Сломано об колено логики

- Ками, это, в конце концов, не твои дети. Ты не обязан их спасать. Мы оба знаем, что с тобой будет, когда ты завершишь работу над двумя телами. Оно того не стоит. Битый час, раздражающе шаркая ногами по полу, Акира собирал все свое красноречие в кулак дабы отговорить Камуи от спасения «детеныша хокаге». - Ну ладно, одного ты уже почти поднял, на полпути поздно назад поворачивать, но эта блондинистая капризная сучка уж лучше пусть сдохнет, чем ты потратишь на него хоть каплю своей чакры! Признаться, его бесило, что его друг старается помогать всем подряд да чем-нибудь. При этом он никогда не забывал и о товарищах, и о своей собственной выгоде, но в этот раз для кукольника эта самая выгода была не то слишком призрачной, не то совсем неочевидной. Оба варианта страшно раздражали Акиру, который как ни силился все это понять, все равно не понимал. Ну что ж, логичные призывы не сработали – настало время грязных трюков: - Да подумай ты, наконец, о себе любимом! Много ли ты сможешь сделать для налаживания отношений с Альянсом Шиноби, ежели сам будешь чуть живее пацана с магнитизмом? - Его зовут Шинки, - вклинил Камуи, пока друг не разразился новой речью на эту тему. - Мне плевать, как его зовут, - изменился в интонации Акира, снова превратившись в агрессивного гопника. - Да ну? Раньше тебе были интересны имена тех, чьи хитаяте ты вносишь в свою коллекцию, - припомнил ему невзначай трофеи под курткой в попытке перевести тему. - Мне интересны имена тех, кому я собираюсь снести головы собственноручно, а не всех подряд! Имя же кучи останков, из которой я намеревался сделать еще одну проклятую марионетку, меня не касается. Он сам сдох! - Его убил Урашики, - продолжал занудную провокацию медик, не отрываясь от дела. - Неважно! Тем более эта куча проблем теперь твоя, так зачем мне знать ее имя? – рассвирепел кукловод. В порыве эмоций он всплеснул руками так, что сбил с крючка капельницу, которую час назад все же удосужился поставить Боруто. Она с глухим бульканьем упала на край кровати и перевесившая сторона вынудила ее свалиться на пол. Заметив такую оплошность, медик спокойным тоном обратился к другу: - Повесь ее обратно, пожалуйста. Закипающий от ярости Акира не шелохнулся, продолжив стоять рядом. Он бы и пальцем не пошевелил ради крикливого подростка даже тогда, когда тот валялся с вывернутыми конечностями и без глаза перед лужей крови Ооцуцуки. Никакой жалости, только раздражение от того, что теперь один человек из пресловутого альянса знает о них и об их методах борьбы с рогатыми пришельцами. В том, что рано или поздно за подростком бы приперся Учиха, кукловод не сомневался – не бомжа же этот Ооцуцуки похитил, а сыночка хокаге – а потому предпочел бы оставить Боруто на месте, как птенца, выпавшего из гнезда, и на милость Фортуне. Ну максимум стереть память, чтобы отсрочить личное знакомство команды с каге и/или Саске. Медику было не до «если бы да кабы». Присутствие Акиры поблизости и разговоры здорово отвлекали от воспоминаний, которые обгладывали Камуи до костей, едва он снова использовал Драконьи глаза на всю мощность. Из-за воспоминаний и эмоций их сопровождающих его разливающаяся вокруг чакра в буквальном смысле сдавала его с потрохами кому попало, ведь духовная ее составляющая была заражена горечью и болью утраты. И так круг замыкался: витающая вокруг чакра травила и его самого, не позволяя отвлечься от плохого. Такой родной, ревнивый и предсказуемый в капризах друг, сам того не подозревая, разрывал порочный круг и не позволял оказаться в нем повторно. Только ему знать об этом не обязательно: поймет – хорошо, не поймет – еще лучше, ведь тогда не будет выть с Камуи в унисон, какие они несчастные и судьбой обиженные. Этот драматизм был уместен в любой другой ситуации, кроме этой. И не предложит пропустить сакэ на эту тему. Когда-то давно по пьяной лавочке они подрались так, что обоих пришлось откачивать ни много ни мало самой главе государства как лучшему медику. На месте их разборки до сих пор выжженная радиоактивная пустыня, над которой озоновая дыра. На правах главы государства Мицу, ирьенин их команды и любовь всей жизни, выдвинула ультиматум: или навсегда покончить с выпивкой и остаться при генеральских чинах, или вот прям сейчас быть выдворенными со службы и удушенными этими обманчиво тоненькими крепкими пальчиками. Что они выбрали, понять не сложно. Только вот Акира все равно время от времени, то ли шутя, то ли всерьез предлагая, поднимал тему выпивки. Мицу мертва, мертвым до живых дела нет, ведь так? Камуи же, помня их обещание, с тех пор ни капли алкоголя не принял, кроме того месячного запоя, когда Акира вытаскивал его из петли. Это было после покушения на Мицу и разруливания общей ситуации в городе от такой новости. Прошло двадцать лет, а на языке у медика все еще стоял тот жуткий вкус, что встречает человека с попойки по утрам. Акира не просто вытащил его из петли тогда, а связал и подвесил в специально оборудованной комнате. Никогда после того случая кукловод не применял в одном месте столько печатей разом: чтобы Камуи не смог освободиться из веревок, пришлось изрядно поработать над комнатой. Он провисел там сутки, проклиная все и вся на свете и умоляя о смерти, но друг просто сидел рядом, ничего больше не предпринимая, в ожидании, когда Тео не только протрезвеет и проорется, но и вернет себе хотя бы часть самообладания. Так было спокойнее, чем позволять ему продолжать тонуть в алкоголе. В конце концов, не только они двое пострадали от смерти главы государства: вся столица агонизировала от разрушений, причиненных нападавшими, а построенная по образцу Хаширамы система шиноби больше походила на ослепшего котенка, разом потерявшего надежду на возвращение матери с молоком. Кроме Тео Камуи, было решительно некому вселить уверенность в завтрашнем дне в души населения и шиноби, а потому два других оставшихся в живых генерала и сподвигли кукловода на такой отчаянный шаг по возвращению медика в строй. - Я бы предпочел повесить эту наглую рожу в петлю, - брезгливо подцепив двумя пальцами капельницу, Акира все же вернул ее на место. - Акира, у тебя нет причин для такой лютой ревности, - повышал градус Камуи, давя улыбку. – Ты для меня дороже, чем союзы с кем бы то ни было. - Да не ревную я!! – в сердцах завопил кукольник, едва не подпрыгивая на месте.