Like You Need it to Survive

Просыпаться в непонятных местах не было мне в новинку — обычно я доводил свое тело до того состояния, когда оно больше не могло функционировать и отключалось. Снаружи было светло. Сквозь жалюзи в комнату заглядывали солнечные полосы. Я ткнулся в него носом — носом. Джон. Нос? Не моя кровать, красивое одеяло. Так тепло. Клубника. Уютно. Безопасно. Безопасно? Время идти, я не могу остаться. Черт, я остался. Сесть. Голый. Найти штаны. Вылезти из кровати, так уютно. Я выскользнул, оставив его спать с открытым ртом и рассыпавшимися по подушке волосами. Красиво. Красивый. Прекрати, Алекс, ищи штаны. Штаны. Вот они! Я наклонился, чтобы поднять их. Не мои. Ещё одни штаны на полу. Господи, тоже не мои. Погодите-ка, это мои боксеры, неплохое начало. Я натянул их. Моя рубашка, тоже хорошо. Штаны? Вот! Наконец, победа. Надел. Носки. Я же заснул в носках, правильно? Черт. Ладно, может, они и не нужны. Нет, нужны, ходить без носков противно. Пошарил вокруг ножки кровати, нашел один. Второй. Хорошо, оделся. Ботинки? У двери. Вчерашний ужин. Хорошо. Черт. Сосед. Может, он ещё спит? Пожалуйста, пусть будет так. Я открыл дверь так тихо, как мог, и вышел на цыпочках. В квартире было темно. Лафайет либо уже ушел, либо все ещё спал. Не желая остаться проверить, я надел ботинки и вышел. Идиот. По пути к метро я зажег сигарету. — Смягчаешься, Алекс. Начинаешь чувствовать, — пробормотал я себе под нос и закашлялся, слыша мокроту глубоко в своей груди. Прежде чем спуститься в метро, я выбросил сигарету. Поезд пришел быстро, и я забрался в переполненный вагон. Как только я оказался в своей квартире, я тут же окунулся в работу. Время летело, и я не слишком замечал его, пока в кармане не завибрировал телефон. Звонил он. Сброс. Больше работы. Бзз. Сброс. Насыпал миску хлопьев. Бзз. Бзз. Бзз. Сообщения. Я мельком взглянул на них. Вчера было весело. Прости, что ты убежал до того, как я проснулся. Я хотел бы повторить. Круто. По ходу, ты опять делаешь ту фигню, когда притворяешься, что ненавидишь меня. Ну, повеселись тогда, пока я буду тосковать по тебе. Бзз. Фотка члена. Чертова фотка члена. Стоит в его руке. Большой палец касается головки. Да ты издеваешься. Пригодится поздно ночью. Я добавил картинку в сохраненки и продолжил работать. Прошло полчаса. Бзз. Серьезно? Ноль реакции? Хмм… Я не мог сосредоточиться, хотя почти закончил писать статью, сделав куда больше, чем того требовалось. Я быстро набрал сообщение и отправил. Ладно, ладно. Ты выиграл. Он ответил почти сразу же. Тебе понадобилось так много времени, чтобы заставить себя кончить? Я бы сделал это быстрее. Даже спорить не буду. Так, Алекс, никаких чувств. Он слишком идеален, чтобы навредить ему. Ты будешь делать больно ему, он будет делать больно тебе. Все закончится плачевно. Хах. Очень смешно. Я работал. Проводил время с пользой. В отличие от некоторых, которые целый день играют с членами. Ещё одно сообщение. Субботы для этого и придумали, так что странный как раз ты. Дай я приду и покажу тебе. Я ответил коротко и ясно. Нет. Ещё одно фото. Моё сердце пропустило удар. Он состроил обиженную гримасу. Драматично оттопыренные губы, сведенные брови и веснушки повсюду. Я выключил телефон и достал пачку сигарет. Он сведет меня в могилу. Весь остаток вечера я провел, пытаясь читать книгу. Все мысли были о том, как он дуется с членом в руке и думает обо мне. Это толкнуло меня на грань. Я заворчал и включил телефон. Ладно. Приходи. Я попытался быстро прибраться, даже застелил постель, хотя пробираться вокруг кровати было трудно, так как она занимала большую часть пространства. Он постучал, я открыл. — Я знал, что выиграю, — такой довольный собой. Я схватил его и потащил в кровать, захлопнув за нами дверь. Мы были комком конечностей, отчаянно пытающихся избавиться от одежды, которая буквально прилипала к телам. Я повалил его на кровать. — Ты мне нужен, — я быстро перевернул его и стал растягивать его уже смазанными пальцами. Он принял их с шипением и стонами. Я шлепнул его и приготовился войти. Я молчал, упиваясь его стонами, пока имел его жестко, быстро и до исступления. Он простонал мое имя. Я схватил его за волосы и дернул на себя, он вскрикнул, испуская вместе с выдохом умоляющий стон и уткнулся в матрас. Я почувствовал, что скоро кончу, но не сбавил темп. Он толкнулся бедрами мне навстречу, и этого оказалось достаточно, чтобы я пересек черту. Я повалился на него, тяжело дыша в его плечо, и укусил тонкую кожу, достаточно, чтобы заставить его заскулить. Я перевернул его и довел до оргазма при помощи рук. Его лицо раскраснелось, а огромные глаза блестели от влаги. Он глубоко вздохнул. — Видишь, вот этого я от тебя ожидал. — Ну, ты это получил. Доволен собой? — Ага, вполне. — Можешь не уходить сразу. Он улыбнулся так, будто ему не требовалось разрешение. — Я знаю, что ты не любишь обниматься, но, может, сделаешь исключение? Я закусил губу, чувствуя металлический привкус и убирая его языком, но смягчился. Он выглядел так мило и так невинно выпрашивал внимания. Я лег обратно и дал ему прижаться ко мне, чувствуя, что наши тела все ещё липкие от пота. — Я не совсем знаю, что делать, — задумчиво произнес я. — У тебя хорошо получается, только… вот сюда, — он передвинул мою руку на поясницу. — Хорошо. Так тебе нравится? — во мне проснулось искреннее любопытство, учитывая, что я был напряжен, как струна. — Расслабься. Давай, ты должен знать, как обниматься. — Не то чтобы. Думаю, этому можно разучиться. — Чувак, когда ты уже расскажешь мне, почему ты такой? — Что? Джон перевернулся и оперся на локти. — Кто сломал тебя? Я закрыл глаза от нахлынувших воспоминаний. — Александр? — Нет, — я вскочил с кровати и ускользнул в душ, позволяя слезам течь и смешиваться с паром. Я яростно отмывал кожу, которая краснела под моими руками. Закончив, я вытерся и вышел из ванной. Он сидел на кровати уже одетый и выглядел очень уверенным в своем решении. — Мы сделаем это, — его тон был низким и авторитетным. — Прекрати, — я открыл дверцы шкафа и оделся. — Нет. Я сказал: мы сделаем это. — Почему? Какая тебе чертова разница? — я вскинул руки. — Не знаю, наверное, ты мне нравишься! — он повторил мой жест. — Ну, тогда это… очень тупо! — Ты не первый, кто называет меня тупым, но мне кажется, что на самом деле ты так не считаешь. Это все игра. Я вижу! Я вижу, что это не по-настоящему! — он сел на колени, чтобы быть вровень с моим лицом. — И? Наверное, все-таки по-настоящему! — Нет. — Ты ничего обо мне не знаешь, Джон! Мы иногда трахаемся, и все. Не делай из этого что-то, чем оно не является. — Александр, пожалуйста, Господи. Просто впусти кого-нибудь! Кого-нибудь, кому ты нравишься, кто может тебя однажды полюбить. — Нет! — Пожалуйста, — он взял мою руку в обе свои. Я отшатнулся. — Нет. — Впусти меня, — молил он со светящимися глазами. — Пожалуйста. Я потер переносицу. — Мне нужно выпить. Тебе налить? — Да, пожалуйста. — Виски? — Пойдет. Я налил нам по два пальца виски и сел лицом к нему на кровати, скрестив ноги. Я не мог заставить себя смотреть на него. — В старшей школе я встречался с девушкой, удивительной девушкой, она забеременела от меня, у нас были планы купить себе уголок в Гарлеме, как-нибудь бы прожили. Оставили бы ребенка, создали бы семью. Потом узнали её родители. Они развели нас, сказали мне, какой я кусок дерьма, забрали её из школы. Она… потеряла ребенка. Я тяжело пережил это. Я пытался справиться с этим, переспал с другой… и с другим… потом снова с другой. Она тоже винила меня, врачи сказали, что скорее всего она больше никогда не сможет иметь детей. Всего семнадцать, а у неё уже столько отняли? Она была бы такой хорошей мамой, она — самый милый человечек, которого я встречал. Я не знаю, что с ней было дальше, в то лето её семья переехала. Мы больше не виделись. Поэтому я попытался жить дальше, правильно? Пошел в колледж, нашел парня, он знал обо всем моем дерьме, у него были проблемы с семьей, они выставили его, когда он сказал, что гей, и все такое, мы встречались весь второй курс универа, а потом он убил себя, обвинив во всем меня, написал в записке, что я не замечал его намеков. Люди, которые связываются со мной, плохо кончают, — я выпил виски, наслаждаясь тем, как оно щипало горло и нос. Джон разрывался. — Александр… это все не твоя вина. — Отвали. Я — магнит для страданий. — Неправда. Просто ты слишком долго был не в том месте не в то время. Я хочу быть правильным местом. Все может наладиться. Я покачал головой, налил себе ещё виски и медленно отпил. — Не у меня. — Перестань. — Это правда. — Нет, неправда. Со мной тоже случались плохие вещи, но разве я виноват в этом? — Наверное, нет, — я опустил голову, позволяя волосам упасть на мое лицо, чтобы он не видел, что я плачу, как сучка. Он вытянул руку и заправил волосы мне за ухо. — Видишь. И ты не виноват тоже. — Виноват. — Нет, Алекс, не виноват. Он ещё не называл меня Алексом. Меня никто так не называл, кроме Элайзы. Я всхлипнул, и он придвинулся ближе, чтобы обнять меня. Я отпихнул его, но он был слишком силен. Его ноги оказались по обе стороны моих бедер, а руки — вокруг моей груди. Я всхлипывал в стакан. — Хей, хватит. Перестань. Тшш, все в порядке. Я шмыгнул носом я тихо спросил: — Теперь, когда ты знаешь все мои чувства, что такого ужасного случилось с тобой? Он слабо хихикнул. — Мой папа — кусок дерьма, адвокат, ужасный консерватор, безумно гордится своим сыном-педиком, мама умерла, когда я был маленьким, и я оказался типа потерянным ребенком. Я часто дрался по большей части со старыми добрыми ребятами-конфедератами, в Южной Каролине они повсюду. Один раз меня даже подстрелили. Какое-то время я стоял на учете. Хорошие были времена. — Не врешь? — я поднял голову и обернулся, чтобы посмотреть на него. — Ага. Мы все справлялись по-своему, — он оттянул рубашку, и на его плече стал просматриваться кусочек кожи, идеальный круг, покрытый веснушками. — Боже мой, да ты крут. — Не-а, просто я не мог отказаться от драки. Но я немного приструнил себя. Кстати, поэтому я перешел в школу сюда. Хотел избавиться от прошлого. Подумал, куда ещё можно поехать, чтобы стать новым человеком, если не в Нью-Йорк? — Согласен. Так, а из-за чего ты все-таки дрался? — Права геев. Расовое равенство. Ну, ты знаешь. — Ты настолько заучка, что тебя подстрелили из-за социальных вопросов? — Ну, там не совсем поэтому, я просто недопонял и оказался не в том месте не в то время. Я покачал головой. — Ты так не похож… на себя такого. — Знаю, это из-за тебя, я всегда скромничаю, когда встречаю милых парней. Итак, Александр, ты видел мою темную сторону, я — твою. Ты мне все ещё нравишься. А я тебе? Он был первым человеком, с которым я был настолько открыт. — Ладно, да. — Ты будешь моим парнем? — Не-а, это слишком, я буду твоим и все такое, но «парень» звучит как-то дешево. — Ладно. Ты меня поцелуешь? Я мягко поцеловал его, наслаждаясь вкусом виски на его губах.