Like You Need it to Survive

Я пытался игнорировать его всю неделю, стыдясь видеться с ним после последних выходных, но он навязывался. Когда я возвращался с перерыва на кофе, к моему монитору были приклеены едва заметные стикеры. Я просыпался от милых сообщений. Он был всюду, и хотя я этого боялся, мне нравилось. Я чувствовал покалывающую радость при виде его написанных от руки записочек. Ощущал трепет, когда он стучал пальцами по стене моего рабочего места по пути в туалет и подмигивал мне, когда шел обратно. Я влюбился в него. Меня переполняли чувства, но они же делали меня одиноким. Я хотел быть с ним, но знал, что это желание было опасно, оно сводило людей с ума, заставляло их принимать глупые решения, делало им больно. Я так хотел, чтобы он держал меня в своих руках, слушать, как он говорит, но я так его боялся. Я сегодня приду. Увидев сообщение, я зарычал себе под нос и ответил: Нет, плохая ночь. Я знаю. ;) Черт, серьезно? Я бросил телефон в сумку и сосредоточился на работе. Адамс раскритиковал мою прошлую статью, и теперь я вносил его правки. Видите ли, я использовал слишком технических язык — простите, слишком длинные слова — который не подойдет массам (иными словами, тупицам, которые не могут выговорить слово, если оно длиннее трех слогов). Серое небо заставляло меня печатать быстрее, чтобы я мог уйти пораньше. Я в спешке покинул офис и добрался до дома, чувствуя, насколько отяжелел воздух. Срочно нужно домой. Дождь ещё не пошел, но я ощущал, что он приближается, пока переодевался в пару домашних штанов и худи, чтобы чувствовать себя как можно комфортнее. Кофта была какой-то странной, и я осмотрел её. Это было его худи с надписью «NASA», конечно же. Я задумался, не мог ли он оставить его специально. В итоге мне стало все равно: какая разница, если оно так хорошо пахло и дарило мне столько уюта. В дверь постучали. Я посмотрел в глазок. Он стоял с коробкой пиццы в руках и ковырял носком кроссовка мой коврик. На его плечах повис рюкзак, а волосы были собраны в низкий хвост. Я вздохнул и открыл дверь. — Привет, — он ухмыльнулся, заметив худи. — Хей, я просто случайно надел и… можешь забрать назад… я просто… прости… — я с трудом выдавливал из себя слова. — Да не, ты в нем очень милый. Я принес ужин, — он отложил коробку с пиццей и открыл рюкзак, — и виски, потому что я знаю, что ты не любишь ром, когда идет дождь… или когда тебе грустно, но ты пьешь его, когда что-то празднуешь или радуешься. Ты пил ром на нашем первом свидании, — он все ещё ухмылялся, но теперь с покрасневшими щеками. — И что за повод? — задумчиво спросил я, намереваясь вернуться к своим планам напиться в одиночестве. — Сегодня будет сильная гроза. Не хотел оставлять тебя одного. — Я бы справился. — Но теперь тебе не придется, для этого люди и заводят парней, дурачок, — он сбросил кроссовки и плюхнулся на диван, взяв кусок пиццы. «Парень», ох уж это слово, титул, ярлык, определение. Оно звучало так железобетонно, но, с другой стороны, какое ещё слово я мог подобрать? Я сел рядом с ним и взял кусок пиццы, зажав бутылку между бедер. Затем я открыл её, сделал глоток и передал ему. Он доедал уже второй кусок, пока я пытался справиться с волнением, чтобы удержать внутри себя первый. Ещё глоток. Вдалеке послышался первый раскат грома. Я дернулся. Джон говорил, но я не слушал, безуспешно пытаясь вникнуть в разговор и понять, о чем он. — А? — Не важно, — он погладил мое бедро. Ещё глоток. Застучал дождь. Я встал и похлопал по пачке сигарет, открывая дверь на пожарный выход как раз достаточно, чтобы высунуть наружу лицо и руку с сигаретой. Ветер усилился, и капли стали попадать мне в лицо. — Это мило, но мне все равно, иди назад, — он стал позади меня, крепко взяв меня за бедра, чтобы успокоить. — Ты уверен? — я выдул дым в сторону от него и обернулся к нему. — Не знаю, я нахожу запах успокаивающим. Сигареты и кофе пахнут тобой, так что мне нравится. Я закатил глаза и захлопнул дверь. — Иди сюда, — он взял меня за руку, и я заметил, что он все ещё не снял рюкзак. Я последовал за ним в спальню. Он раскрыл рюкзак, переоделся в домашние штаны и сел на край кровати. Я сел рядом с ним и взял у него виски, делая глоток. Дождь стал громче, его заглушил гром. Я вжал голову в плечи. — Хей, хей, давай без этого. Шшш, — он стал на колени и подполз ко мне, поглаживая мои плечи. Я стал понемногу расслабляться. Ещё один раскат грома заставил меня закусить губу. — Я хочу кое-что попробовать. Ложись, — я скептически посмотрел на него. Он с мольбой в глазах наклонил голову. Я послушался и принял позу эмбриона. Он выключил свет, оставляя нас со скудным освещением, которое давал серый шторм, и сел на кровать. — Хей, смотри-ка, ты купил простынь! — похвалил он. Я постелил её после его последнего визита, раз для него это было так важно, но ничего не сказал. Он порылся в своем рюкзаке и достал гигантские наушники. — Мы кое-что попробуем, окей? — спросил он, разблокируя телефон. Я кивнул в знак согласия. — Какую музыку ты любишь? Я пожал плечами, прикусив щеку. Сильно шумел дождь. Все такое мокрое, горящий город, никого рядом. Ни друзей, ни мамы, мокро, такой сильный дождь, столько воды. Завывание ветра. — Хей, хей, сосредоточься. Что тебе нравится? Я открыл глаза. — Не знаю, наверное, Тупак. — Мне тоже, — он улыбнулся и нашел Тупака на ютубе, затем подключил наушники к телефону и надел их мне на голову. Весь мир замолчал, потом загрузилось видео, и я стал слушать музыку. Джон лег рядом со мной и приподнял мою голову, положив одну руку мне под шею, а второй обняв меня за живот. Его вес успокаивал меня. Он передал мне виски, и я сделал глоток. Я посмотрел за окно: дождь усилился. Он похлопал по моему плечу, и я перевел взгляд на него: несмотря на темноту, я мог различить его черты. Он улыбался, проводя пальцами по линии моего носа, очерчивая бородку и разглаживая морщинку между бровей. Его улыбка говорила о том, что все в порядке, и я придвинулся ближе к нему, глубоко дыша ему в грудь. Я не заметил, как уснул. Когда я проснулся, мир все ещё был погружен в тишину. Джон обнимал меня. Его лицо было подсвечено экраном телефона, пока он что-то читал. Я пошевелился, и он посмотрел на меня. Я снял наушники. — Привет. — Как ты? — он выключил телефон, обрушив на нас тьму, нарушаемую лишь светом уличных фонарей. — Нормально. — Шторм закончился. Ты это сделал. — Я не думал, что это сработает. — А я знал, что все получится. — С чего? — Я так делал, чтобы заглушить крики отца на братьев и сестер. Подумал, что звук избиений людей чем-то похож на гром, так что, может, и тебе поможет, — сказал он срывающимся голосом и слабо улыбнулся. — Помогло. Спасибо. — Без проблем. Я хотел, чтобы ты чувствовал себя в безопасности. Ужасный шторм. Кажется, там до сих пор моросит, но гроза закончилась. Я потянулся и сел. — Который час? — Почти одиннадцать. — Черт, прости. Ты останешься? — спросил я, встав. — Как хочешь, — судя по его тону, он примет любой ответ. — Останься? — я сделал паузу. — Пожалуйста? — С удовольствием. — Можем посмотреть «Офис». — Звучит отлично. Мы встали и пошли в гостиную. Я включил ноутбук, Джон поставил нужную серию, и я съел кусок остывшей пиццы.