***
— Эй, Чанни? Может быть, ты знаешь какие-нибудь поля рядом с горой, которые сгорели в прошлом? — однажды случайно спросил Джисон, сидя за столом и наблюдая, как Чан занимается сменой декораций. Наконец наступила зима, и он заменил осенние листья на мягкие белые огоньки и фальшивые снежинки. Чан остановился и повернулся, посмотрев на Хана. — Зачем тебе что-то знать о полях? Джисон пожал плечами. — Иногда мне нравится прокручивать Google Earth, когда мне становится скучно. Чанбин фыркнул, сидя в углу и печатая на своём компьютере. В свободное время он работал над новыми текстами для песен. Со сменил часы работы в своём магазине. Ему больше не хотелось оставаться там одному так часто, как раньше, поэтому в основном магазин был закрыт. Сынмин постучал ручкой по щеке. — По-моему, однажды я слышал об этом. Я часто переезжал из семьи в семью, и одна из них жила неподалеку от деревни у подножия горы. Джисон оживился. — Серьёзно?! Сынмин кивнул. — Да, в маленьком городке, где я жил, все избегали этой деревни, как чумы. По крайней мере, того, что от неё осталось. Чанбин сдвинул очки на переносицу, с интересом глядя вверх. — Так что же случилось с деревней? Чан прекратил свои занятия и прислушался. — Хм, я не совсем уверен. Всё, что я знаю, это то, что давным-давно, ну не так давно, но всё же, когда мы были ещё совсем маленькими детьми, деревня таинственным образом загорелась. Каждый житель деревни погиб, огонь даже распространился на гору и сжёг окрестности. Ни один человек не выжил. — Я ничего не слышал об этом в новостях, — отметил Со. Джисон согласно кивнул. Ким лишь пожал плечами. — Смысл подобное долго держать в новостях. По-видимому, в тот год было очень сухое лето. Каким-то образом появился огонь и распространился. Людям конкретно не повезло, у них не оказалось возможности сбежать, и пожар был слишком сильным. С учётом того маленького количества воды, что у них было, они не смогли его потушить. Власти назвали это печальным инцидентом из-за матери-природы. Джисон нахмурился. Что-то тут было не так. Если это было то же самое поле из воспоминаний серьги, тогда там должны были быть крики и убийства. И там явно были выжившие, ведь маленький мальчик, уходил с мужчиной. Что-то определенно не сходилось. — А где была эта деревня? — спросил Джисон. — Зачем это тебе? — спросил Чан, внимательно наблюдая за Ханом. На что тот снова пожал плечами, отыгрываясь. — Я просто увидел кое-что об этом в интернете, и мне стало любопытно. Ты же знаешь, как мне бывает скучно в социальных сетях, — он почти съёжился от этой жалкой лжи, но всё же молился, чтобы Чан больше не задавал вопросов. Сынмин в задумчивости сделал глоток своего чая с молоком. Он знает Джисона лучше, чем кто-либо другой. Если Хану что-то было интересно, то он не остановится ни перед чем, чтобы получить ответы. Он спросит Джисона об этом позже. — Надо подумать. Мне тогда было лет 12? 13? Когда я остановился в том городе. Это было больше десяти лет назад. Думаю, это примерно в 20 или 30 милях к северу отсюда? Сердце Джисона бешено колотилось. Может быть, это то самое поле, которое он видел? — Да какая разница? Что бы там ни случилось, это уже давно в прошлом. Они уже, скорее всего, просто восстановили деревню, — сказал Чанбин, теряя интерес. Он снова принялся печатать на своём ноутбуке. — Да знаю я, знаю. Мне просто интересно, — отмахнулся от него Джисон. Чан наблюдал за Ханом, прекрасно зная этот взгляд. Во всяком случае, у Джисона есть веская причина посетить это место. Он чувствует это. Бан сделал себе пометку позже спросить об этом Уджина. До сих пор остальные ничего не знали о своих прежних воспоминаниях, за исключением Чана. Уджин умолял его ничего им не говорить, утверждая, что это слишком опасно. Чан согласился, выслушав всю историю. Он больше не был расстроен тем, что его воспоминания стёрли, понимая, почему Ким выбрал подобное. Для них было слишком опасно всё помнить. Уджин предположительно мёртв в мире даймонов. Минхо и другие думают, что он просто тихо исчез в воздухе, как и предполагалось. Уджин очень расстроился, услышав, как они все отреагировали. Он провёл ночь, рыдая в объятиях Чана, опечаленный тем, что ему пришлось обмануть их, но понимал, что это было к лучшему. Чем меньше людей знают, тем в большей безопасности он и Чан. Он нарушил все правила, установленные в его вселенной, выпив кровь Чана и вернувшись к жизни. Чан сидел там, проводя руками вверх и вниз по спине Уджина, вытирая слёзы и тихо шепча, о том, что они всё исправят. Просто нужно быть терпеливым и ждать. Всё будет так, как надо. Уджин тогда спросил его об этом, и Чан только улыбнулся, утверждая, что у него есть предчувствие. Но им нужно подождать и не переусердствовать. Ким кивнул в темноте, переплёл свои пальцы с пальцами Чана и наклонился, чтобы поцеловать его в губы. Прошло уже несколько недель с тех пор, как Уджин прятался в квартире Чана без контакта с внешним миром. Ему было нелегко позволить Чану свободно разгуливать в одиночестве, когда он точно знал, как драгоценен Чан, будучи заветным. В любой момент кто-нибудь мог прийти за ним. Но Чан заверил его, что он будет знать, когда что-то произойдёт, он позовёт Уджина по имени. Каждое утро перед тем, как покинуть их постель, он дарил Киму долгий поцелуй в надежде, что это хоть немного облегчит его беспокойство на текущий день.***
В ту ночь Чан забрался к нему в постель, прижавшись к Уджину, который печатал на ноутбуке. Старший улыбнулся ему, закрывая ноутбук и откладывая его в сторону. Чан тупо уставился на него, глубоко задумавшись. Ким откинул со лба челку и провёл пальцами по щеке. — О чём думаешь? — тихо пробормотал он в тёмной комнате. Чан моргнул, повернул голову и поцеловал руку Уджина — Думаю, что остальные помнят. Ким замер, глядя на Чана. — Что ты имеешь в виду? Помнят что? — Минхо и всех остальных. Я думаю, они помнят. Не то чтобы их воспоминания вернулись или что-то такое, просто кусочки и фрагменты, чувства. Так было в течение шести месяцев, после того как вы ушли. Уджин соскользнул вниз, так что теперь он лежал рядом с Чаном лицом к лицу. Он обхватил его рукой за талию, притягивая ближе под одеяло. Они никогда по-настоящему не говорили о том времени, когда были врозь. Это была пытка для них обоих. Но в темноте комнаты Уджин думает, что он, наконец, хочет услышать об их потерянном времени. — Расскажи мне об этом. Те шесть месяцев, что нас не было, — прошептал он. Чан глубоко вздохнул, переплетая свои пальцы с пальцами Уджина, стараясь успокоиться. — В те месяцы ничего особенного не произошло. Но каждый день я чувствовал себя странно. У меня постоянно болела голова и сердце, и я понимал, что что-то не так. Он толкнул Кима на спину и подвинулся так, что обе его руки оказались по обе стороны от головы старшего и он навис над темноволосым мужчиной. Заглянул в глаза Уджина, а после медленно опустился на него сверху, положив голову на грудь. Ким не возражал против всего веса Чана, в конце концов, он был очень силён. Он обхватил руками Чана, прижимая его к своему телу. Чан прислушивался к ровному биению сердца Уджина — уверенность, что тот всё ещё жив и теперь навечно с ним. Как только он почувствовал себя лучше, он продолжил. — Я знал, что в моей жизни кого-то не хватает. Я видел твою ауру на всех моих вещах и старался вспомнить. Каждый день я ждал, что ты снова войдёшь в мои двери, но ты так и не пришёл. Мне было так одиноко, что хотелось плакать. Вы, возможно, и стёрли наши воспоминания из головы, но никогда не сможете забрать их из наших сердец. Уджин поднял к потолку слезящиеся глаза, слушая Чана. — Я не единственный кто чувствовал подобное все эти месяцы. Это видно по Джисону и остальным. Сынмин начал заказывать любимый чай с молоком Хёнджина. Джисон носит серьгу Минхо, рассеянно играя с ней в течение всего дня, даже не замечая этого. Чанбин однажды сказал мне, что испугался того, что подумал о том, что ему нужно поливать растения, которых у него не было. В то время у меня не было воспоминаний, и я понятия не имел, почему он был так потрясён этим, но теперь я знаю, что он помнил Феликса, — Чан всхлипнул, уткнувшись лицом в рубашку Уджина, — они помнят их, но даже не осознают этого. Мне больно видеть их такими потерянными и одинокими, как я. Почему всё идёт именно так? Почему мы не можем быть с вами, так как мы хотим? Это нечестно. Уджин рассеянно начал играть с волосами Чана, чтобы успокоить его. — Поверь мне. Я так же зол, как и ты. Как ты думаешь, что мы чувствовали все эти месяцы, помня обо всём? Смотреть, как вы спокойно живёте, как будто мы ничего не значили? Хёнджин был опустошён. Он не разговаривал с нами целый месяц. Феликс всегда плакал. Минхо вернулся к своему холодному и бесстрастному образу. Только Чонин держал себя в руках. Чан поднял глаза на Уджина. — А ты? Как ты справлялся с этим? Уджин нахмурился. Он поднял руки к лицу Чана и резко поцеловал его, оставляя укусы на губах. Когда он прервал поцелуй, Чан прислонился лбом к Киму и поцеловал его в ответ, на этот раз нежно и гораздо дольше. — И как это понимать? — Чан усмехнулся. — Я чертовски скучал по тебе, — тяжело дыша, прошептал старший. — Я тоже. Я скучал по тебе, хотя и не знал об этом. Когда я увидел тебя лежащим там, едва живым на моём полу, я понял, что ты был тем, кого я искал всё это время, — он уткнулся лицом в изгиб шеи Уджина и нежно поцеловал его татуировку. После нескольких мгновений молчания Ким уже собирался заснуть. Но тут Чан снова заговорил. — Джисон сказал сегодня что-то странное. Он упомянул поле, которое загорелось? Видимо, из-за этого погибла целая деревня. Уджин резко открыл глаза. — Что ты сказал? Чан снова посмотрел на него. — Джисон хотел узнать о поле, которое загорелось, — повторил он. Ким убрал руку с талии Чана и провёл ею по волосам. — Это не может быть просто совпадением. Родная деревня Минхо была разрушена, когда он был маленьким. Так мы его и нашли. Весь его народ был затравлен и убит за нарушение наших законов, хотя я не знаю точно, что именно они сделали, а Минхо был слишком мал, чтобы запомнить. Они были такими же даймонами и заветными, как и мы. То место было сожжено дотла. Как, чёрт возьми, Джисон узнал об этом, это выше моего понимания. Тут Чану пришла в голову одна мысль. Он усмехнулся и засмеялся. — Его психометрия, — просто ответил он. Уджин снова положил руку на Чана, рассеянно водя пальцами вверх и вниз по его спине. — Его способность читать воспоминания и эмоции объекта? Не понимаю, как это поможет, ведь ему нужно что-то с того времени, когда произошёл пожар и убийства… Он замер, поняв, что произошло. — Чёрт возьми, Минхо. Он слишком умён. Ты сказал, что Джисон рассеянно играл с серьгой Минхо? Чан кивнул, понимая, о чём речь. — У этого маленького засранца всё это время были небольшие воспоминания о Минхо, но он ничего не сказал. Конечно, я не знаю, что он мог увидеть, и понимал ли вообще что видит. Но это означает, что он знает намного больше, чем остальные. Точно так же, как у меня с твоей аурой. — Как только я увижу Минхо, голыми руками сверну шею этому маленькому сопляку. Он определённо не случайно «забыл», что Джисон обладает даром психометрии. Честно говоря, они настоящее наказание, — вздохнул Ким, снова расслабляясь в постели. Чан снова распластался на нём, цепляясь за рубашку с улыбкой на лице. — Да, но они наше наказание. Я надеюсь, что к Джисону вернётся часть его воспоминаний. Скучаю по тому, как все вместе смеются и ссорятся. Я просто хочу, чтобы всё вернулось на круги своя. Уджин печально улыбнулся, продолжая играть с волосами Чана, убаюкивая его. — Я тоже.***
Джисон посмотрел на небрежно нарисованную Сынмином карту и его приложение на телефоне, а затем снова посмотрел на заснеженную тропу в лесу перед ним. После двух недель поисков в интернете и звонков в случайные туристические агентства, он думает, что ему наконец-то удалось найти поле на горе из воспоминаний серьги. Он несколько часов проездил на автобусе и даже был в таком отчаянии, что попросил у Сынмина дерьмовую карту города, в котором он жил с одной из своих приёмных семей. Сынмин настоял на том, чтобы пойти с ним, но его вызвали в больницу по срочному вызову. Возможно, ему даже придётся остаться там на всю ночь. Хан не хотел терять время, возбуждение пробежало по телу от возможности, наконец, получить некоторые ответы. Поэтому он ушёл, не сказав об этом ни Киму, ни кому-либо ещё. Джисон не идиот, он знает, что не может встретиться с человеком, который владел этой серьгой. Но если он сможет найти хоть какой-то предмет, взять его в руки, то хоть немного соберёт головоломку. Солнце начало садиться, после того как он провёл большую часть дня в пути, а затем бродил по соседнему городу, пока кто-то не смог сказать ему, в каком направлении находится эта гора. Большинство горожан смотрели на него так, словно он сошёл с ума, расспрашивая о деревне. Но Джисон просто солгал и сказал, что он журналист, который заинтересован в написании историй о местности. Не самая лучшая ложь, но вполне правдоподобная, и люди перестали задавать ему вопросы. Он посмотрел вперёд на гору и вздохнул. Поле, которое он искал, должно было находиться не слишком далеко, но всё равно это будет долгая прогулка. Тем более что уже почти 20 лет никто не ходит по этим заснеженным дорогам. Он размял мышцы, готовясь к походу, который собирался начать. Если поторопится, то успеет спуститься до наступления темноты. Хан предположил, что у него есть примерно четыре часа до заката. По сути этого должно быть достаточно. Схватившись за ремни рюкзака, он направился в лес, не оглядываясь, и не замечая бдительных глаз, следящих за каждым его движением.***
Готовя чай для себя и Уджина, Чан что-то напевал под нос. Он выглянул в окно, наблюдая, как садится солнце. Ким сидел за кухонным столом, восхищённо глядя на спину Чана, как какой-то псих. Чан разлил в кружки чай и с улыбкой повернулся к Уджину. Старший наблюдал, как Чан перешёл от улыбки к хмурому выражению лица. Его глаза сверкнули красным, а затем он уронил кружки, позволив им выскользнуть из пальцев и удариться об пол. Они разбились вдребезги, пролив горячий чай на пол и немного на носки Чана. Уджин тихонько охнул и бросился на помощь Чану. Сам Чан застыл на месте, его глаза всё ещё были красными. Затем он задохнулся и со страхом посмотрел на Уджина, когда его глаза снова потускнели до обычного коричневого цвета. — Что случилось? Ты в порядке? Не двигайся, — Уджин начал осматривать Чана с ног до головы, потом наклонился и стал подбирать осколки стекла, чтобы Чан случайно не наступил на них и не порезался. — Джисон, — прошептал он, в отчаянии потирая лицо. — Что Джисон? — пробормотал Ким, продолжая убирать беспорядок. — Не знаю, но у меня плохое предчувствие. Очень плохое. Что-то должно случиться с Джисоном, а он почти в 50 милях отсюда! Я не смогу вовремя добраться до него, ведь надо два часа ехать на автобусе, чтобы добраться до туда, а затем ещё искать его, ведь я без понятия, где он находится. Он, должно быть, пошёл посмотреть родной город Минхо, не сказав никому из нас и… Уджин встал, обхватив ладонями лицо Чана. — Хэй-хэй. Всё в порядке, всё будет хорошо. Мне нужно, чтобы ты успокоился. Чан кивнул, наклонившись к прикосновению старшего. — Что нам теперь делать? Ким поджал губы, лихорадочно размышляя. — Сколько времени осталось? Чан покачал головой. — Я не уверен. Я не знаю, — он в отчаянии схватился за волосы, в кои-то веки, пожалев, что его дар — это ауры, а не полное ясновидение, — ночью? Наверное? Не долго. Уджин посмотрел Чану в глаза, принимая решение. — Если это родная деревня Минхо, то он точно знает, где находится Джисон. Но тогда они рискуют встретиться, и есть небольшая проблема с передачей этой информации Минхо. Я не могу показать ему себя, так как сейчас наш босс постоянно наблюдает за ним, ведь теперь он командир команды. И ты не можешь сказать ему, потому что я не стану подвергать тебя такой опасности. Чан захныкал. — Уджин, мне плевать на себя, мы должны помочь Джисону! Я должен был пойти с ним. Я должен был лучше следить за ним. Я должен был… Ким провёл ладонями вверх и вниз по рукам Чана. — Я знаю. Мы поможем Джисону, нам просто нужно быть умнее. Даже если ты не хочешь признавать этого, но ты не можешь заботиться обо всех 24/7. Они тоже живут своей жизнью, Чан. — Мы должны рассказать об этом Минхо. Он будет опустошён, если что-то случится с Джисоном, ты же знаешь, — прошептал Чан, боясь того, что Минхо сделает, если Хана убьют. Уджин кивнул, соглашаясь. — Мы не можем открыться Минхо, но мы можем сказать Чонину, чтобы он передал ему информацию. Чан нахмурил брови. — Чонин? Почему именно он? — Потому что наш босс не замечает его, считая наивным и молодым. Если кто и может скрыться от слежки, то только он. Подожди здесь, пока я звоню. У бедного ребёнка будет сердечный приступ, когда он услышит, что я не мёртв. Чан кивнул, испустив вздох облегчения. Он весь дрожал от желания, потребности пойти и помочь. Он посмотрел на солнце, которое медленно сползало к горизонту, погружая всё вокруг в холодный зимний свет. На небе собирались тучи. Сегодня ночью пойдёт снег.***
Джисон тяжело вздохнул, от холода его пальцы онемели. Он бродит по этому заснеженному полю уже почти час, не находя ни единого следа того, что случилось там так давно. Он надеялся, что сможет найти хоть что-нибудь. На улице было темно, и он понимал, что уже стоит спуститься вниз, но ему были необходимы ответы. Подойдя к тому месту, где оставил свой рюкзак на снегу, достал бутылку и сделал глоток воды. После закрыл её крышкой и огляделся. Что ж, этот день прошёл довольно спокойно. Он сделал несколько шагов по снегу, оценивая положение деревьев, пытаясь найти точное место из воспоминаний серьги. Оно должно быть где-то здесь… Внезапно Хан услышал хруст снега, кто-то быстро приближался к нему. Он даже не успел повернуть голову на звук, как почувствовал резкую боль в боку и животе. — Что за… — выдавил он, резко крутанув ногами, отчего потерял равновесие и упал навзничь в снег. Так он пролежал несколько минут. Тот, кто напал на него, давно ушёл, даже не потрудившись посмотреть, закончена ли работа. Джисону было слишком больно, чтобы понять, почему кто-то хотел убить его и как они вообще узнали, что он здесь. Может быть, кто-то пытался ограбить его? У него даже не было сил поднять голову, чтобы проверить свой рюкзак. Его мобильный телефон тоже лежал в рюкзаке на другом конце поля. Почему настолько банально? Именно тогда, когда он нуждался в этом больше всего. Он горько усмехнулся, но тут же заскулил от боли. После казалось вечности, Джисон закашлялся, от чего его дыхание разлетелось веером в холодном горном воздухе. Он попытался сделать ещё один глубокий вдох, но не смог, его лёгкие болезненно сжались, а грудь быстро поднималась и опускалась. Он собирается умереть, и он это прекрасно осознаёт. Но всё же какая-то часть его мозга отказывается принять этот факт, заставляя тело продолжать работать, чтобы сохранить ему жизнь. Джисон лежит на спине в белом снегу, раскинув руки и ноги, его светлые волосы развеваются вокруг него веером. Его собственная кровь запятнала прекрасное пушистое совершенство, которое окружало его. Тёмно-малиновый, почти красный цвет расплылся по белому фону, почти как ребёнок, который впервые пытается рисовать пальцем. Красный цвет продолжает сочиться из ножевых ран в животе, в то время как белые хлопья мягко приземляются на него, как лепестки цветка весной. Вместо того чтобы смотреть, как красная кровь покрывает белый снег, он заставляет себя поднять глаза к ночному небу. Тёмные оттенки фиолетового, индиго сталкиваются со снежинками, успокаивая его бьющееся сердце, которое едва трепетало в груди. Он позволяет одной слезинке скатиться с каждого глаза, мимолетная мысль о желании остаться в живых захватывает то, что осталось от его сознания. Никто даже не видит, как он испускает свой последний вздох. Он собирается провести свои последние секунды здесь, на этой земле, в одиночестве. Он всегда был один.