Хочешь быть счастливым - будь им!

Намар Шерда За прошедший день Алье меня удивил. И не только на перевале, но и после. Я действительно не спешил узнавать своего супруга. Зачем? Я был уверен, что мы останемся чужими друг другу людьми, живущими под одной крышей. Я всю свою сознательную жизнь прожил в страхе, поэтому дальше собирался жить спокойно, а не воюя со строптивым мужем или переживая по поводу его отсутствия. Я был благодарен Алье за деньги, позволившие мне сохранить графство, но вот говорить ему об этом не спешил. А то ещё на шею сядет и решит, что моя благодарность позволит ему трепать мне нервы. Я не раз удивлялся поступку герцога Дансара отдать своего брата отцу, и рассказ Алье объяснил многое и заставил присмотреться к нему внимательно. Я всегда чутко реагировал на любое изменение ситуации, на любую смену настроения отца, а по-другому было никак. По-другому я бы просто не выжил. И вот сейчас, глядя на Алье, я видел в нем спокойствие и какую-то толику обиженности. Но он не смотрел на меня брезгливо, и в глазах не было ненависти. Вопрос Алье о направленности магического дара ударил меня по больному. Среди аристократии империи простецов нет, даже захудалые приграничные бароны стремятся дать своим детям магию. Только я остался ни с чем, и это заставляло чувствовать себя ущербным. — У меня нет дара, — буквально выдавил я из себя эти слова. — Не может быть… Удивление Алье было таким очевидным, что я сразу заподозрил неладное. А следующий вопрос о поездке в Малер лишь усилил подозрения. Зачем такой глупый и неуместный вопрос? Поэтому я больше молчал, запоминал и анализировал. Но сейчас для верных выводов слишком мало информации. И я решился рассказать ему о себе. Алье страдал. Мне показалось, что он пропустил мою боль через себя, и она на секунду сблизила нас. По-другому я не могу объяснить того, что Алье вызвался мне помогать с мытьём. «Ну раз мыл и не кривился, то и в постели меня потерпит», — решил я. Спускаться вниз и теснить дружину не хотелось. Жизнь с отцом научила меня спать, как шуша — одним ухом и одним глазом. Даже во сне ощущать взгляд или присутствие и просыпаться до того, как тебе в живот прилетит удар тяжёлого сапога. За прошедшие сутки я вымотался, как вол — только этим я могу объяснить то, что выпал из реальности и очнулся лишь тогда, когда остриё моего алама упёрлось в горло Алье. — Не делай так больше. Я сейчас убить тебя мог, — выдохнул я, пытаясь прийти в себя от резкого пробуждения. Алье замер подо мной и вдруг обмяк. Безнадёжно выдохнул и коснулся моих губ поцелуем. Сам! Я ни к чему его не принуждал! И в этот момент я сдался. Не нужно думать, что если я только месяц назад перешагнул черту первого совершеннолетия, то я совсем ничего не знаю. Я с двенадцати лет жил в казарме, а среди дружины немало сложившихся пар. Да, они ради приличия занимали дальнюю койку, когда хотели близости, но и только. Я не только имел возможность видеть. Находились желающие помочь и научить. Так что совсем бездарем я не был, а податливое тело подо мной было совсем не против. И это «не против» я ощущал своим бедром. От одежды я супруга избавил быстро, а свою рубаху просто стянул через голову. Всё происходило как-то быстро, сумбурно. Но когда я не смог с первого раза протолкнуться внутрь, Алье резко перекатился и сел на меня верхом. — Я сам, — выдохнул он. Спустившись ниже, Алье провёл губами по члену, чуть посасывая и обильно смачивая слюной. Затем поднялся, заведя руку за спину, закусил губу и начал медленно опускаться на мой член. Чуть качнулся на пробу, а затем упёрся ладонями в колени и с тихим стоном насадился до конца. Сразу видно, что опыта у него больше, чем у меня. Ну и прекрасно — не придётся завтра выслушивать нытьё. Для меня всё кончилось неожиданно быстро. Судя по всхлипам, Алье только вошел во вкус, а меня уже скрутило сладкой судорогой. Упершись пятками в кровать, я схватил Алье за бёдра, несколько раз с силой насадил на себя и кончил, стараясь не застонать слишком громко. Ещё одна казарменная привычка — не мешать соседям. Алье этого оказалось мало, но он лишь скатился на кровать и продолжил себя ласкать. Для меня всё это оказалось необычным. Раньше меня не волновало, что чувствует партнёр. Да и те дружинники, кто брался мне помочь, лишь выполняли свою задачу. И вот так близко видеть отдавшегося своей страсти молодого человека мне тоже не приходилось. Почему-то непреодолимо захотелось прикоснуться к нему. Протянув руку, я провёл пальцами по поджарому животу, скользнул по внутренней стороне широко разведённых бёдер и протолкнул два пальца в покрасневшую дырочку, обильно смазанную моим семенем. Резкий толчок — и Алье всхлипнул, насаживаясь на пальцы ещё сильнее и при этом продолжая ласкать себя. Это было красиво и чувственно. Я снова и снова всаживал в него пальцы, наслаждаясь его стонами. Но вот Алье сжался, выгнулся на лопатках и забрызгал свой живот семенем. Он распахнул глаза и внимательно пробежал взглядом по моему телу. И тут мне стало неловко. Сам знаю, что далеко не красавец. Полуголодная жизнь не дала нарастить мышц, а бледная кожа, сразу краснеющая на солнце, то ещё жалкое зрелище. Я резко поднялся с кровати, натянул рубаху и улёгся с краю, натянув на себя одеяло. Не хочу слушать его глупые мысли о своём внешнем виде.

***

Алье Шерда. Вот почему так, а? Закон подлости, что ли? Я же каждую ночь ждал появления Намара в моей комнате. Каждую, кроме сегодняшней! Хотя мог бы и сообразить. Но меня сбило с толку, что мой супруг сразу завалился спать. Вот я и не стал готовиться. Кто ж знал, что оно так обернётся?! Хорошо ещё прихватил из дома лечебные мази, иначе бы завтра не выдержал целый день в седле. Похвалив себя за то, что предусмотрительно оставил чистой воды на утро, я быстро привёл себя в порядок. А мальчик совсем неопытный, но это мелочи — научу. И ведь понравилось ему, я же видел, какими глазами он на меня смотрел. Так почему же Намар сразу закрылся от меня? Завернулся в своё одеяло, как в опостылевший плащ? Я тихо пристроился рядом, а Намар сделал вид, что не заметил. Точно «сделал вид», потому что с такими рефлексами, как у него, он должен крыс в амбаре слышать. Я прикрыл глаза, желая подумать над произошедшим, но уставший организм решил за меня. Утром Намар поднял меня с рассветом, как обычно, закутанный в свой плащ. И снова на столе завтрак «на одного», как будто и не случилось ничего прошлой ночью. Только в этот раз я не стал ждать, пока Намар пришлёт за мной Барта. Оделся, быстро перекусил и уверенно спустился вниз. Наша охрана ещё завтракала, и Намар вместе с ними. Значит, мне он принёс оладьи с мёдом и горячий отвар зёрен ройса, а сам ест вместе со всеми походную похлёбку? Интересно… Это каждый раз было так? Мне — отдельная комната, отдельная еда, а он сам наравне с дружиной? Из Рубежной крепости мы вышли, когда солнце уже поднялось. Если до этого дорога шла постоянно вверх, то сейчас мы спускались в долину. Теперь не быки тащили телеги, а повозки подгоняли быков. Наверное, поэтому мы шли быстрее. Уже к полудню холодные скалы остались позади, и теперь внизу можно было рассмотреть цель нашего путешествия — золотую долину Шерда. Вот горы, вроде, те же, а местность совсем другая. В защищённой от ветров долине климат теплее и мягче, чем даже в Гарае. Скалистые склоны чаши долины сплошь покрыты мелким колючим кустарником — ройсом. Сейчас уже август, и ягод уже нет. А вот в путевых заметках деда написано, что в середине июня склоны гор кажутся золотыми. Ройс — ягода мелкая, размером с половину ногтя, и собирать её непросто. Сочная, плотно сидящая на ветке, она мгновенно лопается в руках неумелых сборщиков. Повреждённая или раздавленная ягода теряет свои свойства в течение суток. Поэтому целые ягоды ройса ценятся почти на вес золота. Опытные маги хранят их в специальной зачарованной шкатулке, предотвращающей порчу. Одной такой хватает, чтобы восстановить полностью потраченный резерв буквально за час. Но достать их непросто — слишком быстро они портятся. Гораздо чаще вместо ягод используют косточку. Больше всего ценится нежно-розовая с перламутровым отливом. Такой косточка бывает, если извлечь её из золотой ягоды. Её толкут и продают в порошке по весу серебра. Одна щепотка на чашку с кипятком позволяет магу восстановиться за ночь. Только «золотой» ягода ройса бывает всего неделю. Та, которую не успели собрать, переспевает и становится цвета меди, а косточка — цвета красного золота. Именно такую чаще всего и можно купить у торговцев. Из неё получается прекрасный тонизирующий напиток и не только для магов. А к сентябрю «золотом» покрывается сама долина. Но уже не от ройса, а от спеющей в полях пшеницы. Глядя сверху вниз на долину, я недоумевал, как можно было разорить такой благодатный край? Но нет: факт есть факт. Вот прямо передо мной спина графа Шерда — тощего долговязого мальчишки, одетого в настоящие обноски и рискующего собственной жизнью за продовольственный обоз. В поместье Шерда мы прибыли на закате. В отличие от землевладельцев центральной части империи, графам Шерда не нужно было строить укреплённый замок, чтобы защищаться от набегов. Им вполне хватало Белого перевала и Рубежной крепости. А здесь, в самой долине, врагов у них нет. Поэтому сейчас я смотрел на огромный, когда-то роскошный особняк, с громадными окнами, широкими балконами и крытыми галереями. Только сейчас он был тёмен, обшарпан и запущен. Большинство витражей верхнего этажа было разбито, а окна заколочены досками. Бывшая пристройка для слуг превращена в курятник и хлев. Фруктовый сад старый и неухоженный, а вместо аллей и цветников перед фасадом разбит крестьянский огород. Скотину пастухи сразу погнали на задний двор, а я последовал за Намаром внутрь. И здесь всё то же самое: прежняя роскошь испохаблена нищетой. Пол из драгоценного долийского мрамора погребён под слоем грязи и соломы. Искусная лепнина потолка загажена копотью и плесенью. Тончайшая резьба деревянных перил уничтожена сколами, а где-то и вовсе выломана. Магические светильники не работают и, по видимости, уже очень давно. Комната, которую мне выделил Намар, когда-то была частью хозяйских апартаментов. Но сейчас внутренние двери были заколочены, оставляя мне только спальню и купальню. Мебель разномастная и явно притащенная из разных мест. Роскошная широкая кровать на подиуме и простые стулья из половины для слуг; гардеробная комната пуста и вместо манекенов заставлена складскими сундуками; вычурное трюмо явно принадлежало когда-то самовлюблённому снобу и совсем не сочетается со строгим, но дорогим рабочим секретером. Намар показал мне мои комнаты и снова пропал. Если раньше я хоть видел его каждый день, то теперь мы и вовсе не пересекались. Я уже неделю жил в поместье и никак не мог понять, в качестве кого? Выделенный мне слуга регулярно приносил завтраки-обеды-ужины, таскал воду для купальни и стирал одежду. Меня никто не ограничивал в перемещении… Да что там! Вообще никто не интересовался, что я делаю, куда иду и чем занимаюсь! Особенно Намар. Вот это и бесило: как будто и не супруг я ему вовсе! — Нет, так дело не пойдёт! — вслух сказал я, в очередной раз готовясь лечь в пустую кровать. — В конце концов, теперь это мой дом и мой муж! Да, пусть навязанный, пусть не первый красавец империи, но… я буду счастливым! Раз счастье само не желает меня находить — значит, надо показать ему дорогу!