Навстречу бушующим волнам.

Как только Бруно открывает дверь, дом сразу кажется каким-то другим. Абсурдно думать, что он может чувствовать присутствие кого-то ещё внутри; безумно воображать, что он может ощущать на себе чей-то взгляд, что кто-то в этот момент полностью сосредоточен на шуме от его прихода; и, возможно, это лишь надежда, глубоко засевшее желание просто знать, что его усилия были не напрасны. Бруно говорит себе, что всё в порядке, когда снимает пальто и вешает его, и когда закрывает за собой дверь, чтобы обезопасить себя от неожиданных визитов. Он успокаивает себя, делая шаг вперёд к ванне, где его, вероятнее всего, ждали. Русал не сводит глаз с двери, когда Бруно открывает её. Он сидит в ванной, выпрямившись, и уже нет и намёка на то его бессознательное состояние, в котором Буччеллати видел его в последний раз. Его плечи почти полностью погружены в воду, а волосы всё так же плавают вокруг него, как и утром; но теперь его глаза открыты, тень от ресниц падает на мерцающие чешуйки на скулах, а тяжёлый взгляд с недоверием устремлён на юношу. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять некую настороженность со стороны существа. Бруно останавливается в дверях, всё ещё держась за ручку. Безусловно, русал был ранен, и глупо было представлять, что тот сможет чувствовать себя достаточно комфортно за пределами этого замкнутого пространства, в котором он находится сейчас. Да и Буччеллати в настоящий момент вовсе не думает о собственной безопасности, а лишь о том, чтобы пойманному и испуганному существу здесь было спокойнее. Хвост русала мерцает на свету, его светлые волосы плавно обрамляют уши; перепончатые пальцы с такой силой сжимают бортик ванной, что кожа кажется абсолютно белой, несмотря на то, что руки были покрыты серебристыми чешуйками, а почти чёрные губы, сжатые так плотно, явно выдавали страх. Бруно абсолютно не хочет пугать его, уж точно не после стольких усилий, приложенных им для спасения от неизбежной гибели; поэтому он старается вести себя крайне осторожно, подняв руки вверх и показав свои пустые ладони. - Мне очень жаль, - говорит он как можно мягче и в то же время стараясь донести свою мысль до русала, который смотрит на него с другого конца комнаты. - Я не хотел пугать тебя. На лбу существа проступают морщины, а уши подрагивают, словно пытаются уловить малейшую вибрацию в голосе Буччеллати, но ничего, кроме этих инстинктивных рефлексов, больше не происходит. Юноша на мгновение замолкает, задумываясь о том, а не стоит ли ему выйти из ванной комнаты и просто дождаться, когда между ними перестанет быть то натянутое болезненное напряжение; но цвет воды привлекает его внимание, напоминая о самом главном, ведь ему явно удалось сохранить незнакомцу жизнь благодаря неимоверным усилиям. Бруно делает шаг вперёд, обдумав всё заранее, чтобы избежать любых признаков хищнического преследования. Да и сам шаг был ничтожно мал, чтобы создавать ощущение надвигающейся угрозы, но достаточен, чтобы дверь за его спиной закрылась. - Я нашёл тебя запутанного в сетях, - Бруно старается говорить чётко и осторожно, как только может. Русал всё ещё не спускает с него глаз, поджимая губы от напряжения, и создаётся впечатление, будто юноша будет постоянно под наблюдением; глаза неотрывно смотрят на Бруно, и ему кажется, что тот почти не моргает. С другой стороны, он не совсем уверен, что такому существу необходимо моргать. Брюнет медленно опускает руки вдоль туловища, ощущая расслабленность в кистях рук и пальцах. - Ты всего лишь на минуту пришёл в сознание, когда я пытался вытащить тебя. Не уверен, помнишь ли ты это... - Я помню, - голос звучит так резко, чётко и громко, что Бруно чуть ли не подпрыгивает на месте. Голос русала куда ниже, чем голос Буччеллати, даже слегка повышен то ли от нетерпения, то ли от страха, или вовсе от недоверия; в добавок к этому, голос глубокий, чтобы иметь собственное эхо, когда слова слетают с этих тёмных губ. Юноша чувствует покалывания по коже от этого голоса, как будто он ощущает вибрацию слов так ясно, как прикосновения к телу. Бруно удивляло то, что он понимает каждое слово, ведь он был уверен, что язык русалов отличается от человеческого. Юноша закрывает рот, делая паузу, чтобы собраться с мыслями и вернуться к теме разговора. - Когда я нашёл тебя, ты был сильно ранен. - Бруно кивает в сторону серебристо-фиолетового хвоста, погруженного в красноватую воду. - Твои раны... Я бы хотел обработать их, если ты позволишь, конечно. Губы русала искривляются в усмешке, и он смеётся, но этот смех вовсе не радостный. - Тебе не стоило так утруждаться, таща меня сюда. Бруно переводит взгляд с тёмных губ на пальцы, напряжённо сжимающие край ванны. - Если бы я бросил тебя там, то ты бы выжил? - после этих слов становится заметно, как русал с силой стискивает зубы; затем он склоняет голову набок и отворачивается, чтобы избежать столь пристального взгляда Буччеллати. В профиль его выражение лица было больше похоже на печальное, чем на гневное. Бруно ждёт какое-то время, позволяя тишине дать очевидный ответ на вопрос, и лишь потом, вздохнув, он продолжает. - Я бы хотел залечить твои раны, - повторяет юноша. - Во всяком случае, сделать для тебя столько, сколько смогу. - Бесполезно, - отвечает тот, не поднимая головы, чтобы избежать зрительного контакта с Бруно. - Это ничего не изменит. Бруно лишь пожимает плечами. - Я всё равно хочу этого. Ну так ты позволишь мне? Русал смотрит на него вновь. Бруно замечает, как в тени, падающей от его мокрых волос, глаза цвета золотистой орхидеи кажутся куда более тёмными, а после и вовсе становятся бронзовыми. Он лишь на мгновение встречается взглядом с Бруно, потом опускает голову и пожимает плечами, позволяя руке соскользнуть с края ванны и с плеском упасть в воду. - Делай, что хочешь. Вряд ли из его уст это звучало, как согласие, необходимое Бруно. Юноша кивает головой, даже если русал этого не замечает. - Спасибо, - говорит он, слыша в ответ лишь недовольное фырканье, а после подходит к шкафчику, где должны быть все необходимые медикаменты для оказания первой помощи. Он действует уверенно, без колебаний, плавно двигаясь по ванной комнате, чтобы движения его были предсказуемы и не слишком напрягали существо. Бруно даже не знает, наблюдает ли за ним русал, пока тот стоит к нему спиной. Скорее всего, для него это был бы отличный шанс ещё раз оценить обстановку, созданную Буччеллати для проявления своих добрых намерений, чтобы избавиться от недоверия, так явно читаемого на лице незнакомца. Ему приходится двигаться слишком медленно, затрачивая много времени на нахождение бинтов, являющихся единственной вещью, которую может предложить Бруно в этот момент. И как только он собирается развернуться, то краем глаза улавливает на себе взгляд русала, который тут же фокусируется на другом предмете, явно избегая зрительного контакта с Буччеллати. Его взгляд был устремлен на дальнюю стену ванной комнаты, оставаясь неподвижным даже тогда, когда Бруно подходит к нему, задумываясь о том, что русал, должно быть, смотрит куда-то вдаль на море, плескающееся где-то там снаружи. Бруно не собирается говорить, даже для привлечения внимания собеседника или попытки отвлечь его от задумчивости, будь то поддельная или искренняя; он встаёт на колени рядом с ванной и отрывает куски белого бинта, чтобы обработать самые глубокие порезы на теле мужчины. Он не собирается использовать антисептик или мазь для обработки ран - только бинт. Бруно абсолютно не имеет понятия, как его первая медицинская помощь сможет сказаться на организме русала, да и нет в запасе воды. Есть лишь та, которая уже наполняла ванную. Давление бинтов на руках, груди и хвосте недостаточно тугое, чтобы причинить дискомфорт. Бруно протягивает руку, чтобы коснуться руки русала, и тот даже не пытается отпрянуть. Его температура тела куда ниже, чем у Буччеллати. Юноше совершенно непонятно: такая температура у него из-за серьезных ранений или же из-за холодной воды. И если первый вариант верен, то, скорее всего, русалу сложно удерживать своё тело в вертикальном положении, поэтому брюнет в лёгкую перебинтовывает его руку. Он обматывает её как можно лучше, оценивая тугость на глаз, а не по ощущениям раненого, ведь тот почти не показывает никаких эмоций. - Слишком туго? На этот вопрос русал лишь пожимает плечами, продолжая смотреть в стену, и оставляя Бруно один на один с собственными мыслями. Мужчина абсолютно не оказывает сопротивления, когда юноша приступает ко второй руке. Казалось, он делает всё возможное, чтобы создать для себя иллюзию одиночества в ванной; а тот факт, что русал никак не сопротивляется и не пытается снять с себя бинты, даёт Буччеллати надежду, что они так и останутся на нём, пока раны не заживут. Бруно начинает колебаться, когда ему остаётся сделать перевязку вокруг груди русала, и думает о ещё нескольких ранах на его спине. Русал тянется к краям ванны, прежде чем Буччеллати находит нужные слова, чтобы спросить об ощущениях, поддаваясь вперёд. Труднее всего перевязать грудь, но он делает всё крайне терпеливо, наматывая бинт раз за разом, а мужчина совершенно не жалуется, разве что стискивает зубы. Бруно, чувствуя уверенность из-за уступчивости другого, двигается дальше, чтобы дотянуться до блестящего хвоста. Русал тут же с головой погружается в воду, оставляя над поверхностью лишь пару ярких глаз, пока Буччеллати обматывает жуткие раны вдоль необычного узора чешуи. Бруно старается не медлить, перевязывая раны мужчины и отчасти испытывая к нему сострадание; но он не может отрицать того, как прикосновения к яркой чешуе, кажущейся маслянистой на ощупь, заставляют чувствовать тепло чуть выше, чем температура его тела. Бруно стягивает повязку, сохраняя сосредоточенное выражение лица, но руки его становятся такими горячими, несмотря на прохладную воду внутри ванны, в которой лежит мужчина. - Могу ли я осмотреть твою голову? - спрашивает Буччеллати, протягивая руки. - Мне казалось, что у тебя там тоже есть рана, потому что на твоих волосах я видел кровь. Было бы неплохо перевязать ее, пока она окончательно не зарубцевалась. Вместо всяких ответов, русал поднимает руки из воды и, ухватившись за края ванны, приподнимается. Его глаза по-прежнему устремлены куда-то вдаль, словно он и вовсе не замечает Бруно; даже когда юноша смотрит в его глаза, улавливая игру золотого и фиалкового, тот всё так же отрицает факт существования Буччеллати. На голове у русала действительно есть рана, скрываемая тяжёлыми прядями волос, но выдающая себя по красным разводам на белых прядях. Бруно подумал, что навряд ли бы он заметил эту рану на голове, если бы волосы русала не были светлыми, напоминающими отблеск лунного сияния. Он оборачивает бинт вокруг головы, заводя его за изящные уши, и русал на это не говорит ни слова, он даже не двигается и не моргает, словно тяжелое чувство покорности затуманило его взгляд. Затем Бруно завязывает узел на лбу, решив не делать этого в височной или затылочной части, чтобы не было неудобств, а после, оттолкнувшись руками о пол, встаёт на ноги. - Вот и всё, - говорит он, нагибаясь, чтобы собрать остатки бинтов. - Я уберу здесь всё, а потом схожу ещё за водой. Ты ведь не сможешь обитать в пресной воде из-под крана, верно? - русал лишь молча смотрит на него, и Бруно понимающе кивает. - Я принесу вёдра, - хотя в его руках отдаёт неприятная пульсация в знак протеста перед предстоящим делом. - Я скоро вернусь. - и он покидает ванну, закрыв за собой дверь, вовсе не оглядываясь, чтобы поймать на себе взгляд русала. Даже не глядя, Бруно может представить, как эти глаза сосредоточено наблюдают за ним, пока он преодолевает расстояние до кромки воды и обратно.