Not All Those Who Wander Are Lost

«Улыбнись, и пусть все ломают голову, что у тебя на уме». - Антон Чехов

Первым, что вернулось был нюх. Противный запах гнилой крови, перемешанный с запахами пота и чего-то ещё более отвратительного, заставили слезиться даже закрытые глаза и задержать дыхание. Медленно начали закрадываться в сознание глухие звуки - отдалённые голоса будто сквозь вату звучали ото всюду и создавали какофонию противнее вони. Тогда открылись глаза, но ничего, кроме смазанных пятен, взгляд определить не смог. Попытка подвигаться принесла боль. Что-то наваливало сверху, не давая нормально дышать, отнимая возможность шевелится. Было очень холодно, некуда было деться от металлического привкуса во рту и от выплёскивающейся в него теплой жидкости. Повезло, что до сих пор не захлебнулась... Казалось, что всё тело онемело и больше не откликнется на команды мозга. Левый бок противно тянуло; тупая пульсирующая боль в голове мешала думать. Но одно было понятно - я оказалась в ловушке. Сознание затапливали мечущиеся мысли о том, что если я останусь тут навечно, что, если меня не найдут. А память, всё никак не хотела подсказать, что случилось. Я помнила только, как всадила стрелу в шею несущегося с лестницы орка, а дальше - провал. Вдох-выдох. Попытка пошевелить пальцами ног и рук оказалась успешной - не парализовало, но больше никакие движения не были возможны в этом удушающем, крохотном пространстве. Дыхание сбилось, подступили слёзы: - Помогите! Тут... я! - отчаянно вырвалось у меня, но это был не крик, а срывающийся хрип не чётких звуков – левая щека была скованна болью, совсем обездвижена, - Я тут! - никто бы это не услышал - голос был сорван. Когда это я успела так докричаться? Я судорожно и коротко дышала, борясь с подступивший рвотой, а бесящие звуки наступали со всех сторон; появилось желание спрятаться от этого всего ещё дальше, ещё сильнее, чем сейчас. Я по-прежнему не могла ни черта рассмотреть. Давление на грудную клетку вдруг уменьшилось. Я сделала на пробу вдох и почувствовала, как тело благодарно принимает большую порцию кислорода. Давление снова уменьшилось, и я, с трудом, но смогла вдохнуть на полную. Дышать было больно. Давление вдруг совсем пропало. Снова затошнило. - Жив! - послышался приглушённый возглас. - Тут живой человек! - Скорее сюда! — Это девчонка? - Девчонка?! А ну отойди! – это был кто-то знакомый. Меня достали оттуда, где я валялась и посадили на землю. Я закашлялась, потому что как минимум ушибленные рёбра такого действия не оценили, пришлось тут же сплюнуть залившуюся в рот кровь. На пробу, открыла глаза. Зрение почему-то не определяло ничего, кроме смазанных пятен, которые, по-видимому, были людьми. Я моргнула, моргнула ещё раз. Зрение немного прояснилось. — Вот так контузило, - еле-еле просипела я и предпочла заткнуться из-за ощущения, что губу слева будто вспороло. - Действительно живая! - И правда девчонка! - послышался чей-то ошарашенный голос. — Это она кричала про взрыв! - Если так, то она многих спасла... - этот голос был мне смутно знаком. - Одуванчик, - позвал меня другой голос, - Ты меня слышишь? — я подумала, что это, наверное, Гимли и повернула наугад голову и кивнула, - Махал с тобой, Одуванчик! Зачем же ты тут? - точно Гимли. - Десять, - просипела я, пытаясь поднять руки, чтобы наглядно показать цифру; левая рука не послушалась. - О чём это она? - опешил очередной незнакомый голос, но я, нахмурившись, смотрела на свою руку. Тем более, что лица их я так толком разглядеть и не могла. - Десять, - повторила я и на этот раз обе руки послушались. Я обвела всех взглядом, - Окр.. Орков, - уточнила. - Сумасшедшая, - выдохнул тот самый смутно знакомый голос. - Спасибо, - я сделала попытку рассмеяться, но это оказалось плохой идеей, грудная клетка отозвалась болью, а желудок тошнотой. Ну, у меня определённо сотрясение. Кто-то удивлённо хмыкнул. - Она всегда так? - потихоньку я стала соображать, что этот вопрос принадлежал Эомеру. - Ну, раз уж шутишь, то ещё поживёшь, - облегчённо подытожил Гимли. - А ыв.. вы думали, что так елг... легко от меня избавитесь? Не дождётесь. - Отступаем! - раздались чьи-то отчаянные крики, - Твари пробились сюда! Отступаем! В крепость! Скрежет и звон метала, свист тетивы и стоны боли. Битва ещё не закончена? Я не успела ничего понять, как кто-то подхватил меня на руки и бросился к крепости. Я не запомнила почти ничего из того отступления, возможно, я снова потеряла сознание... *** - Леди Тея? - меня позвал усталый женский голос. Я открыла глаза и поняла, что лежу на спине, а женщина, склонившаяся надо мной, была похожа на целительницу. По крайней мере всё в ней указывало на принадлежность именно к этой профессии. Только, что она забыла в Хорнбурге? Думать не выходило. Я попыталась сесть, но меня тут же удержали на месте. - Вам нельзя вставать, - голос был мужской. Эомер? А он тут, что забыл? Тоже ранили? Уши резало от предсмертных криков, стояли жуткие вонь и духота. Я огляделась. В маленьком помещении было негде приткнуться, большинство перевязывали прямо стоя и тут же выдворяли вон, чтобы не создавать ещё большей толкучки. Я заметила Гимли, которому накладывали повязку на голову... Что там сказал Эомер? Нельзя вставать? Да я пободрее буду большинства находящихся здесь. Взгляд зацепился за корчащегося в агонии, страшно кричащего мальчика. Мальчика трусило от болевого шока, лицо было бледнее, чем у мертвеца, глаза горели в полутьме красными огоньками полопавшихся сосудов, он размахивал руками и так сильно дёргался, что держащие его люди не справлялась. Мальчику отрезали ногу. В итоге, один из мужчин, сплюнул, выругался, схватил что-то, что напомнило молоток и со всей дури влепил мальчику по лицу. Тот издал уже не крик, а короткий стон и вырубился. Ногу принялись резать быстрее. Я отвернулась, чувствуя противный и слишком уж частый в последнее время спазм в животе. Больше всего на свете хотелось убраться из этого помещеньица. Очевидно, конечно, что снаружи продолжался бой, но тут... Тут был настоящий ад. Господи, как же нестерпимо хотелось обратно в бой! Я снова попробовала встать, но мне не дали. - Порядок, - голос всё так же хрипел и слова срывались какие-то не чёткие, что ли, - Я отлично себя чувствую! - Вы потеряли много крови, у Вас ушиблены рёбра, раны на боку и лице и возможно сломана правая рука, Вас серьёзно оглушило взрывом, что могло привести к повреждениям внутренних органов. И это только то, что удалось выявить при поверхностном осмотре, - ровным, усталым и совершенно лишённым эмоционального окраса голосом сказала целительница, - Поэтому Вам категорически запрещено вставать. В противном случае, могут появится неизлечимые последствия. Хотелось закричать от досады. Я могу встать, точно могу! Взгляда целительницы я долго не выдержала и отвернулась из-за чего наткнулась на Эомера самому себе перевязывающего ногу. - Но я могу помочь! - внезапно щёлкнуло в голове, - Я знаю, как обращаться с ранеми... ранениями! - Лежите, леди Тея, - голос Эомера был раздражённым, - Вы и без того спасли много жизней этой ночью. - Но... могу больше! - я не сдавалась, панически боясь мысли, что придётся лежать и бездействовать. Этот страх перекрывал и боль, и тошноту, и слабость. - В Вашем состоянии Вы можете и навредить, - ответила целительница. Что ж, это был серьёзный аргумент, и я не удержалась от того, чтобы выругаться. - Выпейте вот это, - женщина дала мне флягу с чем-то очень сомнительным и по консистенции, и по запаху, - Пейте, это необходимо. - Стойте! - запротестовала я, шаря руками в попытке найти карманы на штанах. Попытка оказалась провальной, потому что руки напрочь отказывались слушаться, я сглотнула и посмотрела целительнице прямо в глаза, - Карманы на танш... штанах. В них лекарства... И ещё... ацелос. Вомз... Возьмите. Для них, - я указала рукой в никуда. Женщина спокойно кивнула и поблагодарила меня. - А теперь пейте, - она снова всучила мне флягу. Я скривилась, но выпила всё одним махом. Горло обожгло ядрёной настойкой из каких-то трав, тепло растеклось по телу и глаза резко стали слипаться. - Ацелос! - услышала я ворчание, - Ну, и глупости же! Зачем тут это бесполезное растение?! *** В следующий раз я проснулась от того, что солнечный луч настойчиво бил прямо в лицо. Глаза долго привыкали к свету, льющемуся из крохотного окошка, больше похожего на бойницу. Это была другая комната, не та, в которую меня перенесли в первый раз. Тут тоже было полно раненых, большинство из которых спали, но отовсюду то и дело раздавались приглушённые стоны боли. Я стала прислушиваться к собственному телу и поняла, что чувствую себя на самом деле сносно. На голове, переходя на шею, была повязка провонявшая разнобоем трав. Повязку я тут же стянула, шипя от того, как ткань отрывалась от засохшей корочки. Полилась кровь, я выругалась и приложила скомканные остатки ткани к подбородку. Сковывающие бинты, напитанные уже засохшей кровью, неприятно тянули бок, кожу лица противно стягивало от мелких царапин, но меня не тошнило, и голова практически не болела. Зрение было таким же чётким, как и обычно, о чём я быстро пожалела, разглядев напротив мучающегося в бреду мужчину во влажной, уже полностью красной рубахе. Я огляделась. Везде этот красный цвет, везде красный, чтоб его! На глаза навернулись слёзы. Я тут же разозлилась. "Сама, дура, полезла, куда не стоило, а теперь значит нюни распускать?! Идиотка! Могла бы сейчас спокойненько сидеть в Дунхарроу с женщинами и детьми... А теперь? Нагеройствовалась? А толку то от этого героизма — ноль, только валяешься среди раненых и куксишься от того, что не в силах смотреть на кровь. Десять! И как гордилась этим... Ууу, вояка хренова! Да, чтоб меня Балрог за ногу!" - я не удержалась и сплюнула от досады. Глубокий вдох принёс боль в рёбрах, которую было практически невозможно терпеть, а гримаса, скорченная от этой боли, сообщила, что на левой скуле должен быть сильный синяк. Я вспомнила, что целительница говорила про возможный перелом правой руки и на пробу повертела ей. Болела кисть - она была распухшая и украшенная тёмным, почти чёрным синяком, выглядывающим из-под нового бинта. Вспомнились сбитые костяшки... Я попробовала сжать кулак и, не смотря на боль, у меня вышло. Значит просто сильный ушиб, отлично. "Легко отделалась, просто чудо какое-то!" - подумала я, поднимаясь на ноги. Мир завертелся на несколько секунд, но скоро успокоился. Убрала бинты от подбородка - кровь приостановилась, поэтому я злобно швырнула ткань в стену. На полу, рядом с лежанкой, я заметила лориэнский плащ, кольчугу, эльфийскую защитку, оружие и дорожную сумку (да, я тоже не знала, что в битву придётся идти со своим добром, а оно вот как...). Я достала камзол, свёрнутый на месте одеяла, и оделась, игнорируя окровавленную кольчугу, которая скорее всего спасла мне жизнь этой ночью. На секунду приложила руку к ране на боку и прикрыла глаза. Рана сковывала движения и отдавалась болью, казалось, по всему телу, но это только немного раздражало. По-прежнему не тошнило и не болела голова. Обрадованная таким результатом, я взяла свои вещи и стала красться к двери. Шаги давались трудно - ноги подкашивались и были ватными, с координацией было не ладно... Но не совсем ужасно. Внезапно, кто-то крепко схватил меня за штанину. От неожиданности я подпрыгнула на месте и еле сдержала вскрик, уже готовясь хвататься за меч. Несколько секунд понадобилось, чтобы прийти в себя и понять, что тут не может быть орков... Я опустила взгляд. За мою штанину держался молодой мужчина. Ясные голубые глаза, ошалевшие от боли, неотрывно вглядывались в низкий потолок, лицо, когда-то бывшее, вероятно, очень красивым, наполовину было опалено страшным ожогом. Мужчина сипел безостановочное "fylstan". Я присела на колени, и дрожащими руками приподняла бинты на его животе. Пришлось тут же сильно зажать рукой рот, чтобы не вывернуло прямо на месте. - Fylstan, ablissian, fylstan,* - мужчина закашлялся кровью. Было странно слышать староанглийский. Я точно знала, что Толкин использовал его только как перевод рохирика... Но это был староанглийский. Староанглийский, который мне с пристрастием диктатора вдалбливала бабуля, а позже пытались профессора, который я никогда не могла толком выучить, и который вдруг стал понятным. - Abidan,* - голос дрожал, слово было сказано не впопад, - Это не много, но... В углу комнаты я заметила миску с водой и быстро сходила за ней. Рядом с кроватью были свежие бинты, которые я хорошенько пропитала холодной влагой. Приложила к лицу мужчины. Не физ. раствор, но хоть что-то... Пока он прикрыл глаза, поспешила вон из комнаты, захлопнула за собой дверь и прижалась к ней спиной. Внезапное осознание того, что в действительности значило это "помогите", обожгло страшной пощёчиной. Мужчина просил убить его. "Не выживет... С такими ранами не живут", скрипело в голове, словно мел о школьную доску, "Гуманнее будет выполнить его просьбу, закончить страдание, исход которого очевиден..." Рука с неуёмным тремором потянулась к дверной ручке и тут же отдёрнулась, ошпаренная холодным металлом. "Не могу! Не могу! Чёрт бы побрал это всё!" Развернулась на пятках, пошла... Меня мутило, всё вокруг расплывалось от слёз. "Соберись! Немедленно соберись, дура!" В коридоре было полно народу — тоже раненые. Но с лориэнским плащом мне не составило труда прошмыгнуть мимо них. Люди, если и замечали меня, то не обращали внимания. Большинство из них были поглощены собственной агонией или агонией близких — сыновей, отцов, братьев... На улице на меня повеяло прохладой раннего утра, которую можно было бы назвать свежестью, если бы не последствия битвы. Я старалась не смотреть никуда, в особенности, потому что мешанина из людских и орочьих трупов, вывернутых под неестественным углом, или уже распухших, или порубленных на кусочки, пробуждала сильно тормознутые механизмы страха и отвращения, а одинокие фигуры выживших воинов, шатающиеся между этих тел в какой-то бесцельной прострации, напоминали призраков... Нет, банши, пришедших глянуть на результаты своих страшных предсказаний. Я собиралась найти конюшню, но вместо этого меня нашёл Оззи. Не раздумывая ни секундочки, я вскочила в седло и пришпорила вороного, чтобы нёс меня куда-то, где ничего бы не напоминало о войне. Спустя минуты, заставила себя очнуться, потянула поводья, притормаживая Оззи. Двинули чуть левее, к реке. Окружающий мир потихоньку проклёвывался сквозь прострацию. Перед глазами стоял лес. Буйный зелёный лес прекрасных и могучих деревьев. Стоял там, где вчера точно была равнина. "Это Гэндальф и его помощь", - напомнила я себе и сильнее вдарила Оззи по бокам, всей душой стремясь туда, где хотя бы будут знакомые лица. Живые знакомые лица. Оказавшись у реки, я вдруг поняла, что мучаюсь от жажды, что язык уже стал сухим и шершавым. Остановились. Напились вместе с Оззи вдоволь холодной воды. Я умылась, шипя от боли в царапинах. В смазанном отражении не сразу признала себя, испугалась... Разглядела сечение на подбородке, крепко выругалась и зажмурилась от боли. Оззи осуждающе заржал, но я не обращала внимания. От левого уголка губ и дальше по контуру челюсти, и, ближе к уху, вниз до середины шеи тянулась красная борозда. Сечение! На лбу у меня было сечение и от него уже был ярко красный шрам, а это... Это просто катастрофа! Так же только детей малых пугать. Я было расплакалась, но тут же резко одёрнула себя — "Сама виновата! Сама!" Успокоилась, снова глянула на отражение и с удивлением и лёгким страхом увидела, что рана то зашита. “Amilnya Elentari,* шов! Из чего, чёрт побери, из чего нитки? Да, и на кой хрен было шить в тех жутких условиях?! А вдруг заражение, вдруг сепсис?” Скорое течение пронесло мимо человеческий труп, я отшатнулась, наконец замечая, что вода в реке была мутной. Мутной от крови... Вырвало. Я убеждала себя, что меня просто укачало от верховой езды и, что это всё последствия сотрясения... Вновь пустила Оззи в галоп. Наугад, конечно же. Поэтому и было удивительно, что через какие-то минут десять, я увидела со стороны верховых. Судя по тому, как Серогрив Гэндальфа стоял напротив коня Теодена, они только встретились. Притормозила Оззи, он сам плавно перешёл на шаг, который казался нестерпимо медленным. Хотелось побыстрее оказаться рядом с друзьями, рядом с Леголасом. Я уже видела их приближающиеся фигуры... Гимли сидевшего на коне позади Леголаса с перевязанной головой, Арагорна выглядевшего ещё более потрёпано, чем обычно, Гэндальфа сильно выделяющегося белыми одеждами... Сердце забилось быстро-быстро, словно свободолюбивая птичка в маленькой клетке... Хотелось натянуть на лицо уверенную, широкую улыбку, но стоило попробовать, как я почувствовала трескающуюся корочку раны у губ и боль, простреливающую аж куда-то в затылок. Ограничилась спокойной полу улыбкой. Но подъезжая всё ближе, держать лицо становилось труднее. Взгляды троих конкретных Хранителей, направленные на меня, были разъярёнными. Я буквально могла посчитать стадии хмурости Бродяжника, негодования гнома, а остроухий... Что ж, я просто знала, что он бесится. От него исходила такая ледяная волна бушующих эмоций, что появилось желание сгорбиться и спрятать голову в плечи, а ещё лучше — испариться. Только Гэндальф был невозмутим. На остальных я не успела обратить внимания. - Сюрприииииз! - протянула я, ровняясь с ними, - Вы не ждали, а мы приехали! - захотелось смеяться, но я только поджала губы, норовившие расплыться в лыбе, - Ваше Величество, лорд Эомер, Гэндальф, Арагорн, Гимли, Леголас, - я важно покивала. - Тея..., - как-то ошарашено выдал Странник, меняясь в лице. Он больше не хмурился, нет, он выглядел так, будто жалел меня. Я посмотрела на остальных. Они выглядели так же, разве только Эомер, Гимли и Теоден отвели взгляды. Леголас же смотрел прямо на... Сердце решило, что стучаться в груди ему надоело и ухнуло куда-то под землю — до меня дошло, что такого они увидели. Отвратительную тонкую ленту, вспоротой кожи. От кончика левой губы и, по линии подбородка, ныряющую вниз по шее у самого уха. Уродина, вот, кто я теперь. Страшилище. - Ах, это! - непринуждённо и бодро воскликнула я, легонько касаясь челюсти, - Отличное напоминание о глупости, правда? - они не пошевелились и не ответили. Я проглотила слёзы. - Вы нарушили мой приказ..., - наконец нахмурился конунг, и тут я сообразила – я и правда нарушила приказ короля. - Дядя, - Эомер перебил уже продолжавшего говорить Теодена, - Леди Тея ослушалась приказа, это так. Но это она спасла от взрыва целый отряд. Если бы не она... Кто знает, как бы закончилась сегодняшняя ночь? - я вытаращилась на него во все глаза. До этого самого момента, мне казалось, что Эомер терпеть меня не может... Да и, что значит "спасла целый отряд"? Память о последних перед взрывом минутах была словно решето... - Верно, - буркнул Гимли, - Других спасла, а сама под завалами оказалась. Счастье то какое, что тебя не только случайно услышали, дык ещё и доставать взялись прям посреди боя! Иначе, лежала бы ты там до сих пор, Тея, - я вздрогнула от того, что он назвал меня по имени. Гном не смотрел на меня, но продолжил: - Так её и это не угомонило. От целителей рвалась в бой, лепетала что-то о помощи... - он разругался на кхуздуле так, что даже Оззи прижал уши и отступил на пару шагов назад, - Уснула только от каких-то трав, тьфу! Тебе запретили вставать, Тея. Что ты тут делаешь?! - Тебе запретили вставать? - грозно поинтересовался Арагорн, но я не поверила этой напускной суровости. Он и Гэндальф, скорее всего, злятся на порядок меньше остальных. — Это было давно, - я пожала плечами, - Ночью. Сейчас всё нормально. - Нормально, да?! - снова Гимли за своё, - А если вернуться в Хорнбург, спросить у целительницы? Что она скажет на это "нормально"?! - Мы теряем время, - оборвал начавшуюся лекцию Гимли король, - Героиня, стало быть? - он окинул меня испытывающим взглядом. Героиня? Ещё чего не хватало!!! Ох, чует моя жопа, надо-таки было сидеть в Дунхарроу, - И назад Вас не отправишь, догоните снова... Гэндальф? - Бери её с нами в Изенгард, - кивнул маг. - Хорошо, но, если в пути ей станет плохо — это не моя ответственность. - Замётано! - обрадовалась я, - Увижу Ортханк! - я мечтательно откинулась чуть назад в седле, - И энтов! Стремительно взметнулась в воздух рука Странника, взметнулась с очень конкретной целью – влепить мне подзатыльник. Я увернулась, на давно выработанном инстинкте, и надулась. Арагорн предпринял ещё одну попытку, но тут я уже не выдержала и завопила, изо всех сил игнорируя боль: - Стой! Нельзя меня бить! – Арагорн остановился и прищурился, - Сотрясение у меня, ну, контузило от взрыва... И вообще, я девочка, а девочек бить нельзя! – гордо закончила я и тихо добавила, - Только вас это никогда не останавливало. - Девочки и в битвы обычно не ходят, дорогая Аэриэн. Но это же не про тебя, - справедливо заметил Гэндальф. Я только показала ему язык и пришпорила Оззи, стараясь не оборачиваться и игнорировать совершенно не изменившиеся взгляды, покачивание головой от мага и молчание Леголаса. Последнее было труднее всего. Он не проронил ни слова, почти не изменился в лице и выставил такое сопротивление, что хотелось выть от ощущения какой-то... неполноты? Мы вступили в Фангорн. Он будто сомкнул накрепко границу за нашими спинами, стоило последнему воину из отряда пройти в зелёное царство. Лес был странным, пропитанным каким-то тяжёлым духом, но, в тоже время, притягивал. Шли долго. Пару раз натыкались на смазанные среди ветвей тени. Хуорны, как Старый Вяз, чуть не угробивший хоббитов в Вековечном Лесу и от которого их спас Том Бомбадилл... Хуорны, решила я и расслабилась, зная, что им сейчас не до нас. Гимли спорил о чём-то с Леголасом, но я не вслушивалась, знала, что результатом спора будет уговор: остроухий заглянет в пещеры Агларонда вместе с Гимли, а гном ещё раз навестит Фангорн. Я попробовала потянуться к эмоциям Леголаса, но меня тут же отшвырнуло. Спустя несколько часов пути, я уже пожалела, что не отлеживаю свой положенный больничный. Бок и рёбра болели так, что всё тело пробивало мелкой дрожью, голова раскалывалась, словно тысячи молоточков одновременно стукались о череп и тут же что-то распирало изнутри. Укачивало, буквально от всего укачивало. Хотелось пить и поменять бинты. Но я ничего никому не говорила, твёрдо решив терпеть до Изенгарда. Скорая встреча с Мэрри и Пином, возможность познакомиться с Древобородом и увидеть башню, ставшую пристанищем Сарумана... Всё это придавало сил. "...прибью её, честное слово...", услышала я и чуть не подавилась запнувшимся где-то в горле смешком и затрепетавшей надеждой. Я услышала Леголаса! "Как, оказалось, милый", это обращение вырвалось само собой, и мне уже было всё равно, “Не лёгкая это задачка — прибить меня. Если ты, конечно, не лестница!" - мысленно ответила я Леголасу и замерла, выжидая услышит ли он... И, эврика! Через несколько секунд он уставился на меня со смятением на лице, выгнув правую бровь. Что-то будто хлопнуло в воздухе, потому что мы одновременно рассмеялись. Наши попутчики растерянно оглядывались на нас, а Гимли, наблюдавший наш молчаливый диалог прямо из первого ряда, так вообще переводил взгляд то на меня, то на Леголаса и хмурился. - Как только тебе такая чушь в голову приходит? - спросил эльф, расплываясь в улыбке. - Мозги последние вышибло, одни тараканы остались, - я постукала себя по многострадальному лбу. - Какой ужас! - притворно сокрушался он, - А как же твои нейронные связи? - он лукаво прищурился. Нейронные связи... Я почувствовала, что бледнею. - Так они с мозгами отправились, - изобразила пакостную улыбку я и показала язык остроухому; он снова рассмеялся. Одновременно, в голове прозвучал отчётливый вопрос: "Ты не помнишь, да?" Король Теоден с Эомером как-то странно косились на нас с Леголасом, Арагорн задумчиво склонил голову на бок, Гимли что-то бурчал себе в бороду на кхуздуле, Гэндальф, зараза хитрожопая, понятливо улыбался. Солдаты за нами весело и довольно громко о чём-то перекрикивались, то и дело раздавался их низкий смех... Всё смешалось. Я коротко кивнула, уже не улыбаясь. "Тея, успокойся. Всё хорошо, слышишь?" - Леголас говорил это мысленно, словно мантру, которая впиливалась мне в сознание с каждым следующим повторением. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, повторила так несколько раз. Выпрямилась и улыбнулась, показывая, что уже в полном порядке. Леголас за это время так и не изменился в лице. И как у него это только выходит?! Я почувствовала, как что-то катиться по шее, прикоснулась и поняла - кровь. Вот и посмеялась! Похоже, ещё долго придётся мириться с ограниченной мимикой. Тихо зашипела ругательства, смотала бинт с правой руки и приложила к лицу. Леголас наблюдал за моими действиями, но выражение его лица было невозможно прочесть. "Жутко выглядит, да?" - спросила я. "Да, жутко", коротко ответил он, "Но ты всё равно красивая, Аэриэн. Сумасшедшая, конечно, но красивая." "А ты льстец, милый!", постебалась я, "Но спасибо, что сказал правду про... Ты понял." Я посмотрела на Леголаса, он слегка улыбнулся и кивнул. От нашего диалога стало легче дышать, и никакая боль в рёбрах больше не мешала. Делали короткую остановку. К тому времени, тошноту и головную боль стало практически невозможно контролировать. На нетвёрдых ногах я поспешила куда-то подальше от места стоянки. Стоило мне скрыться из поля зрения других, меня скрутило в болезненном спазме. Было не понятно, что из меня так рвётся наружу, ведь в желудке уже давным-давно ничего не осталось. Горло горело, по щекам катились непроизвольные слёзы, больно щиплясь. Я подпёрла спиной ствол дерева и съехала вниз по нему, подтянула к себе ноги и попыталась выровнять дыхание. Перед глазами ходили пурпурные и зеленоватые пятна, а любые движения стали невозможны - конечности будто налились свинцом. Клонило в сон. Каким образом у меня вышло вернуться к стоянке, оседлать Оззи и продолжать держать лицо - я не знаю. Уже в дороге, Леголас протянул мне немного лембаса и воду. Я посмотрела на еду и поняла, что меня вот-вот снова вывернет. Зажмурилась и замотала головой. "Съешь хоть немного", попросил остроухий, "Тогда сразу отстану." Я взяла хлеб и флягу. Долго не могла заставить себя поднять руку и поднести ко рту, но когда я проглотила-таки лембас, почти не жуя, то пришлось сразу запивать водой. - Спасибо, - я отдала флягу Леголасу. Спустя мучительные пол часа, когда мой желудок вовсю воевал с, поступившим в него, содержимым, я почувствовала себя немного лучше. Это принесло небольшой прилив бодрости. Я стала осматривать окрестности. Мы спускались вниз с холма. Я сообразила, что мы уже на подъезде, подумала про Мэрри и Пина и с нетерпением подобралась в седле. Остроухий, видимо, прочёл мои мысли, потому что улыбнулся, и от него прошлась волна облегчения. Я посмотрела на Гимли и Леголаса, подмигнула им и поглубже натянула капюшон плаща, пристраиваясь за Теоденом, Эомером и Гэндальфом. Спуск заканчивался, деревья стали расступаться, открывая нашим взорам обрушенную крепостную стену и ворота. Точнее, отсутствие ворот. Их обломки, скомканные словно бумага, валялись на земле. Повсюду были какие-то обломки, покорёженные остатки столбов, пыль от раздробленной кладки. Долину покрывала волнующаяся вода. Только тёмная, высокая башня непоколебимо и одиноко возвышалась над разрухой – Ортханк. Полный секретов, схороненных в нём тайн... Ортханк! Окружающие меня люди, были глубоко поражены открывшейся картиной. Да уж, не этот хаос они готовились увидеть в Изенгарде. Прямо напротив нас, на руинах стены, уже можно было рассмотреть две лежащие и нежащиеся на солнце фигурки. Одна из них будто бы спала, а другая бодро выпускала колечки дыма. Я сдержала смешок. Вид Теодена и его воинов, которые при виде вскочившего на ноги, поклонившегося и представившего себя и Пина хоббита, поразились ещё сильнее, чем минуту назад, был неописуем. - Достопочтенные господа! – тем временем, весело отозвался Мэрри, - Добро пожаловать в Изенгард! С привеликим сожалением, сообщаю, что хозяин не может встретить гостей. Он и некто именуемый Гримой Гнилоустом, заперлись в башне будучи занятыми жутко важными делами! Нас же приставили охранять ворота! - Хоббиты, - проворчал в бороду Гэндальф, посмеиваясь, и уже громче обратился к Мэрри, - Неужто Саруман поручил вам такое важное дело, как охрана ворот? - Что вы, уважаемый господин! Никак нет! Изенгардом сейчас заправляет Фангорн, он-то и поручил нам подобающе встретить короля Рохана, - Мэрри сделал затяжку и выдохнул очередное колечко дыма. - А я?! А Леголас и Арагорн, - взвился возмущённо Гимли, - Проныры вы шерстолапые, лодыри! Мы за вами по полям и лесам, через битвы, а вы тут на солнышке отдыхаете и пируете?! И табак! Откуда вы достали табак? А, дьявол! - я легонько улыбнулась, услышав подхваченное у меня слово, - Сам не знаю разорваться от злости или от радости, не пойму, чего во мне больше! - Глянь, друг Гимли! У них тут и вино есть, - усмехнулся Леголас, - И где только нашли? - Мы много чего наши, - лениво протянул Пин, приоткрыв один глаз, - Мы же, в конце концов, находимся на поле выигранной битвы. Так сказать, по праву наслаждаемся трофеями! - И что эксперты-хоббиты скажут об этих трофеях? - крикнула я, скинув капюшон и изо всех сил сдерживая смех, - Дайте угадаю! Солонинка особенно хороша?! Мэрри чуть не выронил трубку, Пин вскочил на ноги, и они оба удивленно уставились на меня. - Я вижу тоже, что и ты, Мэрри? - Если только я вижу то, что вижу, - хоббит скрестил руки на груди, - Не честно играешь, Одуванчик! Ты знала, что я это скажу. - Играть честно? С вами, оболтусами? Вот ещё, - фыркнула я. - Она снова нас сделала, Мэрри, - вздохнул Пиппин. Мы рассмеялись. Так легко и открыто, так искренне, что миру вдруг вернулись потускневшие было краски. А солнце отмеряло полдень и от полуденной же скуки принялось играться лучами в водах Изена, по-хозяйски разлившегося в долине...