— Они выбрали меня как чёртого медика?!
Микки не мог в это поверить. Он подписался на то, чтобы стрелять в немцев, а не бегать и заботиться о дураках, которых подстрелили. Чёртов Галлагер похлопал его по плечу.
— Поздравляю, Док, — сказал он с ухмылкой. Микки пихнул его.
— Не могу поверить, что они сделали тебя грёбаным сержантом.
— Наверное, потому что я могу присматривать за другими парнями, — он ухмыльнулся.
Микки всерьёз задумался о том, выгонят ли его за то, что он сломает Йену нос.
— Эй, не раздражай меня, Галлагер, я могу спасти твою задницу однажды.
— Только моя задница? Как на счёт другой части?
Микки проигнорировал его и сел на койку, подбирая ботинки чтобы привести их в порядок.
— Черт, это значит, что мне придется спасти задницу Харриса тоже.
— Это может быть довольно рискованным, где бы мы ни оказались. Никто даже не поинтересуется, если ты случайно пропустил пулю или даже две.
Его живот сжался в предвкушении. Даже если это была шутка. Иногда было легко забыться, когда они с Йеном дурачились, или взбирались к Куррахи, думая, что они выдохнутся скоро, они смеялись, когда Галлагер даже в своей форме был отвергнут дамой во время передачи. Было легко забыть, почему они были здесь. Они должны быть непревзойдёнными. Это был их девиз в конце концов. Ты прыгаешь в одиночку, ты, скорее всего, умираешь в одиночку тоже. И теперь он будет отвечать за сохранение жизней этих чёртовых придурков. И Галлагер собирался делать то же самое дерьмо, продолжая служить со всеми, когда мир разваливался.
Воздух между ними стал тяжелым. Йен наблюдал за ним, зелёные глаза тяжело смотрели на него. Затем он ударил по ботинку, что был в руке Микки, в результате чего он упал на пол. Йен вскочил на ноги, он ловко сымитировал Харриса и задрал нос на дюйм.
— Проснись рядовой Милкович! Я бы не взял этот ботинок на войну, и тебя не возьму в таком состоянии!
Микки прикусил губу, а затем набросился на Галлагера, сталкивая его. Да этот придурок издевается над ним. Он стал бороться с Йеном на кровати, прижимая его запястья.
— Сержант Галлагер, иди-ка ты на хуй.
Йен засмеялся, но вскоре вошел чертов Уильямс, склоняя голову на бок.
— Капитан уже в пути.
Микки быстро спрыгнул с Йена, как будто его укусили. Галлагер тоже вскочил, стараясь не встречаться взглядом с Микки. Он выругался.
— Какого чёрта ты уставился, Уильямс?
Мужчина фыркнул, поднимая руки.
— Не твоё дело, Милкович. Грёбаные америкосы.
Микки нахмурился. Он задался вопросом, сможет ли он сломать самодовольный ирландский нос засранцу, не будучи выгнанным. Прежде чем он успел решить, остальная часть Изи начала разбегаться по койкам. Наконец он поймал взгляд Йена, рыжий самодовольно подмигнул ему, прежде чем подготовиться к осмотру. Микки застонал про себя. Рыжий лобок будет его занозой в заднице.
***
Они получили свои парашюты. Теперь они десантники. Через два года они в конце концов пошли на войну. Йен был пьян от счастья так же, как и остальные Изи, глядя на свою грудь. Тяжелый стук и звук ударяющегося стекла о стол, Микки был опять напротив него, кусая свою губу.
— Ты же знаешь, Галлагер, они не исчезнут, если ты перестанешь на них пялиться.
Йен наклонился через стол, опасно приближаясь к Милковичу.
— Я теперь сержант для тебя, Мик. А теперь заткнись и принеси мне пива.
Микки вытащил второй стакан из-под стола, подвигая его Йену.
— Так точно, сэр.
Затем он улыбнулся. Йен почувствовал, как его желудок полностью перевернулся. Он взял пиво и чокнулся с бокалом, улыбаясь сам себе. Они опустошили свои стаканы, и Йен увидел, что тот Микки покраснел. Может быть просто пиво. Это ложь, которую он сказал сам себе. Тогда он понял, что даже если немцы или японцы не добьют их, все равно они проебались.
***
Микки уставился на Статую Свободы, когда солнце садилось. Он никогда не видел ее раньше. Наверное, никогда не увидит снова. Медики не живут долго. Он не был уверен, как он себя чувствует, зная, что они наконец-то едут в Англию. Им нужен был Гитлер. Он отчаянно хотел прыгнуть в Берлин. Может быть, он украдёт пистолет и застрелит немецкого ублюдка своими руками. Он еще раз затянулся сигаретой, едва заметив, как большая веснушчатая рука почти вырвала её изо рта.
— Иисус Галлагер, возьми свои.
— Это было имя господина, которое ты только что сказал без должного уважения, солдат.
Йен ухмыльнулся, глаза мерцали.
Не мерцали, чёрт возьми. Сияли прямо. Он хотел спрыгнуть с судна от одной этой мысли. Ему не нравилось, что он думал о том, как хорошо выглядел Галлагер при этом свете. Йен был его единственным близким другом. У него никогда не было подобного раньше, никогда не было так много, прежде чем он подписался на это. Ему пришлось перестать думать об этом, прежде чем он сделает что-то глупое. Он зажёг ещё одну сигарету и продолжил смотреть, как солнце садится за горизонт. Они удалялись от берега, переполненные как сардины с остальной частью полка.
Микки и Йен взяли койки вместе, брюнет наверху. В эту ночь он думал обо всем, что его пугало. Что он получит письмо от своей сестры, в котором говорится, что еще один из его братьев был убит. Что его самого убьют, и он оставит её наедине с отцом, как будто он не сделал это ранее. Что свет погаснет в зеленых глазах, и это будет его вина.
Что звуки двигателей корабля исчезнут, как звуки бомбардировщика, и он не прыгнет, потому что он так чертовски напуган.
