Under the rainbow.

Открыть глаза оказалась трудной задачей, веки будто прилипли. Сделав усилие, он медленно открыл глаза, где увидел незнакомый потолок. В комнате царил приятный полумрак и глаза не резал яркий свет. Почувствовав тяжесть на левой руке, Канада повернул голову и распахнул глаза от удивление. Крепко сжимая его руку, и поставив голову, дремал Союз. Удивительно, что он ещё не проснулся. Ведь это страна пережила войну и мог проснутся от любого шороха. А может всё дело в том, что рядом тот кого он любит и кому доверяет? Наверное, так и есть. Клён умилился этой картине, но тут же отдернул себя. Чувство ревности никуда не ушло, и он всё не мог простит… себя. Да, именно себя, идиота что не смог побороть ревность внутри, потом ещё и посмел поднять руку на любимого человека! Это не прощается! Канадец чувствует себя, если не чудовищем, то мерзавцем. СССР достоин лучшего. И будет намного лучше, если Клёна рядом не будет. Он исчезнет из его жизни. Рядом зашевелился Совет и открыл глаза, подняв голову он увидел, что любимый уже не спит. И похоже уже давно. Канада вроде смотрел на него, но был где-то не здесь. Задумался. Союз давно это заметил, что если Клён думает, он «отключается» от реальности. Коммунист мягко усмехнулся и нежно прикоснулся к дорогому сердцу человеку. Листик тут же очнулся и не давая себе отсчёт за свои действие, приласкался к руке как котёнок. Так они замерли на некоторое время, смотря друг другу в глаза, пока Канада медленно и нехотя отстранился от его руки, отворачиваясь. СССР убрал дрожавшую руку, поджимая дрогнувшие губы.  — Кана…  — Не говори ничего. Я… всё ещё не могу забыть тот… поцелуй, — тихо, будто не хотел чтобы его услышали, говорил канадец, заскрипев зубами от слова «поцелуй». Советский нахмурился, сжимая руки на своих коленях.  — Ты прекрасно знаешь, что я не хотел этого, — спокойно выдал он, сверкая в полутьме карими глазами, левый из которых отдавал золотом.  — Знаю, — признал Канада и таки соизволил повернутся к нему, но при этом избегая смотреть в его глаза. Его синие глаза цеплялись за что угодно, лишь бы не встречаться с этими тёплыми, только для него, глазами.  — Тогда почему? Почему ты так себя ведёшь? Из-за поцелуя, из-за тех фото, сделанные сто лет назад?!  — ДА ПОТОМУ ЧТО Я РЕВНУЮ! РАЗЬВЕ ЭТО НЕ ОЧЕВИДНО?! — взорвался Канада, наконец посмотрев ему в глаза. Он очень разозлился, потому что Союз прав. Почему он так себя ведёт? За что мучает себя и его? Почему бы просто не забыть и быть вместе как ни в чём не бывало? Канада задавал себе эти вопросы каждый божий день, после их расставания. И как же ему хотелось отмотать тот день назад и просто провести с ним всё своё время. Неужели ревность так сильно ослепила его?  — НЕ СМЕЙ КРИЧАТЬ НА МЕНЯ! — строго и зло повысил голос в ответ Союз, резко вставая с места, из-за чего стул опрокинулся. Союз внезапно умолк и судорожно выдохнув, пошатнулся. Шокированный, Канада еле успел поймать отключившегося СССР-а…

***

Знаете, Союз никогда не любил больницы. Ни когда он был несмышленым юньцом, ни когда он стал взрослым, зрелым мужчиной. Особенно во время войны. Когда он приходил в сознание и находил себя в палате больницы, Совет превозмогая боль и игнорируя все протесты врачей, уходил к себе домой, а там сам себя латал, это он умел, научился со временем. Он просто не мог доверит свою жизнь врачам, лучше самому о себе позаботится. Так думал Совок. Но вот он здесь. В ненавистном ему больнице, тупо пялится в этот х@ровый белый потолок, вдыхая запах е@&чих препаратов. Ахр@нительно! Бл@ть! Ничего не скажешь! А он даже встать, с@ка, не может! Какого такого х@я! Во всем тебе чувствовалась такая усталость и слабость, что не хотелось ни то что встать, но и банально пальцем пошевелить. Тут дверь в палату открывается, входящий не удосужился даже постучаться, будто сам себе разрешение давал. А Союз не хотел сейчас никого видеть, даже если это врач или… Канада. Он сильно обижен на бойфренда и не хочет с ним видеться.  — Кто бы там ни был — просто уходите! — холодным ровным голосом, чётко произнёс Союз, даже не удостоив непрошеного гостя взглядом. Но его слова попросту проигнорировали и в комнату тихо проскользнул Рейх.  — Что? И меня выгонишь? — усмехнулся немец поставив пакет с чём-то содержимым на тумбочку рядом с кроватью пациента.  — Что тебе нужно, Рейх? — без капли интереса просил тот.  — Пришёл навестит. Немец сел на край кровати, советский устало перевёл на него взгляд.  — Я не в настроении. Так что будь добр — уходи, — как можно спокойнее, скрывая раздражение, почти прошипел Совок. Он не хотел его видеть, от слова совсем. Ведь их отношения с Канадой испортились именно из-за их недо-поцелуя.  — Может я смогу его тебе поднять? — промурлыкал фашист, накрывая его руку своей. СССР нахмурился. Отдёрнул руку, указывая на выход из палатки.  — Уходи, — громче, чем следовало, еле сдерживая подступающую злость. Третий опасно прищурился, но ничего не сказал. Поэтому молча вышел за дверь. Советский Союз вдохнул с облегчением, наваливаясь на постель.