Навстречу бушующим волнам.

Бруно потребовалось около часа, чтобы добраться до дома вместе со своим так называемым уловом. Он подумывал освободить русала, ведь это было бы куда проще, чем тащить его на себе к берегу. Но кровь окрасила воды, и Бруно прекрасно понимал, какую беду это может навлечь на существо. Как-никак океан таит в себе опасность. Он до сих пор не знает, сколько ещё таких же ран может быть на его теле из-за плена, и сколько было до этого; но оставить его здесь на произвол судьбы было равносильно смертному приговору. Бруно просто не может позволить, чтобы такое поразительно красивое существо погибло. Поэтому он тащит сеть на себя, цепляя её за петли на креплении сбоку и тем самым держа поднятой; после чего юноша разворачивает лодку назад, чтобы покинуть бухту и обогнуть скалы, пока русал всё так же был запутан в неводе. Бруно не был уверен, стоит ли держать голову мужчины над водой или же узкие прорези по бокам груди служат ему жабрами, позволяющими дышать в океане; тем не менее, он всё же убеждается, что голова находится на поверхности, и старается плыть, не спеша, чтобы не поднимались волны. Русал по-прежнему не приходит в сознание, даже когда Бруно переваливается через борт судна, погружаясь по грудь в воду недалеко от берега. Он всё ещё неподвижен с того самого момента, как отчаянно хватался за руку Буччеллати, теряя сознание; юноша до сих пор не знает, жив ли тот, и как удостовериться в этом. Есть ли у него пульс, должен ли он дышать? Сколько крови он может ещё потерять? Бруно даже не может догадываться; и всё, что сейчас он может сделать - достать нож со дна лодки и начать перерезать веревки, удерживающие в плену существо, навеянное ему прошлой штормовой ночью. Он начинает резать с петель, обмотавших хвост, стараясь всё делать крайне аккуратно, чтобы не нанести повреждений. К тому времени, как хвост становится освобождён, и сила, удерживающая тело ближе к поверхности, ослабевает, у младшего Буччеллати чуть ли не выскальзывает нож из рук, когда он отчаянно хватает русала за плечо, не давая тому погрузиться в воду. На мгновение прилив подхватывает их, прижимая друг к другу, как будто хочет утащить русала на самое дно, прихватив с собой и Бруно, если тот не отпустит; затем он бросает нож в лодку и начинает тащить её вместе с пойманным существом к берегу, чтобы наконец-то вылезти из воды. Бруно приходится уложить мужчину на край берега, чтобы освободить руки и пришвартовать лодку. И тот лежит совершенно неподвижно, глаза закрыты, кожа мертвенно-бледная, и грудь абсолютно не вздымается; но те тонкие разрезы, которые юноша считает жабрами, сокращаются в такт с теми, что расположены на шее, а грудь и руки продолжают кровоточить, оставляя кровавые разводы на бледной коже. Бруно просовывает руки под плечи и хвост, обнаружив, что существо на самом деле куда больше и тяжелее, чем ему казалось. Он с трудом поднимается на ноги, чтобы дотащить мужчину до своего маленького дома; он дрожит от напряжения в мышцах так же сильно, как и от холода, пробирающего до самых костей после недавнего погружения в воду. Бруно стискивает зубы, удерживая равновесие, и как только он начинает подниматься вверх по зыбкому песку, вес русала тут же сдавливает его грудную клетку. Он несёт его в ванну. Это одно из немногих мест в доме, где есть трубопровод и доступ к воде; казалось бы, столь повседневное место, но с достаточно роскошной глубокой ванной, в которой только бы и лежать, наслаждаясь, а не просто смывать соль с кожи. Несмотря на это, Бруно редко пользуется ей; а теперь это место для того мужчины, с кожи которого так быстро испаряется влага, и из-за этого касания Бруно оставляют на его теле трещины. Юноша опускает тело на фарфоровое дно, испытывая облегчение, что никто не заметил их и что больше он не ощущает напряжения в руках, а после, раскачавшись, тянется к крану. Соль под его пальцами заставляет замешкаться, задерживая руку на смесителе, но не приводя его в действие; он внезапно ощутил слабое дыхание русала, оборачиваясь и видя тёмные тени от ресниц на бледных щеках. Бруно пристально смотрит на него, думая о соли, прилипшей к рукам, и о чистой прохладной воде из-под крана, которую он легко мог бы включить; но после он решает, что лучше принести воды с побережья, и, оперевшись двумя руками о ванну, чтобы встать, он берёт два ведра и идёт к океану. Ему потребовался почти час, чтобы заполнить ванну. Его дом находился не так далеко от прилива, но достаточно, чтобы затратить на это какое-то время, пробираясь сквозь камни и песок. Это было единственное верное решение в данный момент, и каждый вновь проложенный маршрут до воды позволял почти полностью покрыть жидкостью мужчину в его ванне. Бруно чувствует боль в ногах от усилий, его плечи сводит судорога из-за полных воды вёдер. Даже когда он аккуратно выливает их на русала, чтобы увлажнить бледную и сухую кожу с потускневшей чешуёй, сложно сказать, оказывают ли его усилия какой-либо положительный эффект или открытые раны заберут жизнь мужчины быстрее, прежде чем юноша успеет заполнить всё водой. Вода становится бледно-розовой, как только он опустошает последнее ведро, а русал полностью погружается в воду, только лишь голова остается запрокинутой на бортик фарфоровой ванны. Его глаза как и прежде оставались закрыты, а губы всё это время оставались приоткрыты; после того как он задыхался от овладевающего им страха в бухте, он абсолютно не подавал никаких признаков жизни, и Буччеллати понятия не имеет, придёт ли тот вообще в сознание. Его хвост полностью погружён в воду, хоть и кажется, будто ему там слишком тесно; в ярком свете чешуя мерцает тем же завораживающим фиолетово-синим переливом, как масса грозовых туч, сверкающих перед дождём. Теперь юноша может разглядеть цвет его волос - они тоже фиолетовые. Мокрые спутанные пряди налипают на лицо, а также плавно опускаются на обнажённые плечи. При ясном свете невозможно ошибиться в его сущности - для этого достаточно торчащих перепончатых ушей, не считая чернильного пятна на губах, но выше пояса он больше похож на человека, чем на кого-либо другого, даже с сияющими чешуйками на почти прозрачной коже. Бруно смотрит на него слишком долго, пытаясь связать реальность с выдумкой: перепончатые уши плавно переходят в абсолютную красоту тонких черт, угловатые запястья в длинные пальцы, соединенные друг с другом полупрозрачной цветной плёнкой, а человеческие бёдра плавно переходят в самый настоящий рыбий хвост. За все те годы, что он провёл на море с отцом, ему никогда в жизни не приходилось сталкиваться с подобным; он даже не думал, что такое может существовать в природе, несмотря на все те байки и легенды, неизменно присутствующие в разговорах рыбаков. Он не знает, доживет ли русал до утра; он даже не знает, умирает ли тот прямо сейчас на его глазах. Но одно теперь юноша знает точно, что такие, как этот мужчина, действительно существуют; а так же знает то, что хочет любой ценой спасти его, независимо от того, сколько ведер морской воды ему придется тащить из океана. Буччеллати смотрит на него, пытаясь отложить в своей памяти каждую деталь и связать её с действительностью. После он возвращается к лодке и улову, прежде чем ему предоставится возможность сбросить с себя мокрую одежду и встать под струи теплой воды, позволяя ей смывать соль с кожи и согревать замёрзшее тело.