Навстречу бушующим волнам.

Бруно проснулся под крики чаек. Как и говорил отец, буря рассеялась по утру. Она бушевала всю ночь; и каждый раз, когда Бруно пытался найти в постели положение поудобнее, он слышал шум дождя, стекавшего по окнам куда-то вниз, и свист ветра, проносящегося над краем утёса. Даже с наступлением утра каменная тропинка остаётся потемневшей и скользкой от дождя, который будто бы затаился, чтобы снизойти на землю ещё более мощным потоком; но тяжелые тучи постепенно растворяются, открывая едва заметную синеву раннего утреннего неба, а прохладный ветер, поднимающийся с пляжа, обещает разогнать оставшиеся облака, прежде чем солнце воссияет над землёй. Бруно стоит в дверном проёме, устремив свой взгляд на горизонт и наблюдая, как рассвет окрашивает тёмный, серый небосвод яркими красками; затем он возвращается в дом и закрывает за собой дверь, чтобы холодный воздух не проник внутрь, пока он надевает свитер и свои тяжёлые ботинки. Он берёт с собой завтрак. Тепло горячей еды было особенно приятно в столь холодное утро, которое ожидает его за порогом; несмотря на всё это, он просто должен помочь отцу с сетями. Засунув булочку в карман и на ходу глотая горячий, обжигающий горло чай, он кладёт руку на плечо отца, а после отправляется на берег, вдоль которого тянется целый караван лодок, защищённых от штормового прилива. На воде всё спокойно. Другие рыбаки тоже вышли на берег (и Бруно сможет их мельком увидеть с небольшой возвышенности), но он слишком скалистый и длинный. И то, что, казалось бы, находится так близко, на самом деле может занять куда больше времени, чтобы добраться до нужного места, если ты не птица, а простой лодочник. Вихри штормового ветра путаются в волосах парня и тщетно пытаются заползти под толстую вязаную ткань свитера; вдобавок ко всему этому, Бруно ощущает тяжесть сетей, которые он поочерёдно вытягивает на сушу, чтобы проверить наличие повреждений, а так же и самого улова. Сегодня им явно повезло, ведь ночной улов был куда больше, чем раньше, и всё благодаря шторму; даже в относительно спокойной воде может произойти смещение течений, которое помогает поймать куда больше рыбы, чем обычно. И, кажется, им удалось не попортить сети; первые полдюжины, проверенные Бруно, были на удивление целыми и крепкими, словно сотканными заново совсем недавно. Он опускает большинство из них обратно в воду, перемещаясь вдоль рифа, чтобы осмотреть остальные и перейти к тем, что располагались вокруг крутого утёса. Здесь было куда темнее. Бруно в течение многих лет присматривался к этому месту; когда он был совсем юн, оно было самым любимым местом для игр, а тяжёлые тени создавали иллюзию безграничного пространства, что принадлежат только ему и скрывают его ото всех. Но теперь он знает, что даже самые отдалённые бухты могут быть обнаружены и другими рыбаками, живущими выше на утёсах. Но, вопреки этому, за столько лет младший Буччеллати ни разу не находил там чужих сетей, и какое-то ностальгическое чувство к этому месту сподвигло его расставить здесь невод рано утром. Ему бы хотелось провести здесь целую ночь во время бушующего шторма, и это желание должно хоть раз быть исполнено. Остроконечные рифы, окаймляющие вход в эту бухту, тянутся дальше, образуя бассейн, в котором, по мнению Бруно, могли бы собираться стаи рыб, напуганные хищником; и он, охваченный любопытством, нагибается через край лодки, чтобы посмотреть улов. И он действительно что-то поймал. В этом нет никаких сомнений, ведь как только он начинает вытягивать сеть наружу, то тут же встречает сопротивление. На мгновение Бруно кажется, что сеть просто зацепилась за что-то внизу, из-за чего он тратит все силы, чтобы тащить неподвижную часть утёса, который держит это место постоянно в тени; но он чувствует движение где-то там глубоко, стоит лишь потянуть сильнее. Возможно, его улов куда больше, чем он мог ожидать; возможно там целая стая рыб, но вес... он не как у рыб, он не плавный и не растекающийся, как бывает у целого косяка. Бруно поймал нечто иное, и как только сеть появляется над водной гладью, юноша замирает, ощущая явную нехватку воздуха. Он видит четко очерченную форму хвоста, запутавшуюся в узоре сетки. Сначала он думает, что это акула или дельфин, случайно забредший через узкое отверстие в бухту. Как раз та тяжесть, сказывающаяся на его напряжении в плечах, и жуткая тяга сети ко дну больше похожа на правду о крупных морских обитателях; да и сам серый хвост, протянувшийся вдоль сети, имеет правильную форму и размер. Охваченный любопытством, он тянет ещё сильнее, пока нечто не поднимается ближе к поверхности, и лучи солнца позволяют увидеть фиолетовые и серебристо-синие переливы чешуи. От этого захватывает дыхание, Бруно застывает на месте не в силах оторвать взгляд от столь завораживающего мерцания; но вскоре он решается полностью забросить сеть в свою лодку, оставаясь осторожным, ведь неизвестно, что за существо запуталось в неводе. Это действительно чешуя. Здесь нет той гладкой фактурной кожи акулы, ни обтекаемого серого цвета дельфина; глаза Бруно внимательно осматривают сеть, переплетающуюся вдоль изгиба хвоста. Плавник больше похож на рыбий; тонкая линия плавника почти прозрачная, но все же остаётся заметной. Словно запутанно серебро в нитях, тонких и шелковистых; чешуйки такие гладкие и блестящие со скрытым глубоким цветом, что становится заметен только на солнце. Бруно сначала думает, что это, должно быть, нефтяное пятно (такой неестественный блеск может быть только у какой-то искусственной субстанции), цепляющееся за неземную красоту хвоста огромной рыбы, уплывшей далеко от океана; но воздух испаряет воду, и все равно каждая из чешуек сохраняет свой яркий цвет, мерцая на свету невероятными красками, скрытыми в тени и манящими юношу на дно. Буччеллати упирается одной рукой о края сетки, чтобы поднять её чуть выше и осторожно дотронуться кончиками пальцев до чешуи, которая так близка; в какой-то момент сеть дергается в его руках с такой силой, что ему кажется, что он вот-вот свалится из лодки прямо в холодную воду. Хвост начинает извиваться, обдавая Бруно водой, и юноша решается отпустить невод, чтобы пойманное существо попыталось самостоятельно выкарабкаться из плена. Затем раздаётся хриплый вдох, звук наполнения в лёгких водой, а после рука хватает его за предплечье, явно оставив синяк. Бруно рванулся вперёд, его подтащило к самому краю лодки, и когда он поднял голову, чтобы посмотреть, что схватило его, то увидел широко раскрытые глаза запыхавшегося, красивого, истекающего кровью человека. С первого же вдоха Буччеллати решил, что это был вовсе не человек: ошибиться было слишком легко из-за этих тёмных глаз, приоткрытых губ и высоких скул, что были достаточно человеческими, в отличие от волос странного серебристого цвета, переливающегося фиолетовым на свету; у существа есть плавники и уши, далёкие от человеческих. Губы такие же, как и у людей, но словно испачканы чернилами, такими фиолетовыми, что порой создаётся впечатление чёрного цвета; а эти острые скулы и лоб словно блестят на свету, и чешуя сливается так безупречно. Рука, схватившая руку Бруно на удивление так крепко, имела темно-фиолетовые перепонки между пальцами. Взгляд Буччеллати скользит вниз, замечая размазанные капли крови, сочащейся из множества мелких порезов на обнажённой груди и чешуе, покрывающей руки и плечи; взгляд скользит ещё ниже, именно туда, где плоский живот сливается с серебристо-фиолетовой чешуёй хвоста, к которой Бруно прикасался за мгновение до этого. Юноша снова поднимает взгляд, и его глаза, широко раскрытые от удивления, сталкиваются с такими же напротив; какое-то время они просто смотрят друг на друга, потрясённые произошедшим и неспособные к связной речи. Пальцы на руке Бруно напрягаются, тёмные губы приоткрываются в хриплом вздохе, длинные ресницы подрагивают, но после хватка на руке Бруно ослабевает, а лицо существа становится более-менее расслабленным; тело падает в воду, не находя в себе больше сил оставаться в сознании. Юноша тянет сеть, отчаянно пытаясь помочь, пытаясь ухватиться за его плечо, чтобы он смог дышать, но как только это происходит, как только лицо снова появляется над поверхностью, становится ясно, что тот вовсе не пришёл в сознание. Он просто как мертвец, утонувший, запутавшись в хитросплетениях верёвок; но даже несмотря на бессознательное состояние, видно, как грудь вздымается и как кровь окрашивает воду в малиновый цвет. Бруно застыл на месте, пытаясь осознать произошедшее, ведь за короткий миг мир вокруг него пошатнулся, став таким странным и неизведанным. И в цвете мерцания, играющего серебром на множестве чешуек, юноша понимает, насколько красиво было лицо перед ним.