Like You Need it to Survive

Когда я пришел на работу, он был уже на месте. За столом, власть над которым я потерял. — Лоуренс, — я сел за стол, и он оторвал взгляд от ноутбука. — Але… Гамильтон. Я даже не взглянул на него. Просто включил компьютер и начал переносить на компьютер написанные от руки статьи, которые закончил вчера, когда он ушел. — Насчет прошлой ночи, — начал он. — Нет. — Я просто… — Нет. — Господи, серьезно? — он вздохнул. В его голосе слышалось поражение. — Серьезно. Все кончено. Это моя работа, и обычно я не смешиваю настолько противоречивые стороны своей жизни. — Оу, ну, нам необязательно говорить здесь, но я бы хотел увидеться снова, — прошептал он, пытаясь по-своему уважать мое личное пространство. — Ты видишь меня сейчас, — согласен, это было обидно. Он забарабанил пальцами по столу. Я не обратил внимания. — Ладно. Мы работали молча. Между нами повисла тяжелая тишина. Я не разговаривал с ним три недели. Время шло, и тот совместный вечер только подогревал мою ненависть к самому себе. Я вздохнул с облегчением, когда через неделю ему дали свой собственный стол, но он все равно подходил ко мне не меньше трех раз в день. Он приходил поговорить, попялиться или позакусывать губу. Я изо всех сил пытался игнорировать его. — Так ты хочешь пойти? — я оторвался от статьи, услышав его вопрос. Он говорил уже минут пять. — Пойти куда? — я пытался звучать незаинтересованно. — Со мной на концерт? — Ой, не могу, у меня планы, — я рассеянно посмотрел в телефон, проверяя прогноз погоды. Она была все ближе. — Правда? — он показался удивленным. — Да, а что такого удивительного? — Ничего. Я не это имел ввиду… Просто ты сказал так, будто… — он умолк и ушел от меня. Прогноз показывал, что гроза усиливается и должна ударить раньше. Я собрал вещи — работу можно закончить и дома. Я тихо прошел мимо его стола — он работал за компьютером — и заглянул к Адамсу. — Сэр, я сегодня закончу работу дома. — Хорошо, — Адамс помахал мне рукой на прощание. Работа на дому не была для него в новинку. Я вышел на своей станции, зашел в маленький бар за углом, чтобы пополнить жидкие запасы в холодильнике, и направился домой. Воздух отяжелел в предчувствии летней грозы. Я налил себе выпить, больше рома, чем колы, и сел за стол дописывать статью. Сквозь шум города послышался далекий гром, и я начал печатать громче, чтобы заглушить его и побыстрее закончить работу, а затем как следует напиться. Покончив с работой, я осушил стакан и достал из холодильника бутылку. Гроза усиливалась, и ветер стучался в окна моей дерьмовой квартирки. Я открыл бутылку и жадно глотнул. На вкус как дом. Терпкий ром нагнал воспоминания, а его резкий запах заполнил чувства. Я отправил бутылку обратно и взял вместо неё виски, усаживаясь на диван и готовясь пить весь дождь напролет. Я распил бутылку, листая твиттер и закатывая глаза от тупости людей. Мои руки отяжелели, но гроза оставалась беспощадной. Была почти полночь, когда у меня зазвонил телефон. Вибрация вызвала у меня короткий приступ паники, потому что напоминала гром снаружи. Я немного успокоился и увидел его имя. Я был уверен, что это алкоголь во мне взял трубку, освобождая меня от ответственности. — Привет, — мой голос поплыл. Я прочистил горло, иначе он бы предал меня снова. — Хэй, я, эм, снаружи, и, ам, здесь ужасно. Я уверен, что ты меня ненавидишь, но, может, есть хоть малейший шанс, что ты разрешить мне побыть у себя, пока это все не пройдет, я знаю, что у тебя были планы, но уже поздно, и я подумал, что, может, ты уже дома? Ты единственный из всех, кого я знаю, кто живет здесь. Как я мог отказать кому-то в крове во время грозы? Мои мысли наполнили воспоминания. — Хорошо. — Спасибо. Я отключился и снова выпил. Он постучал. — Насколько близко ты был? — спросил я, замечая, как шатался, пока шел открыть дверь. — Эм… под дверью. Я покачал головой и сел, чувствуя головокружение. Он промок до нитки. Его кудряшки отяжелели от дождевой воды и теперь казались длиннее. Рубашка прилипла к его мягким мышцам. — Ты типа напился? — Да. — Веселый, должно быть, вечер, что были за планы? Я выпил и указал на бутылку. — Вот. Он склонил голову набок. — Просто пить одному в квартире? — Да. — Серьезно? — Я не играю с грозой. Снаружи ударил гром. Я подпрыгнул и крепко закрыл глаза, чтобы не видеть, как кружится мир. В груди поднялась паника. Холодные мокрые пальцы коснулись моей щеки. — Эй, все в порядке, — проворковал он. — Все нормально, — я отстранился от его прикосновений. Снаружи забарабанил дождь, и я дернул коленями, пытаясь выровнять дыхание. — Тебе очень не нравятся грозы, да? — Я уже сказал, но спасибо за твое точное наблюдение, — мои глаза все ещё оставались плотно закрытыми. Я снова выпил. — Как всегда мудак. Почему? Он наклонился ближе, и капли с его волос упали на меня. Вода заставила меня открыть глаза. Он был так близко. На меня упала ещё одна капля. Все было таким мокрым. Мои ноги покрылись мозолями от влаги, а кожа на руках сморщилась от того, что я часами рылся в остатках того, что было нашим домом, и искал обломки жизни матери, за которые можно было бы зацепиться. Все разрушенное и мокрое. Я всхлипнул, когда меня окружила его влага. — Если ты хочешь продолжить, иди переоденься, — потребовал я. — Что? — я застал его врасплох. — Если ты хочешь остаться здесь и успокаивать меня, ты должен быть сухим. Иди в мою спальню и найди там сухую одежду и, ради Бога, завяжи волосы, — огрызнулся я. Он нахмурился. Ещё одна капля. — Или вали к чертям, но только делай либо одно, либо другое, не стой и не капай на меня и мое дерьмо, — мой тон по-прежнему оставался едким. Он ушел в спальню, и я услышал, как открываются и закрываются ящики, пока он ищет одежду. Вскоре он вернулся, завязав волосы, надев мои спортивные штаны и поношенное худи, которое я носил ещё в университете. Моя одежда шла ему больше, чем мне. Моё пьяное сознание предало меня и образовало трещины в панике, чтобы он их заполнил. — Хочешь поговорить об этом? — он указал на вдрызг пьяного меня. — Что тебе ещё нужно помимо того факта, что я не люблю грозу? — Ладно, но, типа, люди, которые просто не любят грозы, так не делают. С тобой что-то случилось. Мое лицо покраснело. Я зло вытер слезы. От паники перехватило дыхание. — И что? Мало ли что случается с кучей людей. — Я знаю, но я не с теми людьми, не в их одежде и не в их квартире. Подловил. — Да. Что-то случилось, — я смотрел в пол, сжимая и разжимая пальцы на ногах, чтобы прогнать панику. — Что именно? — Ураган, — я чувствовал, что говорю слишком много. — Ураган? Ты был прямо там? Катрина. Я покачал головой. — Александр, что с тобой случилось? — мое имя застало меня врасплох. Он настаивал. Я даже не думал, что он на это способен. К черту. — Ураган… Джордж… в 1998, мне было семь. — Джордж? Я такого не помню. — Здесь, в штатах, его почти не заметили, но дома… — я закрыл глаза от воспоминаний. — Что случилось дома? Ты имеешь ввиду, в Пуэрто-Рико? Поэтому ты приехал сюда, да? Я кивнул. — Там, где мы жили, все сравнялось с землей, мы так долго были без электричества. Моя мать, — я отпил из бутылки и зажег сигарету, — умерла. — Мне так жаль, — в его глазах стояли слезы. — Дерьмо случается, — я закрыл лицо ладонями. — Все было так плохо? — Её забрало то, что не было света. Она была на диализе, его не смогли продолжить, и она умерла. Я был очень маленьким, я не знал, что делать и куда идти, я просто пытался убрать в доме и ждал, пока она проснется. Не думаю, что я вообще понимал, что её уже нет. Я сильно заболел, у нас не было чистой воды и… просто было плохо. Я видел, что он хочет прикоснуться ко мне, как-то успокоить меня. — Как ты попал сюда? Я улыбнулся, но только кончиками губ. — Ты хочешь достать все скелеты из моего шкафа, да? — Можешь не говорить, если не хочешь. — Мать была всем, что у меня было. Отец сбежал, когда я был маленьким. Только кузен в Бруклине, социальные работники нашли его и, бац, добро пожаловать в Америку. — Это хорошо. Вы до сих пор общаетесь? — Нет. Он совершил самоубийство десять лет назад, прямо перед моим последним годом в школе. — Черт. — Да, и вот он я, пьющий каждый раз в грозу, потому что я чувствую запах огня и разлагающихся тел каждый раз, когда дождь стучит по горячему тротуару. — Господи, Александр. — Я же говорил. Он обнял меня. Я напрягся, но он был таким теплым, таким успокаивающим, что я не смог заставить себя отстраниться. Я не думаю, что он понял, что поцеловал меня в затылок. — Это многое объясняет. — О да, весь мой багаж. Я говорил тебе не приближаться ко мне. — Это так не работает, — он обнял меня крепче, когда я напрягся от того, что грянул гром, заставив оконные рамы задрожать. — Хэй, тшшш. Давай-ка мы отвлечем тебя от этого. У тебя есть Нетфликс? — Нет. — Где твой компьютер? Я показал, и он достал его. Я разблокировал его и зашел в браузер. — Можешь воспользоваться моим, — он улыбнулся мне и вбил почту и пароль. — Твоя почта «Jetez vos pantalons собака джимейл», — я поднял бровь, удивив его своим знанием французского. — Нет, это моего друга. Ты говоришь по-французски? — Да, — я загадочно хихикнул. — Что смешного? — Этот адрес значит «снимайте свои штаны». — Господи, какой он извращенец. Он вошел в аккаунт и стал искать, что посмотреть, качая головой от выходки своего друга. — Что хочешь посмотреть? — спросил я. — Не знаю. А ты? — Мне все равно, я обычно не смотрю телевизор. Он нажал на Офис. — Ты же смотрел его, да? — Не-а, — я покачал головой, пока загружалась серия. Мы посмотрели четыре серии, и гроза стихла. Ноутбук стоял на полу, Джон лежал на мне, обняв меня. Он заснул у меня на коленях. Я зажег сигарету и продолжил смотреть, пока не разрядился ноут. Джон слегка постанывал во сне, заставляя меня оттаять к нему. Мне ужасно хотелось чашку кофе, но я не хотел двигать его, поэтому я зажег ещё одну сигарету и погладил его спутанные волосы, ожидая, пока он проснется.