***
— Ты ведь придёшь завтра, Сынминни? — Джисон вытянул губы в трубочку. Он безумно скучал в доме Чана и Уджина, ожидая возвращения Минхо. В данный момент он лежал вниз головой на диване Чана, задирая ноги вверх. Ким колебался. Хан сел и заскулил. — Минни, ты же обещал, что в твой следующий выходной мы сможем потусоваться! — Да, конечно. Я буду завтра вечером… Джисон щёлкнул языком. — Почему ты говоришь не очень убедительно? И почему, чёрт возьми, ты снова взял ночную смену в больнице?! Завтра ты слишком устанешь, чтобы обращать на меня внимание! Сынмин усмехнулся, хотя Хан услышал лёгкую грусть. — Я всё равно никогда не уделяю тебе достаточно внимания. Вот почему тебе нужно завести себе парня. Я уже слишком стар, чтобы иметь дело с этим дерьмом, — сказал он нежно. Джисон сглотнул. Ну да. Ким ещё не знает о Минхо. Или о том факте, что Хан будет жить с ним в течение следующих 500 лет. Ему очень хотелось рассказать об этом Сынмину. Но Минхо, Чан и Уджин заставили его поклясться, что он не скажет ни слова. Это было для их же блага. Он ненавидел делать правильные вещи. — Окей... я постараюсь найти себе парня. Кто знает, может быть, однажды кто-то подойдёт ко мне и объявит о своей вечной любви и верности, а также пообещает защищать и лелеять меня до конца моей жизни, — с ироническим смехом произнес Джисон. Сынмин фыркнул. — И где, чёрт возьми, ты собираешься найти такого? Я с трудом выношу твою чушь, а ведь я твой лучший друг, — пошутил он. — Эй! Это возможно! Может быть какой-нибудь красивый танцор, который очень хорошо подходит мне! Ким расхохотался на другом конце провода. У Джисона не было сил злиться, он был просто рад, что его друг снова начал проявлять немного своей прежней личности. — Точно! Если когда-нибудь появится горячий танцор из ниоткуда и будет похож на тебя, я с радостью отдам свою жизнь за тебя. Джисон, милый, мы не живём в каком-то шаблонном романе. Мы не в одном из тех подростковых фильмов, где незнакомый парень переезжает в соседнюю комнату, а затем вы двое ссоритесь, но в конечном итоге влюбляетесь. Скууууукааааа. Хан молчал, начиная потеть. Это звучало ужасно знакомо. Может быть, Сынмин подсознательно помнит немного из прошлого? Он покачал головой. Скорее ему просто показалось. — Нечестно, Сынмин! Ты не должен быть так груб со мной! — Просто констатирую реальные факты, Джисонни. Затем Хан услышал какой-то звуковой сигнал на заднем плане, указывающий на то, что поступил пациент, попавший в аварию и нуждающийся в медицинской помощи. — Похоже, мой перерыв закончился. Увидимся завтра, — сказал ему Ким и повесил трубку. Джисон вздохнул, и неприятное чувство поселилось в его животе.***
— Эй, хён? Могу я поговорить с тобой минутку? — тихо спросил Минхо Хёнджин. Они всё ещё были в своём конференц-зале, разговаривали и обсуждали предстоящие вещи. Прошло слишком много времени с тех пор, как они все просто сидели вместе. Минхо очень хочет, чтобы Уджин, наконец, присоединился к ним. — Конечно, Хёнджинни, что такое? — Ли оторвал взгляд от телефона. Он слегка улыбнулся текстам, которыми Джисон бомбардировал его, говоря что-то о Сынмине. Он положил телефон в карман и внимательно посмотрел на Хвана. Хёнджин закусил губу, положив голову на стол и повернувшись лицом к Минхо. — Ты когда-нибудь чувствовал Джисона? Теперь, когда вы связаны? Минхо с любопытством посмотрел на него. — Зависит от обстоятельств. Что именно ты подразумеваешь под словом "чувствовал"? Хёнджин вздохнул, потирая грудь. — Просто... иногда мне кажется, что я чувствую Сынмина. Это похоже на низкое жужжание, призывающее меня пойти к нему. Сначала я не понимал этого, потому что был с ним всё время, но теперь каждый раз чувствую, что он где-то там, и я должен пойти и найти его. Черты лица Минхо смягчились. — Ах, теперь понятно. Ты ведь давал Сынмину немного своей крови некоторое время назад, верно? Хван кивнул. — Совсем чуть-чуть. Я хотел, чтобы он мог позвать меня, если что-то случится. — Отвечая на твой вопрос, да, я чувствую Джисона. Мы обменялись кровью, так что теперь мы привязаны друг к другу. То, как работает эта связь... её трудно описать. Я зависим от жизни Джисона. Если умрёт он, то умру и я. Однако, Сони не зависит от моей жизни. Если я умру раньше него, то наша связь просто будет разорвана, и он сможет заменить меня новым проклятым. Мы лишь щиты для заветных, рождённые, чтобы защитить их. Феликс оживился. — Мы уже знаем это от хёна. — Дай мне закончить, — надулся Минхо. — Я был рождён, чтобы защищать Джисона. Когда я дал ему свою кровь, это было моё вечное обещание защищать только его. Я начал половину процесса, чтобы привязать себя к нему. То же самое ты сделал с Сынмином, а Феликс - с Чанбином. Каждый из вас поклялся защищать только этих конкретных заветных. Поэтому всякий раз, когда те, кого вы любите, действительно думают о вас, вы будете чувствовать их через эту половинчатую связь. Феликс вздохнул. — Я вроде как понимаю, что ты говоришь, но в то же время не понимаю. — Когда Джисон думает обо мне, на самом деле думает, я чувствую это. Словно внутренний сигнал тревоги, идущий в моём теле, что что-то не так с моим заветным и что мне нужно идти к нему. Если его эмоции настолько сильны, я это чувствую. Но это началось только тогда, когда я дал ему свою кровь. Хёнджин нахмурился. — Значит ли это, что Сынмин думал обо мне? Но его воспоминания стёрты... Минхо задумчиво склонил голову набок. — А когда это случилось? Хван вздохнул. — Когда мы впервые покинули их, я чувствовал это гудящее чувство в своём теле время от времени. А потом, по прошествии нескольких месяцев, он исчез. Но сегодня... я снова это чувствую. — О! Я тоже! Я тоже сначала это чувствовал! Всегда знал, что Бинни делает вид, что я его раздражаю, — грустно хихикнул Феликс, но затем его улыбка исчезла. У него уже давно не было этого чувства, а это значит, что Чанбин давно не вспоминал о нём. Минхо кивнул. — Думаю, что это Сынмин. Должно быть, его эмоции сейчас зашкаливают. Он может быть напряжён или беспокоиться о чём-то, в конце концов, он же врач. Что касается того, думает ли он о тебе, то я не уверен. Могу сказать, что прямо сейчас Джисон чувствует себя немного обеспокоенным и взволнованным. Чонин закатил глаза. — Джисон всегда беспокойный и возбуждённый. Ты, наверное, забыл с ним попрощаться или ещё что-нибудь в этом роде. Хван фыркнул. Это было весьма вероятно. — В любом случае, — хмыкнул Минхо, — как только мы уйдём... эта частичная связь разрывается, и заветные продолжают жить своей спокойной жизнью, ни о чём не думая. Хёнджин и Феликс нахмурились, глядя вниз на стол. — Я скучаю по Уджин-хёну, — сказал Феликс, наконец-то смирившись с тем, что ему недолго осталось жить с остальными. И он не заметил того, как Чонин и Минхо смотрели друг на друга через стол.***
Ким заскрежетал зубами, когда с неба полил дождь, и наступила темнота. Официально было уже за полночь, и в больнице царила тишина. Пациенты спали, свет в коридоре был приглушён, и на ночную смену осталось совсем немного персонала. Он старался сохранять спокойствие, понимая, что его видение постепенно становится реальностью. Он весь день был на взводе, нервы ломали тело. Было трудно оставаться нормальным перед Джисоном по телефону. Он бы рассказал своему другу, что видел, но не хотел пугать Хана. Зная друга, то он бы постарался остановить видение, чтобы оно не сбылось и не причинило боль. Сынмин никогда бы этого не допустил. Нет, он сам разберётся с этим. Он хотел бы попрощаться в последний раз, но знал, что Джисон почувствует неладное. Его дар действительно бесполезный. Он никогда не мог спасти ни одного человека, умирающего в его видении. Даже самого себя. Больница, в которой он работал, была небольшой, но в ней было несколько этажей. Он поднялся по лестнице на один из других этажей, которые ему нужно было прикрыть на ночь. Когда он вцепился в перила пустой и тёмной лестницы, к нему пришло болезненное чувство. Осознав, что происходит, он взял себя в руки и сел на ступеньку. Рука крепко держалась за перила, и он зажмурился. Тихонько всхлипнул под натиском образов, пытаясь сосредоточиться на своём дыхании и желая, чтобы кто-нибудь был рядом и держал его. Когда видение закончилось, он задохнулся. Это заняло несколько мгновений, но как только он снова смог стоять, его тело заставило его двигаться. Внизу на лестнице он услышал, как кто-то щёлкнул дверью, открывая и закрывая её. Сынмин не терял ни одной секунды. Он побежал вверх по лестнице так быстро, как только мог. Он сам это видел. Только кусочки и обрывки, но он видел это. Кто-то собирался убить его через несколько минут. Ким не знает, как это произойдёт, но в своём видении он был на самом верхнем этаже больницы, где в настоящее время не было пациентов. Он не хотел, чтобы кто-то ещё вмешивался, поэтому побежал вверх по лестнице на 5-й этаж. Тот был пуст и использовался только, когда некоторые пациенты нуждались в изоляции. Сынмин издалека услышал шаги, следующие за ним по многочисленным лестницам. Его дыхание стало затруднённым, потому что алло? Он врач, а не альпинист. Поэтому он сбросил свой длинный белый халат и попытался ускориться на последние несколько шагов. Если он сейчас остановится, то уже не сможет подняться. Ему и вправду следовало больше заниматься с Джисоном и остальными. Добравшись до 5-го этажа, он захлопнул дверь на лестничную клетку и побежал по коридорам больницы, пытаясь найти место, где можно было бы спрятаться. Ботинки скрипели и отдавались эхом в тёмном коридоре, и Ким слышал, как дождь продолжает стучать в стеклянные окна, которые выстроились вдоль палат для пациентов. Он быстро свернул в одну из комнат в конце коридора и как можно тише закрыл за собой дверь. Схватил трубку от капельницы, которой пользовались пациенты, и попытался заблокировать ею дверь. После Сынмин отступил назад и раздражённо фыркнул. Как будто это кого-то остановит. Он был пойман в ловушку на верхнем этаже в комнате пациента с кем-то, кто пытался убить его, и единственное, что его пока спасало - бесполезное медицинское оборудование. Он подбежал к стеклянному окну, глядя сквозь дождь вниз с пятого этажа. Судорожно сглотнул. Высоко. Сынмин прикусил губу, размышляя, что же ему делать. Он услышал приближающиеся шаги снаружи и зажал рукой рот, чтобы успокоить дыхание, всё ещё запыхавшееся после бега вверх по лестнице. Шаги замедлились, оглядывая комнаты, мимо которых он проходил. Как будто его убийца знал, что Киму некуда идти. Незнакомец знал, что у него есть куча времени, чтобы добраться до него. Сынмин всегда знал, что он и другие были особенными в некотором роде, и что Чан часто предотвращал подобные события. Но он всё ещё ненавидит тот факт, что находится в неведении относительно того, что происходит. Когда шаги приблизились и остановились у его двери, тот понял, что у него нет времени и вариантов. С решительным взглядом он схватил стул с металлическими ножками и спокойно подошёл к окну. Ким уставился на себя в стекле, его глаза мерцали красным. Сынмин был прямолинейным и простодушным человеком. Если он и умрет, то только на своих собственных условиях. Сделав глубокий вдох, он изо всех сил ударил стулом по окну. Один, два, три раза. Чёрт возьми, подобное было на много круче смотреть в кино. После четвертого удара по стеклу пошли трещины. Он фыркнул на это. Типичная дерьмовая больница. Хотя Ким должен быть благодарен, что заведующие не знали, что такое прочные стёкла. Он выбил оставшиеся панели, ветер и дождь хлестали его по волосам и забрызгивали лицо. Он всегда ненавидел эту чертову больницу. Поднялся на подоконник и повернул голову в сторону двери. Кто-то пытался проникнуть внутрь, без сомнения услышав его жалкую попытку разбить гигантское стеклянное окно. Он наблюдал, как металлический столб капельницы начал трястись. У него есть не больше 10 секунд. Глядя на землю, он немного маниакально рассмеялся. Спрыгнуть с верхнего этажа больницы, в которой он так ненавидел работать. Отлично. У него нет хороших воспоминаний об этом месте, ни с кем Ким не любил проводить здесь время, кроме Джисона. Так ведь? Он ухватился за края оконной панели, царапая руки об оставшееся битое стекло. Подошёл так близко к краю, что кончики ботинок выглянули наружу. Он крепко зажмурился от того, что собирался сделать. Джисон так громко будет кричать на него в загробной жизни. Если они конечно когда-нибудь увидятся снова. Но честно? Сынмин видел фильмы ужасов и знает, что будет дальше, если не спрыгнет. И судя по его видениям, это была не очень приятная смерть. Так что да, это был самый лёгкий выход. Сынмин открыл глаза и сквозь дождь смотрел вниз. Прежде чем он шагнул за край, вокруг него зазвучал шёпот, перекрывавший завывание ветра. — Если тебе когда-нибудь будет грозить опасность, позови меня. Я всегда приду к тебе, где бы ты ни был. Всегда. Как же его звали? Это был мягкий, спокойный голос. Что-то кольнуло в памяти парня. Он знает этот голос, но почему не может вспомнить его обладателя? Двери с грохотом распахнулись, сорвавшись с петель. У Сынмина больше не было времени думать об этом. Дождь промочил его одежду, а ветер взъерошил волосы, и несмотря ни на что он не колебался. Это всё равно, что сорвать пластырь. Быстро и просто. Он сделал шаг вперёд, словно шагал по твёрдой земле, а затем наклонился вперёд, сдерживая крик в глубине горла. Было что-то болезненное в том, чтобы смотреть, как ты летишь навстречу смерти, но он не мог отвести взгляд. В эти несколько мгновений его мысли скакали от одной к другой. Я всегда приду к тебе, где бы ты ни был. Всегда. Для меня ты незаменим. Эти слова эхом отдавались в голове, пронзая его мозг. Почему они казались такими знакомыми? Возможно, это было из-за того, что его мозг работал сверхбыстро, летя к смерти, или, из-за паники, которая поселилась в глубине его живота при осознании того, что у него есть максимум 3 секунды до того, как он умрёт. Внезапно неизвестное имя возникло у него на кончике языка. — Хёнджин, — прошептал он, когда земля была совсем близко, а его голос заглушал ветер. Сынмин не понимает, откуда взялось это имя. Он не знает никого с таким именем. Однако от этого ему стало тепло внутри, и он повторил снова. Но ничего не произошло. Крепко зажмурившись и рефлекторно подняв руки, чтобы защитить лицо, как будто это могло что-то изменить, он приготовился к удару. Парень тяжело дышал, скорее от паники, чем от напряжения. Он приготовился к невообразимой боли, но её не было. Сначала чувствовал дождь и ветер, а затем чьи-то тёплые знакомые руки обхватили его за талию и легко поймали, прижимая к широкой груди. Он задохнулся от силы того, кто только что поймал его. Приоткрыл глаза и посмотрел на самое красивое лицо, которое когда-либо видел. Если бы сейчас у Кима не яростно билось сердце из-за того, что он спрыгнул со здания, то точно уже забилось от потрясающего вида: парня с золотыми глазами смотрящего на него сверху вниз. Парень смотрел на него сверху вниз и тяжело дышал, как будто только что пробежал марафон. Он стоял на коленях под дождём, держа Сынмина так близко к себе, как будто тот ничего не весил. Он несколько раз кашлянул. Из-за взгляда, который незнакомец бросил на Кима, у него перехватило дыхание, и внезапно он почувствовал себя раскрасневшимся и смущённым. Сынмин уткнулся головой в грудь парня, обхватив его руками за шею и пытаясь подтянуться как можно ближе, стараясь успокоить своё дрожащее тело после столь опасного, смертельного опыта, через который ему пришлось пройти. Он, правда, был слишком потрясён, чтобы сделать или сказать что-нибудь ещё в ближайшие пару минут. Они оба промокли под дождём, и одежда неприятно прилипла к телу, но Ким всё никак не хотел отпускать незнакомца, обнимая его мёртвой хваткой. — Я что, умер? Потому что если это рай, то нахер возвращаться на землю, то место — дерьмовая дыра, — наконец произнёс он, его голос был приглушён рубашкой великолепного парня, нежно держащего его. Он услышал громкий смех. — Нет, к сожалению, мы оба ещё живы. Ну, пока что, — услышал он в ответ всё тот же мягкий спокойный голос. — Даже по прошествии стольких месяцев ты всё ещё подвергаешь себя опасности. Я не могу оставить тебя одного ни на секунду, — наставлял его горячий незнакомец. Сынмин оторвался от его груди. — Ты говоришь так, будто знаешь, кто я. Он посмотрел в глаза Кима мягким взглядом, подняв одну из своих рук, чтобы убрать спутанную мокрую чёлку, которая прилипла к волосам Сынмина. — Типа того. Скажем так, для меня ты незаменим. Сынмин втянул в себя воздух, узнав эти слова. — Хёнджин? — это имя невольно слетело с его языка. Хван перестал отбрасывать чёлку в сторону, глядя на Кима потрясёнными глазами. Сынмин точно знал, что это его имя. — Это ведь твоё имя, да? Хёнджин? Почему я знаю твоё имя, но не помню, чтобы когда-нибудь встречался с тобой? Почему я чувствую себя в безопасности с кем-то, кого никогда не встречал? Хван резко кашлянул, немного крови покрыло его губы. Тогда он полностью сел на землю, больше не в состоянии стоять на коленях, держа при этом Сынмина. В последние несколько часов лихорадка взяла верх, и даже прикосновение Кима больше не в состоянии удержать его проклятую кровь от самовыжигания. Ким заметил это, и быстро отодвинулся так, что стоял на коленях рядом с Хёнджином на мокрой земле. Он быстро взглянул на разбитое окно, но было слишком темно и штормило, чтобы увидеть, куда ушёл нападавший. Надеюсь, он вернулся домой после того, как стал свидетелем того, как Сынмин нырнул носом в пустоту. Хёнджин проигнорировал вопросы парня, подняв руку к щеке Кима. — Я чувствовал, что что-то не так. Ты ведь весь день знал о своей смерти, да? Ещё одно видение? Поэтому ты сегодня столь эмоциональный? Сынмин втянул в себя воздух. Хван только что подтвердил одно из его подозрений. Да, этот парень знает его. Он кивнул, отвечая на вопросы Хёнджина. — Слава богу, я успел вовремя. Не обижайся, но ты не из лёгких, принцесса. Поймав тебя, я чуть не лишился того, что осталось от моей почки. Кто, чёрт возьми, выпрыгивает из долбанной 5-этажной больницы посреди ночи? — просипел Хёнджин. Ким пристально посмотрел на него. — К твоему сведению, я не прыгаю с крыши ради смеха или экстрима. Кто-то собирался убить меня! Так что либо умереть насильно, либо просто спрыгнуть. Я предпочёл быть раздавленным как блин. — Но всё же, как ты мог так легко принять свою смерть? — возразил Хван. Из-за этого парня у него точно случится сердечный приступ, прежде чем его собственная кровь убьёт его. Сынмин коснулся руки, которая всё ещё была на его щеке. Он с трудом подавил желание уткнуться лицом в тёплую ладонь. — Какой смысл жить, если я не боюсь умереть? Хёнджин посмотрел на него, не зная, что ответить. Ответ парня попал в десятку. Неужели Хван боялся умереть? Да. Он признаёт, что все они немного боятся смерти. Но это не то, чего он действительно боится. Он притянул Кима ближе и положил другую руку на другую щёку, стирая холодные капли дождя и пристально глядя ему в глаза. Сынмин мог чувствовать его тёплое дыхание на своём лице, когда тот заговорил. — Даже если ты не боишься умереть, за тебя боюсь я. Как ты думаешь, что я буду чувствовать, зная, что мой драгоценный заветный умер раньше меня? Как думаешь, что Джисон и другие чувствуют, наблюдая, как ты всё время подвергаешь себя опасности, не заботясь о своей жизни? Ты не герой, Сынмин, у тебя не каменное сердце, — он прижался лбом к парню. — Больше всего на свете мы заботимся о тебе. Я забочусь о тебе больше всего на свете, — он столкнулся носами с Сынмином, и тот втайне пожелал, чтобы он придвинулся чуть ближе. — Но почему? — прошептал Ким в губы Хёнджина. — Ты понятия не имеешь, что значишь для меня, — прошептал он в ответ, заставляя сердце младшего выпрыгнуть из груди. Затем Хван снова начал кашлять. Сынмин наклонился, чтобы потереть его спину, обеспокоенный тем, что парень, похоже, был болен. — У тебя какое-то заболевание? Пребывание на улице под холодным дождём не лучшее решение для тебя. Это уже третий раз, когда ты кашляешь. Не думай, что я не заметил, — сказал он сурово, видя как Хван собирается соврать. Хёнджин посмотрел на него своими янтарными глазами. — Да, просто простуда. Нам всё равно надо убираться отсюда, на тот случай, если тот, кто следил за тобой, вернётся, — Хёнджин был слишком слаб, чтобы позаботиться об ещё одном надоедливом ублюдке, который пришёл за заветным. И он не хотел оставлять их наедине с Чонином. — Мой друг. Он ждёт неподалеку. Он может мне помочь. Сынмин кивнул, хватая Хвана под мышки и поднимая его на ноги. Несмотря на помощь Кима, Хёнджин едва мог стоять на своих собственных ногах. Небольшой запас энергии, который у него оставался, теперь исчез, когда он бросился вперёд и напрягся, чтобы поймать Сынмина с высоты пятого этажа на максимальной скорости. — Я отведу тебя к себе, чтобы ты мог обсохнуть и укрыться от дождя. Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя, — объяснил Ким. Старший кивнул, чувствуя лёгкое головокружение. Пройдя некоторое время по улице, они свернули за угол. — Хён! — Чонин подбежал к ним с беспокойством на лице. Он тоже был мокрым от дождя. Сынмин на секунду уставился на мальчика. — Разве я тебя знаю? Чонин посмотрел на Хёнджина с паникой на лице. — А-а... Ким фыркнул. — Это сразу же ответило на мой вопрос. Очевидно, что что-то происходит. Но сначала давай отвезём Хёнджина ко мне. Он выглядит не очень хорошо, и думаю, у него сильная лихорадка. Чонин с беспокойством посмотрел на Хвана, отметив, что тот едва ли осознавал происходящее вокруг него. Тот факт, что он не придумывал никаких оправданий в этой ситуации, означал, что всё было намного хуже. Ян должен был позвать на помощь, чтобы Сынмин не видел, как старший умирает. Он должен был убедиться, что Сынмин не приблизится к Хёнджину. Он должен следовать приказам Пака и убедиться, что Хёнджин никогда больше не увидит Сынмина. Может быть, мятежное поведение хёнов передалось и ему. Или оно всегда было в нём. Может быть, он слишком сильно любит свою новую семью, чтобы отпустить их. Всё возможно. Поэтому он проигнорировал все приказы и помог Киму побыстрее доставить Хвана в квартиру. Когда они вошли, Хёнджин, наконец, рухнул на пол, больше не в состоянии стоять. Его дыхание стало прерывистым, и он схватился за бок от боли. Сынмин со знанием дела пробежал своими холодными руками по Хвану. — Хёнджин? Что случилось? Ты повредил себе бок? Он начал поднимать рубашку Хвана, но парень остановил его, его глаза остекленели, а пот смешался с дождём на влажной коже. Он посмотрел вниз на руку Сынмина в своей, нахмурившись от того, что увидел. — Мне очень жаль. Было слишком темно, и я не заметил, что тебе больно. Ким смущённо посмотрел на старшего, а затем опустил взгляд на свои руки. — А, я просто порезался об разбитое окно. Не беспокойся об этом. Хёнджин покачал головой. — Нет, я не могу прожить свои последние несколько минут, зная, что тебе было больно, потому что меня не было рядом с тобой. По крайней мере, позволь мне сделать это напоследок. От этого мне станет намного лучше. Сынмин понятия не имел, о чём он говорит, поэтому глянул на друга Хвана, обращаясь за помощью. Хёнджин укусил губу, затем изо всех сил поднял руку с земли и обернул её вокруг шеи младшего, заставляя его испуганно наклониться вниз. Сынмин понятия не имел, почему великолепный и больной парень, который чудесным образом спас его от падения, целовал его, но впервые в своей жизни он отбросил всю осторожность в окно (он подавился своей собственной шуткой) и поцеловал его в ответ. Но прежде чем он смог даже начать наслаждаться ощущением совершенных губ этого парня напротив его, Хёнджин отстранился. Сынмин облизнул губы, чувствуя привкус крови. — Чёрт возьми, у тебя идёт кровь? — Ким вернулся в режим доктора, схватив Хвана за подбородок и изучая его лицо. — Пришлось тебя лечить. Не могу позволить твоим красивым и нежным рукам, которые заботятся о людях, покрыться шрамами, — прошептал Хёнджин. — Ха? — Сынмин посмотрел вниз на свои руки, и наблюдал с выпученными глазами, как они медленно исцелялись, оставляя лишь пятно крови. — Срань господня! Хёнджин рухнул на землю, едва дыша. Зрение Кима начало расплываться, когда его голова заболела. Он сморгнул боль и наклонился, чтобы осмотреть Хёнджина. Он весь горел, и его лёгкие, казалось, сжимались. Он приложил ухо к сердцу Хвана и заметил, что оно едва бьётся. Он хотел было встать и взять свой аварийный медицинский набор, но споткнулся, когда мимо поплыли воспоминания. — Какого чёрта? — он тихо выругался и приложил руку к голове. Опустился на колено рядом с Хёнджином, не в силах сосредоточиться в течение нескольких мгновений. Всё начинало возвращаться к нему кристально чистым. Когда боль отступила, он убрал руку от головы, глядя на Хвана, а затем на Чонина, узнавая их. Ян слабо улыбнулся, не смея пошевелиться. — С возвращением. Сынмин моргнул, миллион вопросов заполнил его ум. — Чонин, какого хрена вы со мной сделали? Нет, подожди, не отвечай. Сначала я должен позаботиться о Хёнджине. Он наклонился, разглядывая парня и бормоча что-то себе под нос. — Если это лихорадка, ему нужны обезболивающие. Если инфекция, ему нужны антибиотики. Если рана, я должен её промыть и заштопать. В чём же причина? В чём проблема? Хван выдохнул, его глаза закатились к затылку, так как он слишком сильно страдал от боли, чтобы издать хоть какой-то звук. Органы уже начали отключаться. Впервые в своей медицинской карьере Сынмин начал паниковать. — Я врач. Я в состоянии вылечить его. Да что с ним такое? — беспомощно спросил Ким Чонина. Он старался думать, и всё же некогда прекрасный парень с жизнью в глазах продолжал умирать перед ним. — Он был в полном порядке, когда поймал меня всего 30 минут назад. Физически невозможно так быстро заболеть. Почему он такой, если всего 15 минут назад был более чем здоров?! Я думал, это просто простуда?! Чонин наблюдал, как Сынмин пытается сделать Хёнджину искусственное дыхание, как будто это могло помочь парню легче дышать. Он хотел сказать Киму правду. Сынмин может помочь Хвану, но не потому, что был врачом. — Свеча всегда сияет ярче прямо перед тем, как погаснуть, — вместо этого с тяжёлым сердцем ответил ему Чонин. Сынмин пристально посмотрел на Яна. — Эта информация говорит мне буквально ни о чём! Так ты говоришь, что он просто так медленно умирает? А где Уджин и Чан? Может быть, они знают, как ему помочь?! Чонин закусил губу. К чёрту всё это, он не может сидеть здесь и позволить Хёнджину умереть. Он знает, как сильно Сынмин заботится о нём, он видел это раньше, даже если сам Хван не замечал. — Да, они знают, как ему помочь. Даже Хёнджин знает, но он ничего тебе не скажет. — Что? — зашипел Сынмин. — Ты можешь спасти его, но не потому, что ты врач. — Ладно, Шекспир, хватит загадок и загадочных посланий, выкладывай всё начистоту! — Ты должен дать ему немного своей драгоценной крови, — наконец выдохнул Ян. Он ждал, что Сынмин спросит почему, и был готов объяснить. Но Ким встал и пошёл на кухню, вернувшись с ножом. — Раз ему нужна моя кровь, то так тому и быть. Чонин шокировано смотрел, как Сынмин даже не колеблясь, делает надрез на своей руке (снова) и открывает рот Хвана. — Погоди, а ты не собираешься спросить почему? Сынмин взглянул на него прямо перед тем, как собирался влить свою кровь в рот Хёнджина. — Почему? Ты только что сказал, что ему нужно немного моей крови, чтобы выжить. Я дам ему немного своей крови. Не волнуйся, я не брезгливый. В больнице видел случаи гораздо хуже. — Нет, хён, подожди... Сынмин резко выдохнул, снова останавливаясь. — Что? — нетерпеливо спросил он. — Разве ты не хочешь услышать о последствиях и всё такое? Ким моргнул, глядя на Чонина. — Нет. Не очень-то. Чонин посмотрел на него так, словно у него была сотня голов. — Ты уверен, что все твои воспоминания вернулись? Ты уверен, что всё правильно помнишь? — спросил он подозрительно. Сынмин прищурился на Хёнджина. — Он всё так же флиртовал с Феликсом в эти дни? — спросил он с завистью. — Да, а что? — С этого момента всё должно прекратиться. Ян уставился на него с недоверием. — Хорошо, ты определённо вернул свои воспоминания. Просто позволь мне очень быстро объяснить, чтобы ты мог принять правильное решение... Ким проигнорировал его и наклонился вперёд, опуская свою кровь в рот Хёнджина, и ждал, когда тот проглотит её. Чонин уставился на него, не зная, что сказать. — О, не надо так удивляться. Я не знаю, насколько велик мой благословенный дар, но я не собираюсь в этом сомневаться. Я буквально вижу смерть человека, поэтому верю тебе, когда ты говоришь, что моя кровь может исцелить его. Плюс этот придурок потом залечит мои порезы на руках, как 5 минут назад, так что... — Сынмин! Ты не дал мне закончить! Господи, неужели ты всегда сразу принимаешься за дело, не заботясь о последствиях?! Ну конечно ты так и делаешь, как я мог забыть! Почему я вообще об этом спрашиваю? Ты же полчаса назад спрыгнул с долбанного здания, о мой... блять, — Чонин был в бешенстве. Они только что завершили связь, привязав себя друг к другу. А что, если он ошибся насчёт Кима? — Хорошо, тогда объясни мне всё теперь, когда Хёнджину, кажется, лучше. АУ! — Сынмин поднял своё запястье вверх, чувствуя сильное жжение. Он зачарованно наблюдал, как маленькая татуировка нарцисса чёрными линиями начала расцветать на его запястье. Незаметно для него, то же самое произошло и с другой стороной шеи Хёнджина, только немного больше. Чонин вздохнул, прерывисто дыша. — Ты привязал себя к Хёнджину на следующие 500 лет. Ким поднял глаза на младшего. — Прости, что? — Ты заветный, который живёт долгую жизнь, благословленную Богом. У Хёнджина же проклятая кровь, которая медленно убивает его, пока он не приблизится к возрасту 25 лет. То же самое касается Уджина, Минхо и Феликса, а также меня... Чонин продолжал объяснять всё подробно, Сынмин слушал его терпеливо, не прерывая ни на один раз. Когда Ян закончил с объяснением, Ким заговорил. — Так, по сути, я только что вышел замуж за Хёнджина. Чонин посмотрел на Кима как на сумасшедшего. Возможно, так оно и было. — Что? — Мы теперь вроде как связаны на всю жизнь. Так что теперь он мой муж, верно? Вместо колец у нас есть одинаковые татуировки, и Хёнджин типа объявил о своей бессмертной преданности мне "пока смерть не разлучит нас" и всё такое, верно? — Э-э, нет. Просто потому, что он привязан к тебе, не означает, что вы, ребята, должны любить друг друга до конца времён. Это похоже на партнёрство, из которого вы не можете выйти. Ты даёшь ему спасательный круг, и он клянётся защищать тебя. Вот и всё. Нигде не упоминается, что вы должны вечно любить друг друга. Сынмин запыхтел, скрестив руки на груди. — Ну, для этого уже слишком поздно. — Ты только что косвенно признался, что любишь Хёнджина? Ким посмотрел на Чонина и кивнул. — Да. Затем он поднял голову в воздух. — Парень, ты думаешь, я слепой? Хотя да! Всегда им был. Тогда, несколько месяцев в больнице, он поймал мой взгляд. Я был слишком глуп, чтобы понять это, пока не стало слишком поздно, а потом мои воспоминания стёрлись. Чонин кивнул головой. Справедливо. Сынмин посмотрел вниз на мирно спящего Хёнджина. Бедняга, наверное, слишком устал после того, как чуть не умер и всё такое. Он мягко отвёл волосы в сторону, чувствуя лёгкое головокружение от того, что наконец-то смог назвать Хвана своим. У него никогда не было ничего, что принадлежало бы только ему. Он всегда был вынужден делиться или отказываться от того, что было ему дороже всего. И не к такому привыкаешь в приёмных семьях. Чонин кашлянул, прерывая ход его мыслей. — И что, всё вот так просто? Ты соединился с Хёнджином и теперь всё в порядке? У тебя вообще есть какие-нибудь вопросы? — Почему они умирают такими молодыми? — Ким поднял свою здоровую руку, чтобы взять Хвана за руку. И с облегчением вздохнул. И правда, прошло слишком много времени с тех пор, когда он в последний раз делал это. — У нас проклятая кровь, которая убивает нас на клеточном уровне. Если бы мы не умерли молодыми, то были бы слишком сильны. Кто знает, что случится, если нам позволят жить так долго, как ты, без каких-либо невероятных способностей? Но все мы разные. Ты должен думать об этом, как о биологии. Ты же врач, так что я объясню по-научному. Сынмин кивнул, готовый, наконец, узнать, что, чёрт возьми, происходит. Даже если он верит в науку, он также верит в неизвестное. Да и как бы он мог не верить, когда у него ежедневно бывают видения чужой смерти, Чан может видеть ауру человека, Джисон прикосновением к предмету узнаёт его историю, а Чанбин может двигать вещи своим телекинезом? — Представь себе, что у даймонов есть определённая генетическая черта. Это доминирующая черта, и независимо от того, как ребёнок рождается, пока один из его родителей является даймоном, эта черта автоматически берёт верх, и они живут также как и остальные даймоны. Но, как и всякая другая генетика, она меняется, эволюционирует с течением времени по мере смены поколений. У даймонов и заветных стали появляться дети, смешивая их кровь. Это ослабляет проклятую доминантную черту, но, конечно же, у детей всё ещё есть способности даймона, несмотря ни на что. Но теперь в них также есть немного заветной крови. Это просто уменьшает воздействие проклятой крови, хотя они всё также прокляты. Минхо и Уджин-хён на половину заветные. Благословенная кровь, которую они унаследовали от одного из своих родителей, продолжала дремать в их теле. Она всегда была там, но они не могли использовать её, так как они даймоны. Единственное хорошее, что делает для них небольшое количество благословенной крови - продлевание их жизни до полных 25 лет, может быть, даже немного дольше, и они так сильно не страдают от мании прикосновения или лихорадки. Сынмин понимающе кивнул. — А что насчёт тебя, Хёнджина и Феликса? — Мы трое - чистые даймоны. В наших жилах нет абсолютно никакой смешанной или заветной крови. Мы настолько близки к оригиналам, насколько это возможно. Наша кровь чиста, что означает, что мы полностью страдаем от последствий того, что являемся даймоном. Хёнджин и Феликс - самые чистые из всех нас, а значит продолжительность их жизни значительно короче. Проще говоря, даже если они супер сильны и учатся быстрее всех, они также умрут быстрее всех, так как их проклятая кровь самая сильная. Феликс и Хёнджин очень похожи в генетике, и находясь рядом друг с другом помогают справиться с болью, которую они испытывают на ежедневной основе. Это одна из причин, почему они так сильно цепляются друг за друга. Ну, на самом деле, они оба просто тупицы, но сейчас это не имеет значения. Ким сделал глубокий вдох. — Значит, всё это время он умирал быстрее всех вас, зная об этом. Чонин утвердительно кивнул. Сынмин потёр свое лицо в изнеможении, а после посмотрел на часы, отметив, что уже очень поздно. — Я ценю твою помощь, Чонин. Думаю, что мы можем разобраться со всем этим утром. Я собираюсь забрать Хёнджина в свою комнату и принести ему что-нибудь сухое, чтобы одеться. Там есть гостевая спальня, в которой ты можешь поспать, — он устало улыбнулся младшему. Ян улыбнулся в ответ. — Это я должен благодарить тебя, хён. Ты только что без колебаний спас жизнь Хёнджина. Мы перед тобой в долгу. Сынмин отмахнулся от него. — Теперь он может заглаживать свою вину передо мной на протяжении всей оставшейся жизни, — ласково сказал он Хёнджину. Чонин помог Киму отнести старшего в постель. Оказавшись в сухой одежде, Сынмин, наконец, съёжился под одеялом и бессознательно посмотрел на пространство рядом с ним. Оно больше не было холодным и пустым. Парень улыбнулся про себя и свернулся калачиком около тёплого тела Хвана, уткнувшись носом в его рубашку и засыпая.