чимина, сколько времени ему нужно, чтобы привыкнуть, чтобы начать двигаться навстречу. Наверное, так и есть, у них в конце концов было много лет без Тэхёна.       Старший направляет, гладит по вылезшим на руках и шее внушительным венам, целует.       Тэхёну так хорошо, что рассудок покидает его время от времени, он только и может, что теряться в новых ощущениях. Но… он ждёт чего-то ещё. Он хочет большего участия Хосока, он… хочет и его тоже.       — Хён, ты… возьмёшь меня? — Тэхён озвучивает это сквозь сбитое дыхание и очень надеется, что его услышали.       Он чувствует лёгкое прикосновение губ на своих ягодицах и перестаёт двигаться оттого, что Чимин сжимает его крепко в себе. Он подаётся бёдрами назад, на холодное прикосновение хосоковых пальцев в смазке к своей дырочке, и пытается расслабиться и дышать.       Дышать не получается, потому что Чимин тянет свои руки к его ягодицам и раздвигает их в стороны, а Хосок вставляет сразу два пальца и Тэхёна ломает пополам.       Господи, разве это может быть так хорошо?       У Хосока тонкие длинные пальцы, которые знают, куда и как нажать, чтобы через боль сразу в удовольствие, когда хочется ещё и ещё, больше. Ощущения от его пальцев совсем другие. От своих собственных был только дискомфорт.       Тэхён до боли закусывает губы и напрягается всем телом, когда чувствует в себе третий палец.       — Ты такой узкий, — Хосок выцеловывает его лопатки и позвонки, а Чимин затягивает в неторопливый поцелуй и становится так неожиданно хорошо.       — Пожалуйста, — шепчет Тэхён, оторвавшись от поцелуя. Он тянется рукой к Хосоку, разворачиваясь корпусом, и целует его изо всех оставшихся сил. Он больше не может терпеть.       Тонкая нить слюны тянется к подбородку, а из глаз вот-вот полетят искры вместе со слезами. Хосок обнимает его крепче и входит одним толчком, глубоко, на всю длину. Тэхён всё же плачет. Ему больно и хорошо одновременно. Собственное возбуждение только нарастает от осознания того, что он с ними, что всё это не безжалостный сон, а чувственная реальность.       — Ты такой красивый, — шепчет Хосок, пока Чимин бережно стирает его слёзы.       — Чимин красивей, — отвечает Тэхён, пытаясь сосредоточиться хоть на чём-то, ухватиться хоть за одну мысль в своей абсолютно пустой голове.       — Повторяй это Хосоку чаще, — хихикает Чимин и на пробу двигает бёдрами, заставляя двигаться всех.       Тэхён отдаётся им без остатка, не ощущая своего тела. Теряется в поцелуях, нежных прикосновениях и яростном огне внутри. Ему хорошо и спереди, и сзади. Они находят идеальный ритм, не оставляя между телами ни сантиметра. Их вздохи смешиваются, а низкие стоны заменяют все другие звуки внешнего мира.       Тэхён упивается этим чувством, не боится стать более раскрепощённым, тянется руками и губами куда возможно и не останавливает себя, шепча что-то невразумительное. Хосоковы руки на его бёдрах точно оставят следы. Тэхёну хочется, чтобы отпечатки их пальцев остались на нём, чтобы его собственные поцелуи расцветали пионами на их телах, это всё так нужно, это — альтернатива кислороду.       Тэхён видит, как Хосок сжимает чиминову руку, переплетая пальцы, как Чимин тянется через его плечо и впивается в губы Хосока нуждающимся вязким поцелуем. Потом они целуют его по очереди. Их темп сбивается, они путаются в руках и ногах. Хосокова чёлка щекочет тэхёнову спину.       Тэхён дрожит, внутри сердце ударами кочует по телу, гулко, громко, взрываясь бомбами. Даже громче. Он зажмуривает глаза до неоновых всполохов и изливается внутрь Чимина. Ему кажется, что это лучшее, что он когда-либо чувствовал.       Движения Хосока за спиной замедляются, но Тэхён продолжает толкаться бёдрами ему навстречу, шепча, чтобы не останавливался. Только не сейчас, когда он настолько чувствительный, что каждое хосоково движение доводит его до исступления, до безумия.       Тэхён выходит из Чимина и просит Хосока оттянуть его немного назад. Он обхватывает чиминов член руками и губами одновременно и ловит тихие сбитые стоны и слабую почти нежную хватку на мокрых волосах.       Он не пытается взять глубоко, просто обводит языком, давит на уретру, помогая себе руками, и утробно мычит от каждого хосокового движения. Всё плывёт перед глазами, внутри так горячо, что ему кажется, что он действительно может растаять.       Чимин дёргает его за волосы и кончает на лицо, шепча что-то невнятное, и тянется за чувственным поцелуем. Тэхён уже не может контролировать своё тело и мысли. Его ноги дрожат, вот-вот разъедутся в разные стороны, голос опускается до хрипа, а глаза застилает пеленой. Хосок попадает каждый раз по простате и давит на позвонки, заставляя прогнуться ещё больше, Тэхён уже на грани своих возможностей и, кажется, жизни.       Он утыкается Чимину в бедро и сильно кусает, когда Хосок изливается в него. Чимин мычит, а Тэхён плачет, потому что получил сухой оргазм. Потому что этого так много для него. Чувства через край выливаются, топят в себе с головой.       Они со стоном валятся на разворошённую постель, пытаясь привести своё дыхание в порядок. Потолок плывёт. Тэхён чувствует, как из него вытекает горячая сперма, и это распаляет его заново. Он слишком долго держал свои желания взаперти, в стальной клетке, охраняемой воронами. Теперь её дверцы открыты настежь. Нет, теперь этой клетки и вовсе нет, она разрушена двумя парами рук, которые Тэхён так сильно любит.       — Вау, — только и может произнести Тэхён. Из груди рвётся так много всего, но горло болит и в груди всё ещё так неспокойно.       — Тебе понравилось? — спрашивает Чимин, глядя в потолок, потому что сил двигаться совсем нет. Он чувствовал на себе вес сразу двух людей и это было не просто.       Это было не так, как Тэхён предполагал, это было лучше. Намного-намного лучше, чем он вообще мог себе представить.       Тэхён кивает и, вопреки тому, что тело ощущается таким лёгким и будто бы не его совсем, находит в себе силы поочерёдно поцеловать Чимина и Хосока, не глубоко, но достаточно чувственно, чтобы передать то, насколько ему понравилось и как сильно он благодарен.       — Это был мой первый раз, — выдыхает Тэхён. Сейчас всё ещё ни разу не подходящий момент для признания, но Тэхён так сильно благодарен за то, что даже не зная этого, они всё равно доверились ему, решившись на секс без презервативов. Он должен их успокоить. Им не о чем волноваться.       Чимин давится воздухом, а Хосок чуть не падает с кровати.       — В каком смысле первый?! Имеешь в виду снизу?! Или с парнем?! Или сразу с несколькими людьми?! — давится вопросами Хосок. На его доселе безмятежном лице сейчас эмоции сменяются одна за другой — не уследить совсем. Там и волнение, и беспокойство, и чувство вины, и скрытая сдерживаемая радость, и удивление с восторгом пополам. Кажется, Хосок сейчас вообще сознание потеряет.       — Во всех смыслах, — улыбается Тэхён. Почему-то за изменениями в их лицах так приятно наблюдать. Нет, он всё же выбрал самый подходящий момент. — У меня никогда никого не было. Потому что я никогда никого не хотел, кроме вас, — он касается руками своих татуировок и с особым трепетом проводит по ним рукой.       — Ты должен был сказать нам об этом, — стонет Чимин и утыкается ему в грудь. — Мы бы сделали это всё менее… болезненным для тебя.       — Это не было болезненным. Всё было хорошо. Лучше, чем хорошо, — Тэхён улыбается ещё шире, чувствуя, как Хосок обнимает его. — Я даже думаю, что это было идеально для первого раза.       — Нам будет ещё лучше, вот увидишь, — шепчет Чимин и Тэхён почему-то не сомневается в этом.       Он пробегается взглядом по хосоковым ногам, проводит по ним кончиками пальцев, очерчивая белые следы шрамов. У него всё ещё ноет внутри, но Тэхён учится с этим жить. Это не так уж трудно, когда Хосок взглядом показывает ему, что в порядке. Что все они в полной мере восстановились после той ночи.       — Знаешь, тебе лучше не трогать их так. Это возбуждает, — улыбается Хосок и двигает бровями вверх-вниз, одновременно и интригующе, и комично.       — Тогда, может ещё раз? — спрашивает Тэхён, сползая к его ногам и целуя каждый шрам.       Чимин целует Хосока и касается рукой его полувозбуждённого члена.       Никто не спешит, впереди у них ещё так много дней и ночей.       Тэхён учится жить без сожалений, без боязни наступления завтрашнего дня, без того, чтобы всё время окунаться в прошлое. То, где он в итоге оказался, гораздо важней. То, что привело его сюда, то, что изменило — этому чувству нет названия, но оно теплится в душе и бунтует, когда тень страха подбирается ближе.