Not All Those Who Wander Are Lost

«Жизнь – это сейчас. Нет никаких потом» - Оскар Уайльд, «Портрет Дориана Грея»

- Оззи, только попробуй ступить на эту плиту! Она же сейчас провалиться! Конь на это только пренебрежительно фыркнул и уверенно пошёл вперёд, совершенно игнорируя какие-либо возмущения. Справедливости ради, плита не провалилась, только опасно покачнулась, устраивая небольшой водоворот. А вот та, на которую указывала Аэриэн, явно не внушала доверия, даже несмотря на то, что держалась практически идеально ровно. - У... б... бить меня что ли вздумал? - побледневшая Аэриэн мёртвой хваткой вцепилась в поводья и вздрагивала от каждого движения вороного, - Не любишь ты меня! Совсем не любишь, - причитала она, - Ох, чуяла я что-то, называя тебя в честь самого Принца Тьмы... Оззи, словно смеясь над Теей, специально подошёл к опасно кренящейся плите. - Стой! - взвизгнула она, - Поняла я, поняла! Прости! Конь довольно фыркнул и вернулся на относительно безопасный маршрут. Гимли сзади меня подозрительно прокашлялся, изо всех сил сдерживая смех. Я усмехнулся. Предусмотрительно со стороны гнома. Иначе Аэриэн не пременит его побить или ещё, чего похуже, натравить на него Мэрри и Пина с их выходками. - Что значит назвала в честь Принца Тьмы? - подозрительно сощурился Эомер. Аэриэн удивлённо замерла, поморгала, а потом громко рассмеялась. - Не тот Принц Тьмы о котором Вы могли бы подумать, лорд Эомер, - выдала она сквозь смех, - Я про Оззи Осборна! - Кого? - нахмурился племянник Теодена. Но Аэриэн только загадочно улыбнулась. А вот у меня в голове пронеслись странные образы, картинки и какие-то сумасшедшие звуки, которые Аэриэн про себя называла "роком" и довольно подпевала: "Generals gathered in their masses Just like witches at black masses Evil minds that plot destruction Sorcerer of death's construction..."* Я передёрнул плечами и решил расспросить у неё про эту жуть чуть позже. Это выглядело и звучало совсем не как что-то светлое. Аэриэн оглянулась, озорно подмигнула и ухмыльнулась. Я только вздохнул. - О, нам сюда! - обрадованно воскликнул Пин указывая на одноэтажное строение, - Тут кухни, кладовая и довольно просторная трапезная. Как вы и желали, есть будем не под открытым небом! Король Теоден с Митрандиром отправились говорить с Фангорном, а Эомер с воинами и мы - перекусить. Быстро нашлось место, где можно было бы оставить лошадей, а нам пришлось всё же слегка намокнуть перед тем, как выйти на ступени перед крыльцом в трапезную. Тея что-то устало и угрюмо пробурчала, выжимая воду из своего камзола и обиженно надулась на смешок Арагорна. - Ты идёшь? - спросил я, кивая в сторону входа, когда остальные уже скрылись за дверями. - Ага, да, - пробормотал она, - Только чуть посижу тут, ладно? - она уселась на ступеньку и выдохнула, - На солнышке. - Догоняй, - улыбнулся я и, дождавшись кивка, поспешил к остальным. В трапезной уже во всю развелась бурная деятельность. Блюда выставляли на стол, роханцы весело переговаривались друг с другом, Мэрри и Пиппин были заняты тем, что объясняли откуда тут вообще взялось столько обычной, человеческой еды. Я сел рядом с друзьями, что устроились за противоположным от входа концом стола. Пин закурил, но дыма было не слишком много для просторной залы и это не сильно мешало. Откуда-то взялись на столе эль и вино. Бодрость, появившаяся от удовлетворения от наличия еды, быстро, словно зараза какая, передавалась от человека к человеку. Я почувствовал, как напряжение, прочно укоренившееся в душе, слегка отступает. - А где Одуванчик? - поинтересовался Гимли, уплетая курицу. Я оглянулся. Она так и не пришла. Чёрт! Или, как она там говорит? - Пойду поищу её, а то ещё словит себе приключений, как обычно. - Спорю на горсть табака - уже словила, - рассмеялся Пиппин. Остальные были готовы его поддержать, но табак имелся только у хоббитов. Я улыбнулся и пошёл на поиски местной маленькой катастрофы. Вопреки всем нашим ожиданиям, Аэриэн приключений никаких не нашла. На самом деле, она так и сидела на ступеньках. Со спины её можно было бы спутать с мальчишкой - причёска, оружие и больше похожая на мужскую одежда. Только это всё лишь обман, её напускной щит от внешнего мира... Она вдруг стала странно крениться в сторону, и я успел поймать её за секунду до того, как её голова стукнулась о каменные ступени. Аэриэн даже не вздрогнула, и тогда я удивлённо отметил, что она спит. Очень крепко спит. Она трогательно посапывала и как-то совсем беззащитно прижимала руки к груди, словно стараясь казаться ещё меньше. Я невольно улыбнулся. Сейчас было трудно представить, что Аэриэн способна грубить, грязно ругаться, спорить с королями или вредить кому бы то ни было. Расслабленное лицо и выбившиеся из причёски прядки волос, золотящиеся на солнце - казалось, что она нереальная. Я легко коснулся её подбородка, рядом с ранением и синяком, разрушающими всю эту иллюзию. Я просто не знал, куда деваться от досады и страха. Хотелось бы стереть с её лица это жуткое напоминание о битве... Аэриэн придвинулась чуть ближе и сложила голову мне на колени, слегка улыбаясь сквозь сон. Я не выдержал, поднял её на руки и понёс в трапезную. Нельзя было оставлять её на солнце, да ещё и одну. Кто знает, какие ещё ранения она скрывает? Гимли говорил что-то про бок и рёбра... - Уснула?! - воскликнул Мэрри, когда я сел за стол, а Аэриэн даже не проснувшись, сама сползла на лавку и, умостив голову на сложенных на столе руках, умиротворённо замерла, - Признавайтесь, кого из вас стоит поколотить за то, что не доглядели нашу Одуванчик, - хоббит стал серьёзным и кивнул на неё, имея в виду её рану. - Сначала расскажите нам, что приключилось с вами, а мы потом поведаем нашу историю, - сказал Арагорн. - Договорились, - Пин выдохнул колечко дыма, - Нам действительно есть, что рассказать... Хоббиты всё говорили на перебой, а мы только и могли, что хмуриться и удивляться их везучести. Сбежать от орков, столкнуться с энтами, уговорить последних идти на Изенгард... Да, такого от шебутных Мэрри и Пина ожидать не приходилось. Однако, выходит, что мы их сильно недооценивали. - А Боромир не с вами? - спросил, в итоге, Мэрри. Аэриэн беспокойно дёрнулась, нахмурилась и вся напряглась, сжимая кулаки. Я успокаивающие погладил её по спине. Она немного расслабилась. Тогда Арагорн взялся рассказать полуросликам всё, что случилось. Люди вокруг безмятежно ели, пили и смеялись, наш рассказ как раз уже заканчивался, когда Тея подорвалась на месте, выхватывая один из ножичков (честное слово, сколько их вообще у неё?). Она растерянно огляделась вокруг, сложила оружие обратно в рукав и поёжилась: - Бррр, ну и приснится же такое! - Утро доброе! Кушать будешь? - Пин пододвинул к ней тарелку, полную еды. Аэриэн кинула короткий взгляд на блюдо и сразу же побледнела (куда уж сильнее то?). Я вздохнул и принялся мысленно уговаривать её поесть. Она даже не сопротивлялась почти, но сдалась как-то совсем обречённо. Мэрри хлопнул себя по лбу и достал флягу с водой, протянул ту Тее. - Опять напоить меня хочешь, да? - протянула она, - В этот раз не проведёте меня! - Никакого алкоголя, честное слово Тука, - покачал головой хоббит. - Ладно, - Аэриэн подозрительно прищурилась, но флягу взяла. Принюхалась, удивлённо вскинула брови и отпила. Я замер, так и не донеся вилку до рта. Мелкие царапины и синяки на лице Аэриэн, стали быстро затягиваться, а зашитая рана буквально на глазах стала менее глубокой, образуя тонкий шрам. Тея вскочила на ноги и, я готов был поклясться, что она вдруг немного вытянулась. — Это же энтова вода! - догадалась Аэриэн, касаясь скулы, - Спасибо вам огромное, ребята! - она кинулась обнимать полуросликов, а затем села обратно за стол, - Я уж думала, что сума сойду от всего этого. Хоть ложись и умирай от боли, а тут вы! - Ты же говорила, что всё нормально, - нахмурился я. - Ага, а сейчас ещё лучше! И вообще, что это за жизнь без мучений, сложностей и передряг?! - Спокойная и счастливая? - внезапно вклинился в разговор Эомер. Аэриэн окинула его насмешливым взглядом, будто решая достоин ли он её ответа. Я в который раз вздохнул. Этикет? Она бы сказала "к чёрту этикет!" - Счастье - самая переоценённая штука в этой жизни, - в итоге фыркнула Тея, - Боль и грусть... Страдания. Они делают нас теми, кто мы есть, заставляют узнать настоящую цену жизни. Даже если она единственное, что у нас осталось. А всё потому, что страдания помогают нам определять тот самый смысл, который все так стремятся откопать. Ведь, даже, когда у нас ничего нет, у нас всё ещё есть наше внутреннее "я", которое, если по-настоящему остаёшься человеком, вытащит почти из любого дерьма, - она сделала паузу, готовясь принимать упрёк за подобную лексику. Он не заставил себя долго ждать. - Тея... - осуждающе вздохнул Бродяжник. Она криво усмехнулась, а я изо всех сил старался сдержать смешок. Лиса! - То есть, ты утверждаешь, что страдания лучше счастья? - Эомер недоверчиво приподнял брови, а за столом замолчали. Аэриэн тяжело вздохнула. - В некоторой степени, да. Счастье — стабильное состояние, состояние в котором мы замираем. Оно тормозит стремление к чему бы то ни было... Зачем к чему-то стремиться, если вы счастливы? Страдания, напротив, лучший двигатель личностного прогресса. Когда вам чертовски плохо, будете ли вы терпеть? Нет, вы свернёте горы в стремлении к лучшей жизни. По крайней мере, так мы должны вести себя, чтобы оставаться достойными людьми. К тому же, без страданий не было бы искусства, как и нужды в нём, - она на секунду задумалась, словно в попытке сформулировать мысль, но за столом продолжали молчать, - Тут важно понимать, что я имею ввиду, что природа страданий может быть разной. От действительно ужасных, до маленьких ежедневных страданий, как, - она лукаво глянула в сторону Пиппина, - Например, слишком быстро закончившийся табак. Хоббит бодро отсалютовал ей трубкой и на глазах у посмеивающейся компании, снова затянулся. Тея же, явно смущённая своими размышлениями вслух, поспешила заняться едой и больше не участвовать в разговорах. А я сидел и никак не мог понять, когда же она стала говорить, как умудрённая долгой жизнью старушка, а не как обычно положено молодым девушкам... *** Солнце продолжало свой долгий путь к горизонту и его уже тускнеющие в подступающем вечере лучики пронизывали разлившуюся перед нами воду. Я сидела на ступеньке (и почему это вечно именно ступеньки?) между Мэрри и Пином и хмурилась, вслушиваясь в то, что вещал радужный ублюдок королю Теодену и остальным. Странно, но его голос почти не действовал на меня. Возможно, потому что я прекрасна осознавала всю его силу или же тут было, как с Единым... Я не знала. Я только знала, что Саруману, провозгласившему себя на кой-то чёрт Радужным, очень сильно хотелось врезать. Да так, чтобы у него перед глазами распустились такие фейерверки, которых даже в Шире не видывали. А Теодену нужно отдать должное. Старик хоть почти и поддался на увещевания злобного придурка (тьфу ты, надо ему нормальную кличку придумать), хоть и с помощью Эомера, но держался очень достойно. - ...Давай Гэндальф, войди в Ортханк, и мы обсудим всё, как положено, - голос обволакивал слух сладкой отравой, вливался в сознание лишая воли, подчиняя... Тьфу, ну я ж говорю, врезать хочется! - Нет, Саруман, я не пойду на твои уловки. Перестань прятаться, словно трус. Выйди и мы мирно поговорим. Ещё не поздно опомниться! Так его Гэндальф! Вот это я понимаю! - Опомниться?! - голос старого хрыча резко изменился. Он стал каким-то скрипучим, противным, словно звонящий будильник в шесть утра. Но тут же звуки голоса смягчились, снова приобрели ту приторную сладковатость, которая так гипнотизировала остальных. Саруман принялся за какие-то витиеватые и бессмысленные речи и продолжал бы ещё хрен знает сколько, если бы Гэндальф в итоге не рассмеялся: - Эх, Саруман! Тебе бы шутом стать, вон какие штуки можешь! Отлично бы удалось зарабатывать себе на хлеб и у господ бы вошёл в милость, - так его, так его Гэндальф! Вон аж покраснел от возмущения! Переговоры тем временем продолжались. Я задумчиво разглядывала пейзаж и почти не слушала, пока Саруман снова не взял слово: - Неужто, ты Гэндальф, думаешь, что тебе поможет вся та мелкая погань, которая цепляется к твоему подолу?! Сброд, что зовётся потомками Эорла? Этот жалкий Отряд? Или твои обожаемые полурослики? Думаешь, двое из них справятся с тем, что на них возложено? Да, они уже мучаются в покрытых копотью, пропитанных жаром подземель... Что-то надломилось во мне. А что, если это правда? Что если с Сэмом и Фродо... Ярость заполыхала бесконечным пожаром. Я не заметила, как подорвалась на ноги, отпихивая Мэрри и Пина, пытавшихся меня удержать, как понеслась по ступеням вверх... Я не была уверенна в том, что собираюсь сделать, чёрт, да я вообще не соображала, что творю. - Ах, ты гадина радужная! Мудачьё поганое! - я поняла, что слова принадлежат мне, только когда уже произнесла их. Саруман явно не ожидал такого и поэтому молчал, вытаращившись на меня. Остальные тоже не шевелились. Тогда я продолжила: - Будь мужиком, крыс вонючий! Будь мужиком и спустись поговорить, а не прячься за своими тупыми, как пробка речами! Ты ж вроде умный дядька должен быть, а выходит? Что у нас выходит? Что ты просто зарвавшийся лжец! - воздух закончился и пришлось остановиться. Пока я дышала, ещё несколько секунд стояла мёртвая тишина, а потом её резануло гадким смехом Сарумана. Я поморщилась от этого звука. - Гэндальф, ты теперь и баб с собой таскаешь?! - Сам ты баба, - усмехнулась я, - Ну, прямо принцесса, запертая в Башне, которую нужно спасать. Только принцесса оказалась малость стукнутой на голову и спасаться не хочет. Так, что принцессу сцапают злые-презлые монстры, - я не выдержала и сама хохотнула от такого сравнения. Это, наконец, вывело всех из ступора, и Гэндальф скомандовал, чтобы меня убрали оттуда куда-то. Несколько всадников подъехали ко мне, но я только гордо вскинула голову, развернулась и потопала к Мэрри и Пину. Я плюхнулась обратно на ступеньку. Саруман продолжал что-то там вещать, Гэндальф - отвечать. Переговоры были скучными и совершенно никуда не вели. Тогда я задумалась. Вот, значит, как работает Искажение... Вся риторика, некогда уважаемого, истари противоречила фактам и была настолько нелогичной, насколько это возможно. Он переворачивал всё с ног на голову, объясняя и выкручивая всё так, как ему удобно. Слепец и дурак. Его можно было только пожалеть. Собственная вспышка злости казалась теперь глупостью. Тратить свои силы на то отребье, каким стал могущественный маг... Сверху послышался какой-то треск, я обернулась и увидела, как ломается посох Сарумана. Тот испуганно отшатнулся и скрылся с балкона. Из комнаты вдруг вылетел круглый снаряд. Снаряд пролетел до перил балкона, отскочил от них и, пролетев в сантиметре от головы Гэндальфа, прокатился по лестнице, кроша по дороге ступени. Сам шар, матовый и чёрный, оставался невредимым. Он бы докатился до конца и плюхнулся бы в лужу, если бы не Пин. - Бьёт из-под тишка! - разозлился Эомер. - Саруман бы не стал кидаться чем-то подобным, - покачал головой Гэндальф, — Это прощальный подарочек от Гримы Гнилоуста. - Не смог определиться, кого ненавидит больше, тебя или Сарумана, - хмыкнул Арагорн. Гэндальф опомнился, подъехал к Пиппину, тащившему Палантир наверх, и поспешил отобрать его у хоббита. Наконец-то, все отъезжали от входа в Ортханк. Я вскочила на Оззи, а Гэндальф и Арагорн прихватил хоббитов. Мы отправились докладывать о результате переговоров Фангорну. Вот тут я уже начала кусать кубы от нетерпения. По дороге, нас нагнал душераздирающий крик, донёсшийся из Башни. - Хозяин Гримы узнал, что за снаряд он в нас запустил, - сказал Гэндальф, - Ну, и службу же он нам сослужил! Даже если бы мы вошли в Ортханк, то не нашли бы там сокровища ценнее этого. Я тряхнула головой. Палантир завораживал и пугал. Но больше, всё-таки, пугал и это было хорошо. А то мало, что ещё в голову придёт?! Один такой среди нас уже есть. Гэндальф немного опустил голову, отчего густые брови откинули тень на щёки, сделав его взгляд грозно-угрюмым. Сложно представить, что он должен был ощущать от перебежничества Сарумана - некогда друга? коллеги? Без разницы. Предательство, в любой его форме, всегда приносит боль и опустошение. Правда, не думаю, что эти чувства действительно одолевали Гэндальфа — маг сделал всё, от него зависящее, предлагал помощь до самого конца. В такой ситуации нет места сожалению. "Вот, как так выходит? Мысли в голове умные, а делает всякие глупости!" - я глянула на Леголаса. Лицо - привычно непроницаемая маска; он смотрел прямо перед собой, только улыбался слегка, самыми кончиками губ. Я хмыкнула. "Без глупостей скучно жить, милый" - Леголас вздрогнул. Да, привыкнуть к тому, что каждый из нас может свободно залезть в голову другому, в любой момент, было сложновато. "Ну да, милая, как я не догадался" - раздалось в голове. Я театрально приложила руку к груди и состроила удивлённое выражение лица, старательно сдерживая смех. - Неужели?! Это же было то, что я думаю?! Неужели lasleg язвит? - Всяко бывает, - широко улыбнулся Леголас, а я рассмеялась. - Не знаю, что это было, но вам пора заканчивать это делать, - буркнул Гимли. Я честно собиралась ответить и обязательно что-то искромётное, но в этот момент к нам на встречу вышел энт. Челюсть удержать на месте не вышло. Существо было высотой более пяти метров, крючковатые конечности ветви-корни и глаза... Их сложно было охарактеризовать хоть как-то. Из взгляд вызывал одновременно и затаенный страх перед временем, и ощущение присутствия чего-то такого, что уж мне - обычному человеку - понять не дано. Мудрость, смирение и отпечаток всех возможных эпох. Энт – существо, бродящее по этому миру так давно, что вряд ли возможно осознать такую пропасть времени. Фангорн. Древобород. - Всё то вы рассказали, маленькие торопыги, да не всё, - медленно, тягуче прокатился басистый голос. Давно тика на глазу не было? Ну, он уже близко. От того, насколько медленно энт произносил каждое чёртово слово, - И кто же это листоглазое создание? - спросил он, глядя прямо на меня. Я чуть не подавилась воздухом. - Человек я, девушка если точнее, - буркнула я. - Человеческое дитя, хумм-грум... А ведь и да... и нет, хум, - мне стало не по себе от такого заявленьица. В мозгу появился новый таракан – сомнение в том, что мне нравятся энты. Я уже открыла рот, чтобы спросить, что он хотел этим сказать, но меня, конечно же, перебили. Стали обсуждаться куда более важные дела, например, такие как дальнейшие действия Древоборода в Изенгарде или разрешение Леголасу и Гимли вернуться в лес Фангорн (тоже мне, туристы блин). Но, когда кончили со всеми формальностями, я таки уловила момент перед отъездом, чтобы спросить: - Уважаемый Фангорн, что значит "человек и да, и нет"? - Грум, - энт замер, насупив... ну, на этом месте, по идее, были бы брови, - Торопыга. Время твой ответ, хум-грум... Прощайте! И это его ответ?! От злости я вцепилась в поводья так, что побелели костяшки, а зубы сжала так сильно, что они заскрипели. Так я и проехала до самой ночной стоянки, не проронив ни единого слова. Леголас пару раз пытался завести беседу или достучаться мысленно, но я его не пускала. Что на меня нашло? Без понятия. В лагере, я улеглась спать так, чтобы быть подальше ото всех. Лёжа на животе, подперев голову руками, я хмуро вглядывалась в липкую темноту чащи. Человек, но нет... Что это вообще, дьявол его за коряги, значит? Сон подступился неожиданно, прямо из-за очередного ствола дерева, протянул свои ласковые и тёплые руки, но не убаюкал, а словно треснул битой по башке. Что такое бита... *** Боль. Единственное, что реально, единственное, что существует. ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕ! Боль. В каждом нерве, каждой клетке и в каждом вдохе. Огонь! Огонь бушует, подпаливает сознание, убивает... Боль. Боль! Пекло. Что-то раскалённое льётся на руку, холодный металл чьих-то лат впивается в шею, душит. Убей! Убей, ну же... Боль. Хватка становится сильнее, огонь разгорается, вьётся вокруг, выжигает лёгкие, выжигает глаза. "ПОКАЖИ! ПОКАЖИ!" Боль. "Что показать? Не понимаю!" "ПОКАЖИ!" - приказ. Хруст. Это горло? Всё плавится, полыхает. Что-то раздирает сознание в клочья, небрежно выкидывает части личности, словно не нужную часть механизма. Боль. "Милая, держись, прошу. Только держись!" - голос. Знакомый голос. Голос, отзвук которого сопроводит душу на тот свет. Ещё чуточку и это случится... Пусть случится быстрее! "ПОКАЖИ!" Запах горелого... Горелой плоти. Боль. Тьма... "Возвращайся ко мне! Ты можешь, милая, только держись!" Крик. Боль. Нет воздуха. Боль! Боль! "Аэриэн..." Морской бриз? Отдалённые звуки рога. Когда-то давно, его звуки пугали... Но теперь он постепенно забирал боль, тушил пламя и вселял надежду. Нет. Боль. "Дорогое дитя...", голос снова заставил очнуться, потянуться к нему, "Маленькая Дочь Моря". Прохладно. Приятно. Морской бриз... Боль. Жар. "ПОКАЖИ" Боль. "Милая..." "Не бойся, моя храбрая Дочь Моря. Тебе нечего бояться", так ласково, спокойно. Боль. *** Той ночью, всё произошло так быстро, что большинство из нас успели застать только короткий миг перед кошмаром, что случился после. Меня разбудил страшный крик. Он пронизывал ночь, впивался накрепко в сознание и протяжно звенел в ушах даже тогда, когда закончился в реальности. Я вскочил на ноги, пихая Гимли. Всё, что мелькнуло перед глазами — Пиппин, стоящий над ещё не проснувшейся Аэриэн, с Палантиром в руках; то, как хоббит, будто в трансе, поднял её руку, сложил на могучий артефакт и тут же потерял сознание. Новый душераздирающий крик пронёсся по лагерю. Аэриэн. Я почувствовал её боль, но, видимо, далеко не в полной силе. Она билась в судорогах, отмахивалась, звала на помощь и тщетно пыталась оторвать руку от Палантира. Мне казалось, что она горит изнутри, а я горел вместе с ней и не мог пошевелиться. Гэндальф подхватил Палантир, укрыл тканью и склонился над Пиппином. Я подумал, что всё закончилось, но Аэриэн только ещё сильнее затряслась и закричала так сильно, что мне захотелось кричать вместе с ней. Я видел, как Гимли, Арагорн и Эомер подбежали и принялись держать её, чтобы она не навредила себе. Тогда оцепенение спало, я очнулся и помчался к ним, присел и сложил её голову к себе на колени. Глаза Аэриэн были плотно зажмурены, кожа была такой горячей, словно она окунулась в лаву. - Что показать? Не понимаю! - крик стал переходить в хрип. В какой-то момент, у меня удалось прорваться к её мыслям. Я услышал, как она умоляет кого-то убить её... Вдруг, всё стало понятно и страх чуть не заставил меня отшатнуться. Но я только сложил ладони ей на щёки и сделал единственное, что могло ей помочь — я звал её. На шее Аэриэн стали проступать отчётливые отпечатки невидимых пальцев, отбирающих её жизнь. Она хрипела, билась в конвульсиях. Она задыхалась, а я ничего не мог сделать, совсем ничего. "ПОКАЖИ" - рассекало её сознание, эхом отдавалось в моё. - Леголас! - кто-то жёстко позвал меня. Я поднял глаза. Гэндальф, - Что ты слышишь? - Он... Пытается узнать, заставить её показать, - я не смог долго смотреть куда-то, кроме её лица, - Он убивает Аэриэн! Её глаза вдруг распахнулись. Но это были не её глаза, они были кроваво красные, объятые пламенем, увенчанные вертикальном зрачком. Глаза Врага. Я видел, как Гимли, Арагорн и Эомер крепче схватили Тею, как неприкрытый ужас тенью лёг на их лица. Кто-то сбоку закричал от страха... Хриплый, чужой смех сорвался с её губ, выражение лица исказилось гримасой ярости: - ПОКАЖИ, - прогремел Его голос, - ПОКАЖИ! Снова крик, её крик. Аэриэн выгнуло дугой, глаза вновь стали двумя яркими изумрудиками, но тут же захлопнулись. Она дрожала, была мокрой от пота. Я почувствовал страх, но не свой и не её. В мыслях Аэриэн промелькнуло что-то про морской бриз... Я успел услышать чей-то бездонно глубокий голос, он успокаивал её, называл "храброй Дочерью Моря". А потом Аэриэн окончательно провалилась в небытие. - Леголас! - с нажимом позвал Митрандир. - Он испугался! - облегчённо воскликнул я. - Испугался? - удивлённо переспросил король Теоден, - Эту девочку? - Не совсем, - я нахмурился, - Скорее, кого-то, кто её защищает, - король хотел сказать что-то ещё, но его оборвал Арагорн: - Сердце не бьётся, - я подумал, что мне это послышалось, - Она... Мертва. Не сон? Я не сплю, точно. Но тогда... Но ведь это не может быть правдой. Аэриэн не умерла, такого просто быть не может. Я потянулся к ней, но не почувствовал даже сопротивления, не было вообще ничего. Пустота. Не было половины меня, моей души. Они все отступили на несколько шагов, лунный свет отливал на их не верящих выражениях и боль уже нашла лазейку в их сердца. Я не верил. Аэриэн не могла сдаться. Я сложил её голову на землю, пересел, позвал. Но она не шевелилась и не дышала. Снова позвал, попробовал прислушаться, вдруг сердце бьётся, но очень редко... Тишина. Пиппин плакал, где-то справа. Он извинялся, всё ещё лишённым понимания голосом. Никто из нас не мог даже двинуться в тот момент. А для меня рушился мир, обрывался, тускнел... Внезапно, кто-то в толпе сдавлено охнул. Я поднял взгляд и увидел, что тело Аэриэн, будто кокон бабочки, покрыла вода. Изнутри, на секунду, появилось лёгкое свечение и тут же резко потускнело, вода одёрнулась и расплескалась волнами в разные стороны. Тогда, Аэриэн закашлялась, выплёвывая воду, и резко подорвалась. Я удержал её, крепко прижал к себе. Жива! А, Элберет! Она жива! Аэриэн была насквозь мокрой, от неё пахло чем-то сладковато-солёным. От неё пахло морем. - Леголас? - прекрасные глаза, цвета молодой листвы, растерянно оглядывали всё вокруг. Она судорожно вздохнула, крепко вцепилась в мою руку и расплакалась... - Он спрашивал, - шептала она, - Но я не сказала! Ничего не показала! - она сорвалась на крик, - Ничегошеньки! Митрандир подошёл ближе, хотел шепнуть заклинание, но она отползла в сторону от нас. - Одуванчик! — это был Пин, - Прости меня! Я так виноват! Я хотел бы разозлиться на него за то, что его очередная глупость чуть не стоила Тее жизни, но не выходило. Нельзя же винить полурослика в том, что он не смог противостоять силам, о которых даже не подозревал... Аэриэн нахмурилась, взгляд затуманился... — Это ничего, Пин. Если бы ты этого не сделал, то мы не смогли бы узнать некоторые важные планы этого подонка, я права? Пиппин осторожно кивнул. Аэриэн улыбнулась, но вдруг мелко задрожала, её глаза закатились, и она потеряла сознание. Митрандир подошёл, коснулся её лба и зашептал. Я наблюдал за тем, как от одного из заклинаний, влага пропадает... - Всё хорошо, - заключил маг, - Она теперь спит, и это целебный сон, - он прикрыл глаза, а потом нахмурился, - Тук, конечно, болван... Но он не выдал ничего и никого, кроме Теи. Зато Перегрин смог разглядеть некоторые планы Врага, как верно подметила Аэриэн. Саурон теперь думает, что Кольцо у него, поэтому, в целях безопасности, мы с ним отправимся в Минас-Тирит. Он сильно напуган, после сегодняшней неудачи и станет ещё отчаяннее искать Кольцо. Аэриэн стоит остаться в Рохане. - Чего Он так испугался, Гэндальф? - спросил Гимли. - У меня есть только догадки. Но даже если бы эти догадки подтвердились, не думаю, что я был бы в праве говорить об этом вслух. И тут, в моей голове всплыл разговор на Парт-Галене. Ведь Аэриэн тогда обмолвилась про самого Ульмо, а тот глубокий голос, что я слышал, выходит... Вот, кто её защитил, кого испугался Враг! Я разрывался от осознания - один из сильнейших Айнур открыто выступил против Саурона, чтобы защитить Аэриэн? Что изменилось в мире, раз сам Ульмо показался смертным, вмешался в наши дела? Я пересказал свои догадки Митрандиру, собирающемуся в путь. - Так я и думал, - он покачал головой, - Я мало что могу предвидеть, но то, что девочка станет символом серьёзных перемен, очевидно. Перемены уже происходят. Вот только, не она их причина. Сдаётся мне, Аэриэн лишь инструмент в хитросплетениях игры, для нас слишком сложной. Поддерживай её, Леголас. Ей нужен будет покой. Мы не можем предугадать, как проявятся последствия Его пыток, пусть и коротких... Ты готов, Тук?! - наконец громко позвал он. Я отступил в сторону, давая магу запрыгнуть в седло и помог Пину забраться. Серогрив бодро заржал, пристукнул копытами по земле и помчал сквозь густую ночную тьму... Я скорее почувствовал, чем услышал, как Аэриэн захныкала во сне и поспешил оказаться рядом. Она на секунду распахнула глаза, как-то отчаянно обняла меня и прошептала: - Останься, пожалуйста. Не уходи! - и тут же снова провалилась в сон. Я опёрся спиной о дерево, Аэриэн заворочалась в моих объятиях устраиваясь поудобнее и расслабилась. - Тhea ar idh...* - присел неподалёку Арагорн. - Le istich, mellon nin, mannen ped he,* - я усмехнулся и процитировал Тею, - Покой – понятие растяжимое и для всех совершенно разное. - Точно, - он коротко рассмеялся. Луна стояла высоко в небе и вела свой извечный диалог со звёздами. Я вглядывался в ночное небо, ловил каждый вдох Аэриэн, всё ещё плохо понимая, что чуть не потерял её сегодня... *** - Видели бы вы лицо Эллион, когда она хотела наложить мне новые повязки, а вместо этого оказалось, что пора снимать швы! - смеялась я, играясь резвым солнечным зайчиком, что отражался от кинжала, - Ну, так я ей честно и сказала, что это всё энтова вода. И вы не поверите! Её лицо сделалось ещё уморнее! Просто чудеса мимики! - Не стоит над ней шутить, Одуванчик, - пожурил меня Гимли, - Ты тогда слишком много крови потеряла, а Эллион тебя с того света вытащила. - Гимли, я ей жуть, как благодарна, и она об этом уже знает, - я свесила ноги со стены и принялась ими размахивать, не обращая внимания на скрестившего руки на груди Леголаса, - Но, что плохого в подтрунивании? Немного позитивных эмоций никому сейчас не навредит, а уж Эллион тем более! - Для эмоций сегодня будет пир, Тея, - я вздрогнула и выронила кинжал, который тут же поймал остроухий. - Зачем же так подкрадываться?! - завопила я, обвиняюще тыкая в Странника, - До инфаркта же доведёшь! - Прости, - рассмеялся он. Я обиженно надулась и отобрала у Леголаса кинжал. - Эль, еда и музыка, Тея! - воскликнул Мэрри, тоже забираясь на стену и обнимая меня за плечи, - Поэтому вкати обратно губу! - И снова моя фраза, господин Брандибак! Мэрри рассмеялся и показал мне язык. - Эх, моими же методами..., - я трагически возвела к небу глаза. Они рассмеялись. Кто сидел, кто стоял рядом, но так мы и провели время до самого празднества, любуясь закатом и видом на лес и реку, открывающимся с Хорнбурга. Тела погибших уже успели убрать и там, где ещё несколько дней назад были пыль, кровь и опустошение, росла густая ярко-зелёная трава и пресловутые одуванчики. Время не стояло на месте, жизнь продолжалась. Слово пир оказалось слишком культурным для той попойки, которой было увеселительное мероприятие в честь победы. Люди были либо в дрызг пьяными, либо мрачными тенями, раскиданными по углам просторной, ярко освещённой трапезной. Эль разливался ручьями, а то, что Мэрри окрестил "музыкой" было фальшивым хором заплетающихся языков и громких отрыжек и тремя несчастными музыкантами пытающимися поспеть за прихотями пирующих. Чувствовала я себя в такой атмосфере совершенно не комфортно. Конечно, я прекрасно понимала, что пара кружек эля и это сборище станет для меня изысканным балом, но пить не хотелось. Мне казалось, что таким образом я буду запивать весь ужас от пережитого, всю боль, страх... Но мы веселились. Мэрри задорно распевал песни, Арагорн и Леголас внезапно расщедрились на разнообразные истории, Гимли был занят тем, что подбивал остроухого на алкогольное соревнование. Тогда я вспомнила про припасённую из сумки бутылку лориэнского креплёного за пазухой и торжественно водрузила её на наш стол. Лица Хранителей расплылись удивлением и восхищением. Я шутливо поклонилась. - Одуванчик! - в итоге, сказал Мэрри, - Ты просто обязана спеть! - И это твоя благодарность, да?! Бутылка то чудом уцелела до сих пор, а ты меня позорить собрался. - Позорить? У тебя замечательный голос! Я уверен, что у тебя найдётся в запасе какая-нибудь подходящая песня. А лучше две! Да! Две песни, Тея, и мы отстанем! Я подумала, что опозориться перед собравшийся публикой невозможно. К тому же, в голову закралась шальная идея. - Ты что-то задумала, - услышала шёпот над ухом. "В этот раз, ничего ужасного, милый, клянусь". Я подскочила, подошла к тому месту, где были музыканты, но плохо зная, что, собственно, делать, я просто попросила их перестать играть. Окинула взглядом почему-то замерших людей, тихо выругалась под смешок Леголаса в моих мыслях, вдохнула побольше воздуха и запела: Ну-ка, мечи стаканы на стол Ну-ка, мечи стаканы на стол Ну-ка, мечи стаканы на стол И прочую посуду Все говорят, что пить нельзя По трапезной прошёлся недовольный ропот, и я принялась отбивать такт ногой, кивая всем, чтобы подхватывали, и они не заставили ждать. Все говорят, что пить нельзя Все говорят, что пить нельзя А я говорю, что буду Я кивнула музыкантам и они, будто очнувшись от оцепенения, бросились играть. Проигрыш вышел почти таким, как я представляла, а потому я довольно улыбнулась и продолжила: Рано с утра, пока темно Пока темно - пока темно Рано с утра, пока темно И мир еще в постели Чтобы понять, куда идти Чтобы понять, зачем идти Без колебаний прими сто грамм И ты достигнешь цели Ну-ка, мечи стаканы на стол Мне стали подпевать, Мэрри подорвался в пляс, пробираясь ко мне. Ну-ка, мечи стаканы на стол Ну-ка, мечи стаканы на стол И прочую посуду Все говорят, что пить нельзя Все говорят, что пить нельзя Все говорят, что пить нельзя А я говорю, что буду Стукнулись о столы кружки, эль полил ещё пуще прежнего, разрумяненные лица и горящие глаза людей смешивались и всё больше задорных голосов вливалось в эту бурю зарождавшегося безумия. Мэрри подскочил ко мне, и мы бросились танцевать уже вдвоём. Я продолжала горланить изо всех сил, сбиваясь от смеха и решая пропустит последний куплет. Ну-ка, мечи стаканы на стол Ну-ка, мечи стаканы на стол Ну-ка, мечи стаканы на стол И прочую посуду Все говорят, что пить нельзя Все говорят, что пить нельзя Все говорят, что пить нельзя А я говорю, что буду!!! Отовсюду раздалось громогласное "УРА", а за ним последовала бурлящая волна смеха вперемешку с требованиями спеть что-то ещё. Я пыталась отдышаться. На ум толком больше ничего не приходило, но тут я кое-что вспомнила. "Это может быть слишком шокирующее для остроухого, но..." "Аэриэн!" Будь, что будет решила я и прокричала: - Следующая песня может оказаться неприемлемой для моего остроухого друга! - по залу прошёлся ропот, - Поэтому давайте договоримся, я пою, а вы меня защищаете, если эльф вдруг решит пришить меня! - все рассмеялась и закричали что-то нечленораздельное, и тогда я запела, подмигнув перед этим злющему Леголасу: На нейтральной территории Где-то посередь моста, Темный с светлым вдруг поспорили, Чья прекраснее мечта. Ну по пьяни, разумеется, Были оба хороши: Светлый пил не меньше месяца, Черный не трезветь решил. Много кто одобрительно отхлебнул из своих кружек. Раздол - здравур, Мордор - коньяк… Эльф – трубадур, эльф дурак. Упоминание Мордора многих насторожило, но уже следующая строчка рассмешила всех до икоты и слёз (или это всё же эль?). Леголас, судя по выражению его лица, просто не знал, как реагировать на сие произведение. И на лютне светлый заиграл О хрустальных берегах. Чуть с моста бедняга не упал, Помянув о небесах. Разошелся, воспевая свет И сияющий покой. А закончил, что прекрасней нет, Где здравур течет рекой. Раздол - здравур, Мордор - коньяк… Эльф – трубадур, эльф дурак. Черный выпил и лютню взял, И гремел его напев. Словно ветер среди серых скал, Гордо пел он о войне. И долины черной красоту, Звон железа, честный бой… А еще подвалы вспомянул, Где коньяк течет рекой. Раздол - здравур, Мордор - коньяк… Эльф – трубадур, эльф дурак. Взял бутылку светлый, Черный флягу взял, И решили меж собой, Что у них всего одна мечта, Где вино течет рекой. Не важно, где тебе нальют, Лишь бы полным был стакан. Эльфы – нация, где вечно пьют. Ты не эльф, коль ты не пьян. Люди приплясывали, смеялись и приготовились подпевать следующие строчки. Мои друзья ухахатывались, если не считать Арагорна, чинно смех сдерживающего, и эльфа, который уже просто не знал, как ко всему этому относиться. Раздол - здравур, Мордор - коньяк… Эльф – трубадур, эльф дурак. Раздол - здравур, Мордор - коньяк… Эльф – трубадур, эльф дурак. Вот так!!!* Я устало плюхнулась за наш стол, давая Мэрри пять. - Ну? Как вам творение фанатов книг и фильмов? Ваших фанатов? - лукаво протянула я. - Кошмар какой..., - Леголас вздохнул и вдруг рассмеялся. - За это нужно выпить. За то, что Одуванчик оказалась экспертом в похабных песенках, - подытожил Гимли и протянул всем, кроме меня, кружки с лориэнским. - Сам ты похабный! - возмутилась я. — Это она! - услышала я, где-то слева. - Точно она, - прокатилось не громким повтором. — Это леди Тея! Я слышал, её называли Десятой Хранительницей. Что это значит? - Говорят, она из другого мира и знает будущее! Я напряглась, под насмешливыми взглядами друзей, и тут же позабыла все свои попытки трезвеничества, схватилась за кружку эля. - Что посеешь, - сокрушённо прошипела я, вытерев рукавом уголки рта, - То и пожнёшь... - Хорошая поговорка, - усмехнулся Арагорн. Я скорчила гримасу. - Леди Тея? - раздался осторожный голос у меня за спиной. В зале резко стало тихо. Я вздохнула и повернулась к говорившему. Им оказался паренёк, с виду на пару лет младше меня. Он помялся на ногах и выпалил: - Спасибо Вам огромное, леди Тея! Вы спасли жизнь моему младшему брату и мне... - Я сделала тоже, что сделал бы каждый, - поспешила перебить его, пока не разразился тирадами о всяких там долгах и прочей чепухе, - Я счастлива слышать, что мои действия спасли кому-то жизнь и принимаю Вашу благодарность, - я улыбнулась пареньку и хотела сесть обратно, как кто-то из мужчин тоже подал голос: - Вы храбро сражались за нас, леди Тея, и спасли не одну жизнь. Вы наша героиня. Рохан не забудет деву-воина, Десятую Хранительницу из другого мира! - едрить, сколько пафоса. Резко захотелось хорошенько кого-то поколотить. Я оглянулась на короля, отыскала взглядом Эомера и с ужасом поняла, что они полностью одобряют слова этого мужчины. Я почувствовала, как пунцовеют щёки, пролепетала какую-то благодарность и села таки на своё место, желая сделаться как можно меньше. Дождавшись, когда атмосфера разрядится и трапезную заполонят музыка, разнообразные возгласы, хохот и даже храп, я дала оттуда дёру. Куда-то в укромное место на стене. Героиня! Да чёрт бы побрал это всё! Это внимание, почтение... Какая к Морготу из меня героиня? Как бы я хотела, чтобы всего этого не было! Чтобы я жила себе спокойненько отшельницей на какой-то красочной опушке леса, где щебечут птицы и разливается окружённое холмами озеро... И чтобы никто-никто в целом мире не знал о моём существовании, а я не знала бы обо всяких войнах и богах с их запутанными играми. Тихо, спокойно, одиноко. Когда меня захлестнула эта меланхолия? Когда я стала такой фаталисткой? Ладно... Фатализм-то как раз, очень даже обоснован, в моей-то ситуации! И всё же! Желание стать невидимкой неуёмно клокотало во мне. Героиня! Я - Тея, просто Тея, просто маленькая заблудшая девочка, которая уж точно не совершала приписанных ей кем-то подвигов! Не знаю сколько я простояла в тихом уголке крепостной стены, вглядываясь в яркие, уже такие родные, но всё такие же незнакомые звёзды, и не знала я и того, что плакала, пока меня не разыскал Леголас и пришлось быстро вытирать слёзы, чтобы он ничего не заметил. Тихие, почти бесшумные шаги, которые можно было бы принять за один из ничего не значащих шорохов ночи, раздались справа от меня. - Ты плакала, - не вопрос, утверждение. Он потянулся было опереться о стену, но потом передумал и слегка покачнулся. - А ты... пьян? - я удивлённо вскинула брови. Вот те на! - Не совсем пьян, но и не совсем трезв, - серьёзно ответил остроухий. Я рассмеялась: - На то оно и лориэнское креплёное, что даже эльфа смотрит! - Гимли очень настойчиво предлагал сыграть, - пожал плечами Леголас, — Вот и вышло. - Не оправдывайся, милый, - снова рассмеялась я, - Гимли хоть жив? - спросила, ёжась от колючего порыва ветра. - Да что ему станется... Замёрзла? - спросил он и не дождавшись ответа, обнял со спины. Я развернулась и тоже обняла его, чувствуя, как внутри трепещет что-то хрупкое и прекрасное. От Леголаса, как и всегда, пахло лесом и полынью, а сейчас ещё и самую малость вином. Быстро стало тепло и уютно, и мы стояли, молча наблюдая за звёздами и изредка мысленно перекидываясь короткими фразами. - Я смотрю на звёзды и мне кажется, что они могут дать мне ответы на все вопросы. Например, есть ли ещё надежда... - сказал Леголас вслух. - Глупо говорить, что надежда утеряна. Мы продолжаем надеяться, даже когда сами не знаем об этом. И когда мы задаёмся вопросом о том, почему мы ещё делаем то, что делаем, мы просто подсознательно продолжаем верить. А вера, в свою очередь, рождает надежду. Вот и всё, - я отошла от него, обняла себя руками и немного нахмурилась. Я всегда так делала, когда смущалась сказанного. Вот когда я умудрилась записаться в философы?! - Вера, надежда..? - начал было остроухий, привычно вскинув правую бровь, но я не дала ему даже начать рассуждать. Я прыснула и воскликнула: - Ага, и звёздная пыль! - Ты совсем не умеешь быть серьёзной, да? - покачал головой он. - Умею, ты сам это прекрасно знаешь. Но кто нам скажет, чем для всех нас закончиться эта война? Так что к чёрту серьёзность! Я решилась посмотреть на него и наткнулась на плохо скрываемую улыбку на собранном лице. - Да, - задумчиво сказал он, - К чёрту серьёзность, - я рассмеялась. Мы помолчали. Я не выдержала долго тех жгучей пустоты и насмешливого холода, которые, сговорившись друг с другом, принялись терзать моё тело и душу, сознание. Потянулась к Леголасу, вновь юркнула в его объятия и устроила голову у него на груди. Так спокойно... Мне казалось, что, когда мы вот так стоим — под звёздами, вслушиваясь в тихий разговор ночи и ветра — то ничего во всех мирах не способно помешать этому, вырванному у проказливой судьбы, моменту самого настоящего счастья. Я вспомнила нашу с Эомером дискуссию в Изенгарде и слегка улыбнулась. Да, счастье ценно лишь потому, что оно - короткий, мимолётный миг. Только одна из миллионов крупиц, убегающего сквозь пальцы, времени, но от этого эта пещинка - бесконечно прекрасна. Я вслушалась в эмоции и мысли бестолкового эльфа, но то, что я услышала, только ещё сильнее распалило незнакомое чувство в груди... - Аэриэн, - позвал остроухий. - М? - Как ты? - я вздрогнула, - Знаю, ты притворяешься и делаешь это очень хорошо, но, если на самом деле, как ты? Я прикусила губу и сильно зажмурилась. Он, дьявол раздери, прекрасно знал, что делает. Он знал, что если я скажу правду, то мне станет легче, что я смогу разложить всё по полочкам для себя же. Блять! Но я надеялась, что смогу убегать от всего этого дерьма, так долго, что мне не придётся отвечать на этот вопрос. Ни друзьям, ни ему, ни себе. А Леголас... Он сделает всё, чтобы я не загнала себя в эту ловушку. Я злилась. Злилась и боялась сказать хоть что-то, но тихая, холодная ночь, мерцающие звёзды и его рука, поглаживающая спину... Пришлось сдаться. - Иногда, мне кажется, что Он всё ещё у меня в голове. Копошится там, злорадствует, добираясь до секретов будущего, издевается, искажая мои мечты и надежды... Мне страшно, милый. Так страшно, что каждая секунда становиться продолжением того кошмара, так страшно, что кричать хочется и плакать, и рвать на себе волосы. Но Саурон пугает меня всё равно не так сильно, как каждое появление Ульмо. Он сразу дал мне понять, что я тут по ошибке, что я лишь средство для достижения цели... А, что бывает, когда средство отслужит? Что? - не было ни слёз, ни дрожи, я говорила так, будто читаю нудную реплику бесячего персонажа, - Мне не дали спасти Боромира, чтобы показать - я ничего не решаю, ничего изменить не в силах. Это был слишком жестокий урок. А потом... Теперь тут, в Хельмовой Пади, оказывается, что я спасла чьи-то жизни!!! Понимаешь?! Мне не дали спасти того, кто мне дорог, а тут я уже героиня! Героиня, которая сама толком не помнит, какого фига вообще попёрлась в бой... И, Леголас... Я так боюсь потерять тебя! Я и сама умереть теперь боюсь. Чёрт, кто я? Кто я, Леголас? Такая каша в голове... Ни хрена не помню и тут же знаю то, что раньше точно не знала... Так что, я всё-таки не в порядке. - Ничего, - тихо проговорил эльф, - Мы со всем справимся, вот увидишь. Всё будет хорошо. Рано или поздно, всё всегда становиться хорошо. Я горько усмехнулась. Он уже говорил мне похожую фразу когда-то, очень давно, хоть он и прав. Но в такие минуты отчаяния, чертовски сложно верить в эти прописные истины... А в этом то всё и дело! В вере! В вере и действии (ну и в перспективе восприятия, конечно). И ни одно не поможет, не сработает без другого, но порой, как сейчас, например, становиться слишком сложно выполнять одно из этого. И тогда-то... тогда-то, чёрт возьми, всё и рушится. - Тебе бы поспать сегодня, - я серьёзно посмотрела на остроухого, - Я знаю, ты толком не спал с самого Фангорна! А это уже... Неделя? - Беспокоишься..., - протянул он, убирая тонкую порядку волос с моего лба. - И что с того? - сразу напряглась я. - Ничего, - улыбнулся Леголас, — Это приятно. Я фыркнула, но не смогла сдержать улыбку. - Пойдём тогда? - спросил он. - Мне бы побыть ещё одной. В такие спокойные ночи очень хорошо думается. Эльф усмехнулся, но ничего не сказал. Он ласково поднял мою голову за подбородок, коротко поцеловал. - Maer du, - прошептал он и тихо, беспечно скользнул в сумрак стенных переходов. А я стояла, словно оглушённая его бархатным, хриплым голосом и, отдающим сладковатым привкусом лориэнского креплёного, поцелуем. Стояла и никак не могла пошевелиться. Остроухий растворился в ночи так внезапно, точно всё, что только что произошло было лишь сном, наваждением, иллюзией! Только пьянящее покалывание на губах, всё ещё тёплые пальцы рук и застывший в ушах шёпот, были подтверждением того, что я не спятила окончательно. Одиночество стало поднимать своих верных воинов - меланхолию, оцепенение... - где-то в груди, и от этого казалось, что на меня навалился булыжник. Руки стали неметь, закружилась голова и сердце билось громко и противно. Я передёрнула плечами, бросила взгляд на одно из созвездий, в самой середине которого нашла своё пристанище, пульсирующая, красная и невероятно яркая, звезда. Развернулась и пошла, чтобы занять себя хоть каким-то подобием действия. Я долго блуждала по крепости, часто натыкаясь на патруль или пьяных в усмерть воинов, от которых иногда приходилось и отбиваться. Смутно понимала, что эта ночная прогулка не слишком уж безопасна... Мальчишка, лет тринадцати, с плотной перевязкой на плече и безумными от избытка алкоголя глазами, невнятно пролепетал, когда мы столкнулись в освещённом, но почему-то безлюдном коридоре: - О, прекрасная нимфа! - я хмуро отвернулась, проходя мимо него. Мальчик тогда уставился на мой шрам, сильно побледнел и воскликнул: - Неужели война не щадит даже нимф?! Не знаю уж почему, но я вздрогнула от этой нелепой фразы и бросилась бежать так далеко от того коридора, как это было возможно. Ноги принесли меня к ступеням, на одном из выходов из крепости. Я подумала, что тут меня точно никто не потревожит, а потому умостилась на верхней ступеньке. В одном из карманов внезапно отыскался тот самый томик поэзии, который мне так любезно разрешили забрать с собой в Лориэне. Книжка оказалась изрядно потрёпанной - переплёт весь исцарапан, страницы тут и там заляпаны кровью, но только слегка, почти не заслоняя вязь рун. "Если бы дядя Мэйрен и Асталиона это увидел, он бы четвертовал меня прямо на месте", - пронеслась мыслишка. Я тоскливо вздохнула, вспоминая безмятежные и будто бы нереальные дни в Лориэне и поплотнее закуталась в плащ, раскрывая дрожащими руками томик. Я панически боялась спать. Казалось, будто такая обыденная, для практически любого живого существа, слабость, может послужить кончиной не только моим близким, но и всему грёбанному миру. Мыслепередача... Раз уж Саурон нашёл лазейку в моё сознание однажды, пусть и через Палантир... Но мне рассказали, что Он сидел у меня в голове даже после того, как чёртов шар у меня отобрали. И вообще, как-то уж слишком много разнообразных личностей прописалось в моей голове! И если на счёт остроухого я была не против, то остальные двое меня раздражали и пугали. Так же и спятить то недолго! "Ну что, Эру, сукин ты сын. Нужна тебе спятившая марионетка?", - язвительно подумала я и тут же постаралась откинуть какие-либо размышления. Я принялась за расшифровку тэнгвара и так и просидела до самого утра, периодически, покрывая Феанора и его, бесспорно гениальные, но какие-то слишком уж садистские мозги всеми возможными ругательствами. Руны! Нет, бы нормальную латиницу придумать?! Медленно, словно загустевший мёд, лилось время. Тилион лениво тянул свою ладью к краю небосвода, тоскливо оглядываясь, в надежде выцепить взглядом сияющую Ариэн. Но извечная надежда так и не сбылась, луна нырнула за край и тогда небо вспыхнуло огненным цветком великолепного рассвета. Сзади послышались шаги. Я резко захлопнула книгу и обернулась. Бродяжник. Дунадан, не проронив ни звука, сел рядом. Он смотрел на восход солнца и его глаза казались мёртвыми пропастями – красные, воспалённые белки, тёмные мешки и отрешённая скорбь. В его волосах, всего за одну ночь, появилось множество седых прядей, лицо осунулось, постарело. Арагорн старался держаться прямо, но тремор в руках и всё же слегка ссутуленная спина, полностью выдавали его изнеможение. "Ясно", - подумала я, "Использовал Палантир и говорил через него с Сауроном. Отвлекал на себя, науськивал". Арагорн всегда вызывал у меня глубочайшее уважение, но сейчас это чувствовалось особенно сильно, ведь рядом со мной сидел человек, чью волю невозможно сломить. Сложила руку ему на плечо и дождалась, когда он переведёт взгляд на меня. Я улыбнулась, стараясь вложить в эту улыбку всю свою надежду, поддержку и веру во всех них. Слабая тень мелькнула на лице Странника, мышцы едвы дрогнули, но это всё же была улыбка. Я сложила голову ему на плечо, раскрыла книгу и принялась дальше мучить стихи неизвестного авторства. В какой-то момент я не заметила, как прочла вслух, практически не путаясь: – Man síla háya menelessë? – Eleni. An mornië úharna óri. – Man lamya ve ramalion escë? – Sorni. Tírantë vanwë ar huori. – Huorë macilion tincë Lírina lindiessen sarni? – Huorë istalon i tië Ya lá an vérin cercë-carni. Ar ya fëassë harya mórë Úcenuva elenion silmë. Yan úmen mancuva huorë Cunuva cár i lunga milmë.* Строки стиха почему-то задели тонкие струнки в душе, я села ровно и уставилась перед собой. Huorë istalon i tië, Ya lá an vérin cercë-carni... "Я не пойду в бой за Пеленнорские Поля. Не пойду. Хватило с меня пролитой крови и ужасов битв! Я останусь в Дунхарроу, а потом отправлюсь в Минас-Тирит, чтобы оказаться там к концу битвы и поддержать их перед походом на Чёрные Врата. Со мной или без меня – они выиграют. Я же уже достаточно поиграла на нервах Хранителей. Никаких больше битв!“ – твёрдо решила я. Арагорн рядом очнулся от оцепенения, очевидно, преследовавшего его уже какое-то время. - Прочти что-то ещё, Тея, - тихо попросил он. Я слегка кивнула. Мы сидели на ступенях, наслаждаясь ласковым рассветом и трепетным ритмом прекрасных стихов не известного автора. "Искусство", думала я, "Искусство действительно способно спасти мир. А если не мир, то хотя бы заблудшие и отчаявшиеся души". Когда утро твёрдо вступило в свои права, Хельмова Падь стала оживать потихоньку. Тут и там сновали люди, раздавались какие-то приказы, кто-то бегал за водой для умывания (и не только, судя по пошатывающимся и охающим вчерашним пьянчугам), ржали кони и изредка звенел резвый цокот подков о брусчатку. Проснулись и наши друзья, которые не без труда отыскали нас со Странником и обнаружили идиллическую картину. Я всё так же читала, а Арагорн помогал мне, когда я путалась в бесконечных, сливающихся друг с другом закарлючках. Леголас, Мэрри и Гимли присоединились к слушанию поэзии, поэтому какое-то время никто не говорил, кроме меня. Потом, Бродяжник всё же рассказал события ночи и поведал свой дальнейший план. - Можно с вами в Дунхарроу? - с надеждой спросила я. - Что ж ты так рьяно не рвалась туда четыре дня назад, Одуванчик? - насмешливо спросил Гимли. - Думаю, ничего страшного не случится, если ты отправишься с нами, - сказал Арагорн, - Но дальше не пойдёшь. - Бррр, ещё чего! - воскликнула я, - Знаю я, куда вы попрётесь и уж поверьте, туда меня не тянет совершенно! - Ну, да, конечно, - подтрунил Мэрри. - Клянусь! - отчаянно выдала я. - Ладно, - рассмеялся Арагорн, - Мэрри, останешься с королём Теоденом? - Да, думаю так будет лучше. К тому же, вы Эдорас видели, а я нет! - озорно улыбнулся хоббит - Ох, бедный-бедный Эдорас, - притворно вздохнула я и добавив в голос как можно больше трагизма, - Не долго осталось стоять столице Рохана и венчающему её Золотому Дворцу - Медусельду! Грядёт страшная беда на жителей Эдораса! Буря, предвестником которой станет бесшабашный полурослик!!! Мы рассмеялась, а Мэрри обиженно пнул меня, вызывая новый залп хохота.