***
Когда они подъехали к дому на 14 авеню, то прежде всего вынули из багажника пакеты с продуктами и сумку Лив. Достав из сумки ключи, Оливия поспешила к дому – нужно было открыть дверь, ведь у Блейна на руках целых два пакета с продовольствием. Стоило им войти в дом, как на улице разразилась гроза – дождь хлынул бурным потоком. Мур даже забеспокоилась – как Пейтон доберётся до дома в такой ливень. – Вовремя мы вошли в дом, – ахнул Блейн. Мысль провести ещё одну ночь здесь показалась заманчивой, правда, он предпочел бы двуспальную кровать старому дивану, но выбирать не приходилось. Да и не стоит делать неприличные намеки девушке, которую недавно чуть не похитили. Пройдя на кухню, Блейн начал разбирать то, что они накупили. Правда, во время похода за покупками пришлось убеждать Лив, что все изыски, выбранные им, пригодятся. Оставив Блейна колдовать над ужином на кухне, Лив устремилась к холсту, достала из тумбочки рядом палитру и краски, а затем неторопливо начала дописывать картину. Выбирая какую-либо краску, она наносила штрихи, как бы стремясь не просто перенести на холст свою фантазию, а вдохнуть в нее жизнь. Картина уже играла лазурными, алыми и лимонно-жёлтыми оттенками, но по большей части преобладал глубокий и насыщенный зелёный цвет. Пока Лив увлечённо писала шедевр всей своей жизни, Блейн не терял времени даром. Сняв верхнюю одежду, он тут же разобрал оба бумажных пакета. Овощи и мясо отправились в холодильник вместе с травами. Рис, специи и пара бутылок острого соуса заняли свое законное место в шкафчиках наверху. Затем он вымыл до блеска разделочный стол и приготовился творить! В его планах было приготовить Паэлью в двух вариантах: человеческом и для зомби. Благо, часть ингредиентов в виде замороженного гороха, консервированной кукурузы, моркови он нашёл в холодильнике ещё утром. Замочив небольшое количество риса, Блейн нашинковал морковь с луком, которые тут же отправились на раскаленную сковороду с оливковым маслом. Огонь он убавил, чтобы первые же ингредиенты не сгорели и ловко нашинковал пару каенских, три чили и один халапеньо. По кухне начал плыть запах жареных лука, моркови и свежего жгучего перца. Вместе с перцем в сковороду отправился не очищенный чеснок и заранее нарезанный мозг художника. Пока Блейн обжаривал то, что находилось на сковороде, он пару раз украдкой взглянул на Лив: сейчас она напоминала ему дриаду в своём легком, воздушном платье цвета лазури. Усилием воли он сосредоточился на приготовлении Паэльи, ведь готовить еду, тоже своего рода искусство – он усвоил это в последние полгода. Отправив рис и нашинкованные томаты следом на сковороду, Блейн залил все водой, добавил щепотку куркумы и накрыл крышкой. Петрушку он решил класть в уже готовое блюдо. Казалось бы, какая разница, ведь они ощутят лишь тень вкуса и то благодаря смеси острых перцев, да острого соуса, но он хотел, чтобы блюдо вызывало наслаждение одним своим видом. Ещё раз, украдкой взглянув на древесную нимфу, МакДона принялся заготавливать ингредиенты для человеческого варианта Паэльи, попутно достав ингредиенты для Чили кон карне – завтра девушки наверняка порадуются подобному сюрпризу, да и потом меньше готовить. Занимаясь готовкой, Блейн размышлял о том, как соблазнительно выглядит Оливия даже в скромном наряде. Для себя он это отметил ещё на яхте: в ней в отличие от большинства не было и капли пошлости, ее очаровательное платье оставляло простор для воображения. Поведи он в ту ночь себя правильно, возможно, они встречались бы уже полгода. Впрочем, даже легкая симпатия сейчас, которую он увидел по отношению к себе утром, его устраивала на данном этапе. Любовь к группе «Nirvana» и гранжу в целом добавляла очаровательной мисс Мур очков в его глазах. Сейчас для него это была уже не просто девушка, с которой хочется провести ночь или возможный поставщик мозгов. Сейчас он видел в ней нечто особенное. Как только Блейн закончил с двумя вариантами Паэлии, приготовил чили кон карне, которому необходимо настаиваться ещё сутки, к нему подошла Лив. Точнее, она подошла к шкафчику с посудой, чтобы вынуть тарелки; они повернулись друг к другу. В этот момент им на долю секунды показалось, что воздух заискрился. Им казалось, что это похоже на удар током: они стояли совсем близко, лицом к лицу. В эти секунды Оливии виделось в Блейне нечто демоническое, чайльдгарольдовское, столь соблазнительное, что захотелось отложить чертовы тарелки и страстно поцеловать стоящего перед ней мужчину. Но, несмотря на это желание, Лив лишь неловко сжимала в руках тарелки. Щелкнул дверной замок, и морок рассеялся. Когда в дом вошла Пейтон, они почувствовали себя неловко, словно подростки, которых застукали родители. – Какой-то кошмар, на улице льёт, как из ведра, – снимая с себя пальто и ботинки, сказала Пейтон. – Как нарочно я не взяла с собой зонт. Промокла, просто ужас, что такое, волосы хоть выжимай. Пойду приму горячий душ. – Конечно, Пейтон, мы пока на стол накроем, – неловко переминаясь с ноги на ногу, произнесла Лив. Чарльз умчалась наверх, вскоре послышались звуки воды. Оливия помогала Блейну накрывать на стол, точнее, на барную стойку. Аккуратно расставляя тарелки и располагая приборы, Оливия думала про тот момент: «Что это было? Разумеется, он мне сейчас симпатичен и я уже настроена не так категорично, как вчера днём, но у меня внутри словно тепло разлилось в ту секунду. Между нами пролетела искра? Нет, это бред. Это точно все мозг того художника. Сеньор Обана, вы меня убиваете». Блейн тоже ощутил волнение, но решил его обуздать – не стоит проявлять слабости, пока лучше сделать вид, что этого не было. Про себя Блейн подумал, что, будь возможность, помощница коронера покраснела бы от смущения: «Надо же, как она лепетала перед подругой. Хорошо, пусть мы оба понимаем, что произошло, но если я с ней про это заговорю, она разозлится, как тогда, на яхте. А мне это не нужно». Спустя какое-то время они уплетали зомбо-паэлью в неловком молчании. Заговорить первой решилась Лив: – Знаешь, когда мы были так близко, ты извини, кухня очень тесная, – язык у Лив от смущения начал заплетаться. – И это было неизбежно, я надеюсь, что... – Да всё нормально, – постарался успокоить девушку Блейн, про себя отмечая, что, когда она так неловко улыбается, становится невероятно милой. – Ты права, это было неизбежно. Как тебе моя Паэлья? – Язык проглотить можно, очень вкусно, – все ещё смущаясь, но уже чуть более расслабленно сказала Лив. Тем временем сверху спустилась Пейтон в домашнем наряде: толстом свитере, теплых штанах и больших пушистых серых тапочках. Дом плохо отапливался, и Чарльз всегда жутко мёрзла, что вкупе со слабой циркуляцией крови заставляло ее носить порой пару свитеров за раз. Спустившись и уловив пряный запах любимого испанского блюда, она поспешила присоединиться к трапезе. Услышав часть разговора, она решила непременно расспросить Лив обо всем. Судя по голосу, Лив была крайне смущена, похоже, до того, как она вошла в дом, что-то произошло. Поскольку места за стойкой не было, есть Чарльз пришлось стоя. Вкус блюда ее поразил – ещё никогда она не пробовала такого идеального сочетания курицы, риса, томатов и перца, а неуловимый запах и привкус куркумы делал из блюда шедевр. Ей стало интересно, чем занимается парень ее подруги? Впрочем, чем бы он ни занимался, ему стоит открыть свой ресторан.***
После превосходного и по меркам зомби ужина, коими являлись Блейн и Лив, и по человеческим, компания решила посмотреть какой-нибудь незамысловатый ужастик. Выбор пал на «Зловещих мертвецов», поскольку Лив уже пересмотрела всевозможные фильмы о зомби, равно как и Блейн, а Пейтон была большой поклонницей творчества Сэма Рейми, то они удивительно быстро пришли к соглашению. С первых кадров они поняли, что фильм ещё умеет удивлять, да, одежда, прически и некоторые другие детали мозолили молодым людям глаза. Да, сюжет был похож на тысячи других ужастиков, которые Голливуд клепал каждый год с завидной частотой, но именно этот фильм был одним из родоначальников жанра слешер. Даже Блейн, пересмотревший творение Рейми десятки раз, отметил, что в старом фильме было создано то, чего не могут порой сделать современные режиссеры, актеры и прочий персонал, а именно – атмосфера. Пугающая и гнетущая атмосфера. Фильм они смотрели на ноутбуке Пейтон, который она принесла из своей спальни. – Милые дамы, а попкорн в вашем доме имеется? – спохватился Блейн. – Мы все же фильм смотрим. – В шкафчике рядом с крупами посмотри, – сказала Пейтон. На экране компания молодых людей как раз заталкивала сестру Эша Уильямса в подвал. Кадры заставляли кровь стыть в жилах. В шкафчике на кухне за банкой с нутом обнаружилась пара упаковок попкорна для микроволновки. Из соседнего шкафчика он достал глубокую тарелку и поставил на стол. Микроволновка была в двух шагах. Положив внутрь один пакет и установив режим на три минуты, он вернулся к девушкам на диван. В голове у него мелькнула безумная мысль: обнять Лив за плечи. Положив ей руку на плечо, он стал ждать реакцию. Через ткань он ощутил, что Лив сильно напряглась, но руку она не сбросила. Ткань была мягкой и нежной на ощупь. Девушка отреагировала спокойно, но внутри у нее произошла настоящая буря. В ней боролись два желания: убрать его руку с плеча и оставить все как есть. Второе пока побеждало, ведь это не было похоже на домогательство. «Надо будет обговорить с ним границы дозволенного, – подумала Оливия. – Это ведь не значит, что он претендует на взаимность, просто поддерживает нашу легенду. Как все запутанно. Надо поговорить с Рави». Чувствуя тяжесть руки зомби, что обратил её, Лив терялась и смущалась. Совсем как в тот момент, когда они оказались лицом к лицу, когда она сжимала в руках злополучные тарелки. Писк микроволновки известил, что попкорн готов. Блейн вернулся на кухню, вынул готовый попкорн, в два шага очутился рядом с тарелкой, что стояла рядом с раковиной, и легким движением вскрыл упаковку. Попкорна оказалось много. Вскоре вся компания хрустела им и наслаждалась фильмом. Блейн, помня, что особого сопротивления не встретил, вновь приобнял Лив за плечо. Пока большего он себе не позволит, но ведь надо держать марку, раз вчера они назвались парой. Ближе к концу фильма веки Лив начали смеживаться. Вероятно, сказывались переживания. Обычно ей было сложно уснуть после того, как в ее жизнь вошло мозгоедство. Поменялась не только диета, цвет кожи и волос. Одним из главных недостатков жизни зомби оказались проблемы со сном. Уснуть для Лив было подвигом, но сейчас ее глаза слипались, а сама она непроизвольно положила голову на плечо обнимавшего ее парня. Внезапно зазвонил телефон. – Это мне звонят, – спохватилась Оливия и взяла телефон с журнального столика. Сон как рукой сняло. – Похоже, это мама. – Передай привет миссис Мур, – весело отозвалась Чарльз. Сняв трубку, Оливия услышала взволнованный голос матери: – Привет, зайчонок, твой папа решил нас навестить, правда здорово? – по голосу мамы Лив поняла, что та улыбалась. – Поэтому мне хочется, чтобы ты завтра приехала на семейный обед, мы с папой и братом будем тебя ждать. – Привет, мама! Папа приехал? Обалдеть можно! – чуть шокированно произнесла Лив, думая, как выкрутиться из ситуации. Если мама могла верить ее лжи, давая определенную свободу действий, то отец читал Лив как открытую книгу. – И про завтрашний вечер, у меня завтра свидание с парнем. – Неужели ты наконец-то помирилась с Мейджером?! – радостно воскликнула Ева Мур. Она очень переживала за дочь, и ей казалось, что та упускает свой шанс на счастье, расставшись с таким хорошим парнем. – Нет, мам, это не Мейджер, а другой парень, – Лив не удивилась, что мама упомянула ее бывшего жениха. Упоминание о Мейджере больно кольнуло где-то в районе сердца. – Милая, может, тогда придете вдвоём? — предложила компромисс миссис Мур. – Даже не знаю, удобно ли это, давай я перезвоню завтра во время ланча и всё уточню? – попробовала ещё раз увильнуть от радости встречи с отцом Лив. Зная, что отец ее раскусит, ей хотелось оттянуть встречу хоть ненадолго. Лив понимала, что как только Алдос Лики узнает, что с его дочерью произошло, то ее ждет длинная лекция на тему «Почему нехорошо скрывать состояние своего здоровья от семьи». – Хорошо, милая, до завтра, – коротко произнесла миссис Мур. – До завтра. Чуть не забыла – Пейтон передавала тебе привет. Повисла пауза, прерываемая лишь титрами фильма. Первой решила пойти спать Пейтон: день был сложным и завтра на работе нужно быть чуть раньше, чтобы подготовить материалы по новому делу. Прихватив свой ноутбук, Чарльз поспешила наверх. Лив и Блейн остались одни. Приезд отца, который бывал обычно раз в два месяца, заставил Лив напрячься. Последние семь месяцев он был занят неким проектом во Франции, который держал в строгой секретности. Последние года три он часто наведывался во Францию, но своим домашним всегда звонил. Лив очередной раз поежилась от мысли, что отец узнает о природе ее болезни. – Где опять летаешь? – спросил Блейн. – Задумалась о возвращении отца. Он работает в Торонто в Институте Дайад, – ответила Лив. – Здесь бывает редко, кроме того, все время ездит с лекциями по всему миру. – Плохие отношения? – спросил Блейн, пытаясь понять, что не так с отцом Лив. Отношения в его семье были натянутыми. – Вовсе нет, просто я не хочу, чтобы он знал про... Нашу с тобой болезнь, – печально отозвалась Лив. – Кстати, а почему ты носишь фамилию мамы? Они что, развелись? – полюбопытствовал Блейн. – Вот спасибо, ты просто образец деликатности, – чуть резко ответила Лив, но тут же взяла себя в руки. – У них может не самые простые отношения, но они любят друг друга. Просто в старшей школе за мной пытался ухаживать один парень, а он, как выяснилось, был даже слишком большим поклонником моего отца. Кончилось тем, что меня перевели в другую школу и сменили фамилию — мама решила что нам... ей, мне и Эвану безопаснее носить ее девичью фамилию. – И что твой отец? – спросил Блейн, все больше заинтересовываясь этой историей. – Папа не возражал. Тот фанат и правда был одержим, – ответила Оливия. – Правда, в среде поклонников моего отца много странных людей. Папу как-то раз спросили, каким он представляет человека будущего. А он пошутил, что у этого человека наверняка будут белые волосы и один белый глаз. – Дай угадать... после этого все его фаны резко покрасили волосы и купили белые линзы? – рассмеялся Блейн. Он и впрямь замечал порой странные группы подростков и студентов с белыми волосами и одной белой линзой. Но эти ребята оказались довольно закрытыми и на контакт не шли, поэтому выяснить, откуда этот имидж, он не мог. – Именно! Знаешь, в чём ирония? – с легким смешком сказала Лив. – В том, что у зомби белые волосы? Мать честная, да твой отец провидец! Правда, с цветом глаз он не угадал, – шутливо сказал Блейн. – Да, с цветом глаз он и правда попал впросак, – с улыбкой проговорила Лив. В эту минуту Оливии было очень легко. Да, где-то там далеко есть маньяк, который чуть было ее не убил. Но сейчас она чувствовала себя в безопасности и думала, как хорошо, что она ошиблась насчет Блейна. Да, может, он и торговал наркотиками, но явно не хотел это дело продолжать, плюс он на составлении протокола сказал, что является менеджером в гастрономическом магазине. И потом можно убедить его пойти в полицию и сдать наркокартель. Вдруг ей это удастся, да и ему самому проще. Если он действительно хочет жить честно. Сейчас, сидя напротив Блейна на старом диване, она думала, как причудливо играет свет на его лице. Лив безумно захотелось запечатлеть его в образе Чайлд Гарольда, ей не раз пришло на ум, что есть нечто родственное между героем Байрона и Блейном. Блейну пришло на ум, что, должно быть у Лив счастливая семья, ведь она может с улыбкой и смехом говорить о своем отце. А ещё он подумал, что хотел бы сейчас поцеловать эту чудную и милую девушку. Но все на, что он решился, это взять ее руку. Ее кожа, пусть и ледяная, была нежной и бархатной. Он прильнул губами к ее руке, надеясь на одно – пощечины не последует. Оливия смутилась после этого неожиданного поступка. Этот жест преклонения вновь зажег чувственность, унаследованную ей от Хавьера Обана. Свободной рукой она провела по щеке мужчины, но едва приблизилась для поцелуя, он приложил палец к ее губам. – Кажется, на нас влияют эти мозги. Не думаю, что мы должны поцеловаться при таких обстоятельствах, – заговорил Блейн, понимая, к чему все может прийти, если не прервать девушку сейчас. – Да, ты желанна, но я предпочту знать, что это твое желание. Не того, чьи мозги ты съела, а твое. – Пожалуй, ты прав. Знаешь, Хавьер Обана был художником с очень чувственной и страстной натурой, – поведала Оливия. – А твой портрет написать можно? – Если ты разрешишь мне написать свой, но как-нибудь в другой раз – давно пора спать, – ответил Блейн, чуть улыбнувшись. – Я закончу с картиной и пойду в постель, – сказала Лив. – Как скажешь. К слову, у вас не найдется в доме запасной зубной щетки? – спохватился Блейн, вспомнив, что, закупаясь продовольствием, он забыл о такой элементарной вещи как зубная щетка. Кроме того, совершенно не было времени заскочить в свою квартиру. – Сейчас дам, подожди, – быстро произнесла Лив и умчалась наверх. Вскоре она спустилась, держа в руках упакованную зубную щетку. Вернувшись к дивану, она протянула ее Блейну. – Спасибо, а можно я воспользуюсь вашим душем? – спросил Блейн. – Я понимаю, что наглею, но в такую непогоду выходить не хочется. А утром я мог бы отвезти тебя на работу. – Заманчивое предложение, тем более, уже поздно, – проговорила Лив. – Дверь в душ слева от лестницы. Поможешь мне завтра повесить картину? – Идет, – кратко ответил мужчина. Блейн быстро ушел на второй этаж, а Лив вернулась к картине. Взяв в руки гладкую ручку дерявянной широкой кисти, она продолжила творить. Внося в нее новые штрихи, лессируя последние мазки темно-зелёной и алой краски. Картина постепенно обретала очертания. Оливия хотела подольше насладиться теми ощущениями, что давал ей мозг художника. Ей хотелось продлить это волшебство истинного созерцания окружающего мира. Когда ты можешь владеть этой красотой, чуствовать её. Было жгучее желание перенести на полотно все то прекрасное, что есть в этом мире. В эти минуты Лив не чувствовала усталости, ей казалось, она способна на все. Ей хотелось оставить после себя не только курсовые, дипломную работу и хорошие отметки. Она жаждала большего. Спустившись вниз, Блейн заметил, как Лив увлечена картиной, и подивился, как она еще держится на ногах. Лично он чувствовал себя безмерно уставшим. Но так хотелось понаблюдать за ней, пока она рисует, что он поудобнее устроился в кресле. Заметив оставленный ею альбом, Блейн раскрыл его. Первая страница была вырвана, а на следующей был изображен он сам. Он был запечатлён с книгой, поза была расслабленой, лицо задумчивым. В его чертах Лив отобразила горечь, страдание и нечто демоническое. В ту минуту она видела его лучше, чем он сам себя знал. Рассматривая рисунок, изучая его, Блейн не заметил, как Лив ушла. Когда он оторвался от альбома, она уже была наверху. Рядом со шкафом стоял холст, на картине было запечатлено нечто напоминающее сумрачный еловый лес на закате. Впрочем, может, Блейну лишь казалось? МакДона вспомнил слова мамы о том, что на родине ее предков ельники считались опасными. Но он быстро прогнал этот странный предрассудок из памяти, сонно зевая. Да, тут можно с ума сойти! Сказал бы ему кто-то полгода назад, что он будет ночевать в доме девушки, которую облапал. Он взял плед все также лежавший на диване, и лег спать.