Under the summer sun

Тайно, пока Санса была спиной к нему и снимала плащ, Тирион положил подарок на кровать. Он взял плащ девушки и свой и сложил на стул. — Что ты думаешь об походе на рынок? — невинно спросил он. — О, Тирион. Мне понравилась твоя идея посетить рынок. Большое спасибо. Да, ты прав, что мне нужно было выйти подышать свежим воздухом и повеселиться, глядя на что-то помимо стен этой комнаты. — Да, я представляю, что даже мое красивое лицо должно надоедать от того, что целыми днями пялиться на тебя, — шутил он. — О, не говори так. Я обожаю твое лицо, — страстно подтвердила она. Наклонилась, чтобы поцеловать. — Ты хочешь, чтобы я показала тебе, как обожаю его? , — намекнула она ему на ухо. Тирион застыл на мгновенние. — Ммм, я не могу не сказать нет. Он мягко подтолкнул ее к кровати. Санса широко раскрыла глаза. — Что это? — Что? — Он подделал невинность. Она протянула руку и взяла брошь. — О! Это брошь! Ты купил ее для меня? — Он повернулся на одну сторону, а другой комично, как будто ищет другого человека. — Я больше никого не вижу в этой комнате. А ты? — Он улыбался от уха до уха, дразня. — Ты глупый человек! Не смейся надо мной, — воскликнула она, обнимая его за шею и крепко целуя. — Это так красиво. Я не знаю, как тебя отблагодарить. — Слезы наполнили ее глаза. — Мне достаточно видеть тебя счастливой, любовь моя, — сказал он, взяв ее лицо в свои руки. — Я подумал, что это было идеально для тебя. — Это так. Я как будто снова вернулась в Винтерфел. - Ее голос дрожал. — Но теперь ты мой дом. Он поцеловал ее с преданностью, и ее слезы смочили его собственную щеку. Позже, укрывшись в кровати, Санса покоилась на его груди. — Я сожалею о шоу гномов, Тирион. Оно напомнило меня о свадьбе Джоффри. — Это то, для чего хороши карлики, которых не бросают собакам при рождении, если они не носят фамилию Ланнистер. Но это не твоя вина, дорогая. Не извиняйся за то что ты не несешь ответственности. — Он ласкал шелковистую кожу ее спины. — Только я чувствую себя очень плохо из-за того, что принижают разных людей. Никто не виноват в том, что родился таким, какие они есть. — Скажи это моему отцу. — Тирион сделал гримасу презрения. — Но для меня важно то, как ты меня видишь. — Он поцеловал ее в лоб. — Я вижу тебя как самого привлекательного мужчину на земле. Гораздо больше, чем любой из этих красивых рыцарей. Почти все они — подлые трусы, чей титул слишком хорош для них, или, с другой стороны, они неспособны любить женщину. Ты мой рыцарь, мой настоящий рыцарь, который выполняет свои клятвы. — Она потерла его нос своим. — На днях я назначу тебя своим личным рыцарем. — Вам понадобится меч. — Он улыбнулся ей. — Стручка будет достаточно. — Они разразились смехом, он щекотал ее, и Санса ударила Тириона подушкой, чтобы остановить, потому что стала уже красная от смеха. — Как вы думаете, это серьезный брак, мой лорд? — Абсолютно серьезный, моя леди. Я на грани того, чтобы показать вам серьезность этого брака, — сказал он приглушенным голосом, быстро пробираясь под простыню. Ее хихиканье превратилось в стон удовольствия.

***

Тирион пожалел, что неделя в Волантисе подошла к концу. Это были такие замечательные дни, что он не хотел, чтобы они заканчивались никогда. Но они прошли очень быстро, как и все хорошее. Они почти могли забыть об угрозе, нависшей над их головами. Почти. Серсея позаботилась о том, чтобы они этого не сделали. Даже так далеко его дорогая сестра раздвинула когти. «Ланнистер всегда платил по долгам. Серсея была не единственным Ланнистером. Тирион тоже был одним из них. Я не собираюсь даваться тебе на серебряной тарелке мою голову или голову Сансы, сестра. И я тоже знаю, как расширить свои когти.» Они приготовились отправиться в предпоследний период своего побега. Возможно, самый длинный и самый сложный. Если им удастся добраться до Толоса и война не заблокирует воды залива Слейвера, у них все равно останутся варианты для достижения своей цели. Жемчужина Гиса представляла собой торговый корабль длиной около пятидесяти ярдов и груз, состоящий из мирских кружев, вин Вестерози, масла и специй. Это был самый большой корабль, стоящий на якоре в гавани Волантиса, и команда готовила его к долгому путешествию, с которым ему предстояло столкнуться. Когда они подошли к доку, Тирион сжал руку Сансы, чтобы помочь ей держать страхи и беспокойства, которое девочка испытывала перед перспективой плавания. Этот период волновал ее больше, чем предыдущие, потому что они попадали в очень опасные районы. С одной стороны, Валирийский Рок которого все морские пути избегали. С другой стороны, на территории рабовладельцев, где они находились. Дух войны распространялся в атмосфере, и даже Санса не знала о противостоянии Волантиса и Толоса с Серебряной Королевой. Люди говорили вокруг Сансы, и некоторые из них использовали общий язык; Недели пребывания в городе было достаточно, чтобы узнать о каких-то вещах, независимо от того, насколько одиноко они жили. Предметом большинства разговоров была Дейенерис Таргариен. Свободные жители презирали ее, а рабы приветствовали за спинами своих хозяев. Среди пассажиров, которые были бы их партнерами по путешествию, был священник с очень темным цветом лица и работорговец, который вел в цепях трех белокурых девушек с очень бледной кожей, несомненно, выходцев из Лис, со слезами на щеках. Проститутки. Санса чувствовала жалость и гнев к тем бедным девочкам, которые, должно быть, были ее ровесниками более или менее, за исключением той, которая выглядела не старше двенадцати лет. Она обменялась взглядом с Тирионом, который, учитывая выражение его лица, очевидно, думал точно так же, как и она. Он поймал Пода, наблюдающего за девушками, и в его глазах сияли также ярость и сочувствие. Как и его хозяин, Под уважал проституток. В Королевской Гавани Шая рассказывала Сансе слух, согласно которому парень посещал бордель Литлфингера, и когда он вернулся в Красную крепость, его кошелек с золотом был нетронут. Или женщины были настолько впечатлены его аматорскими талантами, что решили не собирать его деньги (деньги Тириона), или (и Санса склонялась к этому больше) он относился к ним так нежно, что они передумали и сделали с ним исключение. Нечасто было то, что человек был добр с шлюхами. Под не отводил взгляда от них, но, в отличие от остальных людей, членов экипажа или пассажиров, он не смотрел на них так, словно они были куском мяса. Девушки ждали рядом с хозяином, чтобы сесть на корабль, очень тихо и спокойно. У троих были синяки и раны, несомненно, из-за плохого обращения. Под поджал кулаки, и Санса знала, что это особое чувства мести, что этот проклятый обидчик девочек рискуют «покончить с собой», предложив рыбам компанию на дне моря, прежде чем прибыть на Толос. Капитан подал сигнал на борт, и все пошли по пешеходному мосту. Он потребовал от них насмешливо молиться своим богам и посмотреть, уделит ли кто-нибудь из них внимание и позволит «Жемчужиной Гисе» добиться успеха. Он приветствовал священника комичным поклоном, и Санса заметил гримасу ненависти на его сморщенном лице, когда рабский торговец шел мимо него с прикованными девочками. — Канализационные крысы, — сплюнул он себе под нос, и он, казалось, не возражал, что этот человек мог слышать его. Санса намекнула на улыбку. Ей понравился капитан. Он говорил на общем языке и начал выкрикивать команды на валерианском и другом языке грубых звуков, которые, учитывая территорию, куда они направляются, должны быть Гискари. Они отправились в плавание, и она с ее необъяснимо более легким настроением вдохнула соленый запах, и после нескольких месяцев, не молясь, она умоляла любого бога, который удосужился послушать ее, чтобы защитить ее мужа, его оруженосца Пода, молодых девушек-рабов и «Жемчужину Гис». Она не верила в богов, как прежде, но сказала себе, что в любом случае молитва никому не причинит вреда.