Like You Need it to Survive

Я игнорировал его всю ночь — работал, поставив телефон на беззвучный. Я знал, что он писал и звонил мне, но у меня были дела. Когда я закончил, то вышел на пожарную лестницу — настоящую пожарную лестницу, а не балкон, размером со студию — чтобы покурить. Закатное солнце ласкало мое лицо. Я присел и потер глаза, уставшие от работы. Я не спал почти неделю и не выходил из офиса раньше шести, а этим утром и вовсе проснулся, склонившись над столом. Заурчал живот, но я проигнорировал его, затушив сигарету. Я бросил быстрый взгляд на телефон. Последнее сообщение пришло всего несколько минут назад. Ну, индийская так индийская. Увидимся. Сбитый с толку, я прочитал остальные сообщения, которые он прислал мне за три часа, прошедшие с конца рабочего дня. Ты сегодня классно выглядишь, мне нравятся твои джинсы. Но на моем полу они смотрелись бы лучше, ааааааааа. Забудь… я идиот. Что делаешь вечером? Лаф передает привет, бонжур или как оно там. Придешь? Ты что, всё ещё в офисе? Я голоден и на 90% уверен, что ты дома. Тайская или индийская кухня? Я закатил глаза и вернулся к работе, когда в дверь постучали. Я открыл и увидел его с пакетом еды на вынос. — Принес тебе ужин, — он улыбнулся. — Я вижу. Как ты узнал, что я дома? — Тебе не нравятся люди. Здесь нет людей. Я обдумал его аргумент и не нашел, с чем поспорить. Он разложил еду в гостиной, сбросил кроссовки, плюхнулся на диван и стал разбираться, кому предназначался каждый из контейнеров. Я нехотя сел рядом. — Почему ты принес мне ужин? Я же не ответил ни на одно их твоих сообщений. — Потому что я знал, что ты не ел и не поешь, если кто-то тебя не заставит. В последнее время ты постоянно строишь из себя работника-робота. — В этот раз ты выиграл, — я попробовал карри. Джон вел приятную беседу, а я наблюдал, как воодушевленно он говорил, как сверкали его глаза, когда он вспоминал какую-то деталь. Он смотрелся на моем диване так идеально, так к месту, сидел, скрестив ноги и держа в воздухе вилку с рисом, о которой совсем забыл, потому что увлекся рассказом. Я слушал, не зная, что добавить к его монологу, будучи просто благодарным за еду и до смерти уставшим. — Ну, хватит с тебя моих рассказов. Ты ещё будешь работать вечером? Я кивнул. — Как думаешь, скоро закончишь? Я оценил размеры работы. — Я сделал большую часть, осталось только переписать статью, а так, думаю, что в целом я справился. — Позволь мне пригласить тебя на свидание? Я нахмурился. — Куда? — Куда захочешь, можем сходить в Софрито или в какой-то клуб, куда ходят Лаф с Геркулесом — ты вроде ещё не виделся с Герком, он классный парень, Лаф по уши в него влюблен — а можем просто сходить в кино. Я уставился в пол, обдумывая предложения. В Софрито я напьюсь и отупею. Новый клуб, новое место, новые люди, напьюсь ещё больше, отупею донельзя, возможно, устрою пьяную драку. А в кино темно, не так много людей, можно будет подурачиться с Джоном, пронести с собой бутылку и напиться совсем немного. — Какие фильмы идут? — спросил я, не имея ни малейшего понятия о новинках. — Супергерои, ужастик про… чужих? И, думаю, ещё романтическая комедия. — Чужие. Определенно. Пока Джон смотрел в телефоне время сеанса, я доел карри, переоделся в то самое худи, которое больше идет ему, достал из шкафчика фляжку и наполнил её ромом, а затем из другого шкафчика достал пакетик «Скитлс». — Есть сеанс на десять, выйдем через двадцать минут. — Звучит неплохо, — я расстегнул его спортивную куртку и запихнул снеки во внутренний карман, после чего опустил лацкан и пригладил его. Он вопросительно посмотрел на меня. — Ты видел, как я делаю гораздо более сомнительные вещи, но задался вопросом, есть ли у меня моральные устои или я — социальный извращенец, только сейчас, когда я тайно проношу снеки? Я думал, что ты поумнее, Джек? — его кличка сорвалась с моих губ, и я тут же захотел повернуть время вспять, не произносить её, но, черт, слово — не воробей. Он покраснел и скривился, закусив внутреннюю сторону щеки. — Ты милый, когда так говоришь, — его голос был чуть громче шепота. — Я знаю, — грубовато ответил я и отошел, чтобы найти ещё снеков. Мы ушли в кино, и по пути к метро он схватил меня за руку. Я позволил ему, не пытаясь увернуться и не сжимая его руку в ответ, но ему, кажется, было достаточно и этого. Я настоял на том, чтобы купить билеты, а он настоял на том, чтобы купить поесть, взяв неприлично огромную колу на двоих и чуть менее огромный попкорн. Мы заняли свои места достаточно рано для рекламы, но слишком поздно для трейлеров, и я достал из куртки свою контрабанду. Он снова посмотрел на меня с осуждением. — Не кривись, а то так и останешься. — Что? — он рассмеялся абсурдности моего почти что материнского комментария. Я пожал плечами и глотнул колы, а затем потянул жидкость из фляжки, делая свой собственный мини-коктейль. — Голь на выдумку хитра, — хихикнул он. — Что, разве ты не знал о таком трюке? Чем ты вообще занимался в старшей школе? — Ну, если помимо спорта, то в основном дрался и курил травку, но пили мы только из бутылки. Я передал ему фляжку. — Попробуй. — Окей? Так? — его голос звучал вопросительно и смущенно. Он склонился над колой, глядя на меня, пока глотал, не делай так, черт подери, а потом отпил из фляги и сглотнул. — Кажется, я хлебнул только колу, — определил он. — Ничего, со временем научишься. Погас свет. Я открыл «Скитлс», стараясь, чтобы звук трейлера заглушил шуршание упаковки, и продолжил махинации с коктейлем, предложив ему конфетку. Он взял одну. Когда фильм начался, я нащупал его бедро. Я начал поглаживать его, выводя круги большим пальцем, и почувствовал, как он зашевелился в кресле. Я хихикнул, гордясь результатом. Он повторил мои действия, но уже на моей ноге, и теперь зашевелился я. Мы продолжили играть в красный свет на протяжении большей части фильма, но по мере того, как он становился страшнее, Джон потерял интерес и убрал руку. Я выиграл. Внезапно выпрыгнула пугалка, и Джон схватился за мою руку, которая все ещё была на его бедре. Я засмеялся, стараясь не нарушать тишину. Он попадался на каждый громкий звук, каждую страшную сцену, которыми продюсеры щедро снабдили аудиторию. Наблюдать за этим было мило. Когда напряжение в фильме усилилось, намекая на скорый конец, мне захотелось поиздеваться над Джоном. Я поджал колено и сел так, чтобы быть чуть повыше, и на следующем страшном моменте потянулся и прикусил его ушко. Джон издал странный звук, который в одинаковых пропорциях выражал страх, шок и, осмелюсь предположить, возбуждение. Я снова рассмеялся и отпил из фляжки. Фильм закончился, включился свет, и я с победным смешком отметил возбуждение Джона. — Ты ужасен, — засмеялся Джон, собирая мусор и протягивая мне фляжку. — Ага. Он включил телефон. Была почти полночь. Я увидел, как экран заполняется сообщениями и почувствовал укол ревности, даже не зная, чем его объяснить: тем, что другие люди хотели занять время Джона, или тем, что в его жизни был ещё кто-то, а кто был у меня? — Агх, кажется, они до сих пор развлекаются. Хочешь присоединиться и посмотреть, как Лафайет валяет дурака? Легкое опьянение от рома и обещание «валяния дураков» переубедили меня, и я согласился. — Значит, Геркулес — fashion-консультант, он становится очень раскрученным, в прошлом году делал образ для Зендаи на Грэмми, не важно, но они с Лафом так друг друга любят, аж смешно становится, хотя мне кажется, что Лаф влюблен в его гардероб, и я уверен, что Герк считает, будто парень-француз поднимет его статус среди коллег, — рассказывал мне Джон в полностью пустом вагоне метро. Когда он наконец-то закончил говорить, я поцеловал его, вжимая его в сиденье и собирая его волосы в кулак. Он застонал мне в губы, и я углубил поцелуй. Я отпустил его, когда мы услышали нашу станцию, помог ему встать, и мы вышли из поезда. Клуб был сразу же вверх по лестнице. Я успел быстро выкурить сигарету, и Джон завел нас внутрь. Мы заплатили за вход, хотя я заворчал, что мог бы позже заплатить сам, и Джон нашел своих друзей. Я понял, насколько плохо, а может быть, слишком — особенно я в своем худи — мы были одеты. Я заметил Лафайета, и мы стали пробираться через толпу. Громкие басы сотрясали здание. Так много людей. Лафайет обнял меня, и я почувствовал, что напрягся, но он довольно быстро отпустил. От него пахло водкой. Пьяный, он казался нескладным, и пока мы стояли вокруг высокого стола, его длинные руки и ноги то и дело предавали его. Меня познакомили с Геркулесом. Он оказался коренастым. Крепкое рукопожатие, теплая улыбка. Он был тем самым крутым парнем, с костюмом которого сочеталась даже шапка-бини. Я осмотрел его одежду и в глубине души расстроился, что ничего не знаю о моде. Лафайет был в до невозможности тесной майке и ещё более тесных кожаных штанах. Геркулес твердой рукой сдерживал Лафайета. Джон испарился, чтобы достать нам напитки. — Так ты журналист, да? — спросил Геркулес, перекрикивая музыку. Я кивнул. — Джон про тебя не затыкается. Лафайет драматично навалился на стол. — Да! Алекс то, Алекс это. Геркулес потянул Лафайета, возвращая его в стоячее положение, и прошептал ему на ухо что-то, что немного его отрезвило. Я осмотрелся. На танцполе было тесно, но людей становилось все меньше, мигающий свет освещал то, как они танцуют, а в углу стоял диджей в сетчатой майке. Я закатил глаза. Вернулся Джон с напитками, и я заметил, что придвинулся ближе к нему, чтобы понюхать его чертовы клубничные волосы. — Comment bois-tu ça, mon ami? — спросил Лафайет у Джона. Тот пожал плечами, ничего не поняв. Геркулес осадил Лафайета за то, что тот говорил с Джоном по-французски. Лафайет начал ныть, что английский слишком сложный. Я прошептал перевод на ухо Джону. — Он спрашивает, как ты это пьешь, — я указал на его пиво. — Но оно вкусное! — ответил Джон Лафайету. У Лафайета зажглись глаза. Он обошел стол и обхватил меня одной рукой, заявляя: — Tu es mon meilleur ami! Tu me comprends! — я напрягся от физического контакта. Геркулес схватил Лафайета и прислонил его к себе. — Что? — спросил Джон. — Теперь я его лучший друг, потому что я его понимаю, — перевел я, придвигаясь ещё ближе к Джону. — Отлично, вот с ним и иди домой, пусть он завтра за тобой ухаживает, — сказал Геркулес Лафайету. Джон обнял меня за талию. Вес его руки успокаивал меня, хоть я и не хотел это признавать. — Danser avec moi? — закричал нам Лафайет. — Что? — крикнул в ответ Геркулес. — Он хочет потанцевать! — снова перевел я. — Он твоя проблема, — засмеялся Джон. Геркулес неохотно последовал на танцпол за Лафайетом. Джон повернулся ко мне лицом, поглаживая мою спину. — Потанцуем? — Я не танцую. — Ага, конечно, пойдем. Держа руку у меня на пояснице, он провел меня в самый темный и пустой уголок танцпола. Он взял меня за руки, и мы начали танцевать. Я просто раскачивался из стороны в стороны, не годясь и в подметки танцующему Джону. Он отвернулся от меня и положил мои руки себе на бедра, двигаясь мне навстречу. Я застонал от прикосновения и опустился, вставая точно в такт музыке. Я с трепетом смотрел на него, покачиваясь в такт. Несколько песен спустя он устал и захотел выпить ещё. Теперь заплатил я. Лафайет все ещё танцевал, а Геркулес держал его за руки. Со стороны могло показаться, будто они действительно танцуют, но мне было видно, что на самом деле это было попыткой удержать нескладного француза на ногах. Джон чокнулся стаканом со мной. — Спасибо, что пошел со мной. Тебе нравится? — он наклонился ближе. — Все хорошо. Ты классно танцуешь. Он покраснел и отвернулся, слизывая пенку с пива. Я поерзал. Нас нашел Геркулес и усадил Лафайета за столик. Тот навалился на Джона. Большая часть его волос вылезли из хвоста и распушились, закрывая лицо. — Завтра тебе будет плохо, — сказал ему Джон. Лафайет сжал пальцы на плечах Джона, отчаянно пытаясь не упасть. Рука Джона не покидала мою спину, хотя теперь другая его рука держала Лафайета под локоть. Вернулся Геркулес с бутылками воды и всучил одну из них Лафайету. — Это не водка с лимонадом, — Лаф поднял бутылку, чтобы рассмотреть её. — Нет, это вода, чтобы ты не сдох, — Геркулес оттащил Лафайета от Джона, заявляя на него свои права. — Пойдем возьмем по шоту, — прошептал Джон. — Конечно, — я всегда был за алкогольные приключения, так что последовал за ним к бару. Джон заказал нам шоты, и мы быстро их выпили. Его лицо скривилось в милую гримасу, когда алкоголь обжег горло. Я попросил бармена повторить. Я почувствовал себя более социально расслабленным, да и Джон, кажется, стал менее сдержанным, судя по тому, как он схватил меня за зад по пути к нашему столику. Я не смог заставить себя смутиться. Он снова потащил меня на танцпол, и в этот раз я двигался больше, но толкался бедрами гораздо меньше, чем он. Я развернул его и притянул к себе, грубо целуя, пока он все ещё двигал бедрами. Я ощутил, что у него встал, и понял, что он наверняка тоже чувствует мой стояк. Когда мы разошлись, мое внимание привлек Геркулес, и я сказал Джону, что нужно пойти и посмотреть, что ему нужно. — Я везу его домой, пока он не устроил сцену. Вы со мной? — Ты поедешь к нам домой? — спросил Джон. — Мне в принципе все равно, за Убер можем заплатить пополам. Джон посмотрел на меня, я пожал плечами. — Ладно, конечно. Пойдем. Мы вышли на улицу, и, кажется, прохладный воздух отрезвил Лафайета. Приехал среднего размера хэтчбек. Я подождал, пока все сядут. Геркулес занял переднее сидение. Я видел маску алкоголя на лице Джона. Он прислонился ко мне, а Лафайет и вовсе оказался почти у него на коленях. Я был гораздо трезвее них и уступал только Геркулесу, который разговаривал с водителем. Лафайет быстро захрапел на Джоне, пока тот посапывал мне в ухо. В квартире Геркулес быстро затащил Лафайета к ним в спальню. Судя по звукам, это была непростая борьба, сопровождаемая нытьем, в основном на французском. Я засмеялся. Джон был занят приготовлением перекуса для нас. — Что смешного? — Лафайет. Я слушал, как он возмущается на родном языке: «Нет! Мои штаны! Не делай им больно! Куда ты дел мои ботинки? Почему ты не даешь мне поесть, Джон ест. Александр ест, за что ты меня ненавидишь? У меня кружится голова, обними меня. И покорми, пожалуйста!» — Что он говорит? — Джон отложил еду и прислушался, разобрав сперва свое имя, а потом мое. — Просто пьяный бред, но он очень голодный. — Естественно, — Джон поставил замороженную пиццу в духовку и повел меня в спальню. — Нам нужно убить восемнадцать минут, — он затащил меня себе на колени.