Навстречу бушующим волнам.

На следующий день Бруно принёс с собой ещё рыбы. Не было и малейшего предположения о том, что из еды предпочитает Аббаккио, но самую главную роль здесь играло количество. На этот раз юноша берет ведро с собой в лодку, наполняя его рыбой, а когда возвращается домой, то тащит его в первую очередь. Остальную же добычу следом. Русал не здоровается, когда Буччеллати входит в ванную. Он просто поднимает голову; на его лице написано удивление, но как только он видит ведро в руках брюнета, то тут же начинает тянуть к нему обе руки. Бруно никогда не видел его таким. Он с радостью ставит ведро рядом с ванной и снова уходит, оставляя Аббаккио один на один с едой и возвращаясь к лодке, чтобы разобраться с остальным уловом. Юноша задерживается чуть дольше, чтобы успокоиться самому и дать Леоне шанс на уединение, после чего он вновь возвращается домой и осторожно стучит в дверь ванной комнаты. - Войди. Аббаккио едва удостоил взглядом Бруно, который открыл дверь. Очередное ведро появилось возле ванной и, судя по виду, рыбы там было куда меньше, чем в предыдущий раз. Русал все ещё держит в руках последнюю рыбу, а после бросает взгляд на ведро, как только замечает появившегося в дверях парня. - Тебе нужно принять душ? - спрашивает он, прежде чем снова поднести рыбу ко рту и откусить кусочек. Бруно улыбается, хотя Аббаккио и не смотрит на него. - Нет, - отвечает он, а затем делает шаг к ванне и ведру, стоящему рядом с ней. - Хочешь еще? Я могу принести ещё немного рыбы, если нужно. - Не нужно, - Леоне качает головой и торопливо кусает рыбу, будто ему есть что скрывать. - Я в порядке. Зубы русала невероятно острые. Они явно предназначены для того, чтобы рвать пищу, чем их обладатель и занимался сейчас. Наряду с напряжением в перепончатых пальцах и сгорбленной спиной, Бруно видит в Леоне далеко не того, кто нуждается в защите. Он видит самого настоящего хищника с мощной челюстью, как у самой настоящей акулы, что в любой момент может разорвать свою жертву. Какое-то время Буччеллати наблюдает за Аббаккио, завороженный деталями неизвестной ему формы жизни, о существовании которой он даже не мог и подозревать. Она не вписывается в рамки его жизни, что теперь заполнена сюрреалистичным мерцанием хвоста Аббаккио. После раздумий юноша поворачивается к шкафу за аптечкой. - Хочу поменять твои бинты, - говорит он, не оборачиваясь и избегая взгляда русала. - Свежая вода явно способствует заживлению, но я хочу, чтобы этот процесс ускорился. - и юноша все-таки смотрит через плечо, осторожно улыбаясь Леоне. - Уверен, что ты предпочёл бы вернуться в океан, а не торчать тут в ванне. Аббаккио смотрит на Бруно, сжимая остатки рыбы, но его взгляд полностью сосредоточен на другом, как будто он забыл о своей еде. Постепенно Буччеллати привыкает к этому выражению лица, к этой складке между светлыми бровями, к этим тёмным губам. Единственное, как он может отреагировать на такое выражение лица сейчас, так это растеряться, ведь мужчина смотрит на Бруно так, словно тот не оправдал его ожиданий или же превратился в русала. Брюнет не уклоняется от требующего понимания взгляда; он просто продолжает смотреть в фиолетово-золотые глаза. С минуту они не разрывают зрительного контакта. Бруно стоит неподвижно, а Леоне хмурится, но вскоре опускает голову, чтобы волосы могли скрыть его лицо. - Мне все равно, - говорит он и прерывается тем, что отрывает еще один кусок от рыбы в своих руках. - Ты можешь делать со мной все, что захочешь. - Хорошо, - тянет Бруно нараспев, чтобы не спорить с чужой ненавистью к собственной жизни. - Тогда я достану бинты. Аббаккио не отвечает. Он лишь наклоняет голову вперед так, что Бруно не видит и мельком его глаз. Но сейчас юноша подозревает, что молчаливая капитуляция - это согласие и самая большая поддержка, на которую он может надеяться. Он возвращается обратно к своим поискам бинтов, позволяя Аббаккио спокойно доедать остатки пищи. К тому времени, как Буччеллати возвращается с необходимым, русал бросает белый скелет рыбы в ведро с таким же содержимым, а после опускает руки обратно в воду. Он все ещё сутулился, из-за чего было видно изгиб его позвоночника, который будто создавал невидимую стену, защищающую от любых приближений. Однако сейчас Леоне вовсе не погружается в воду, как в те дни, когда ему хотелось побыть одному. Не совсем дружелюбен был жест со стороны русала, но все же куда лучше, чем мог того ожидать Бруно. Он встал на колени возле ванны, чтобы было удобнее разматывать старые бинты, скрывающие раны Аббаккио. Раны выглядели не намного лучше, чем в прошлый раз, да и у Бруно было не достаточно опыта и знаний, чтобы распознать начальную стадию инфекции. Все, что было в его силах, так это увидеть, что опухоль вокруг разорванной плоти и порезанных чешуек не разрослась, что область вокруг ран осталась с той же температурой, кажущейся вполне нормальной для Аббаккио, даже если он ощущал контраст с горячими прикосновениями Бруно. Если и произошло какое-то заметное улучшение, то оно, скорее всего, скрыто где-то слишком глубоко, чтобы Буччеллати мог разглядеть его; испачканные кровью бинты снимаются легко, не повреждая корочку на ранах, и юноша радуется этому, выбрасывая грязные старые повязки в ведро к остаткам еды Аббаккио, прежде чем снова взяться за обработку повреждений. Он начинает с самой худшей раны на хвосте, с той, к которой он так неуверенно прикасался в прошлый раз; теперь делать это намного легче, отбрасывая прошлую застенчивость, проходящую с опытом. Он все ещё ощущает под пальцами гладкую чешую, похожую на самый настоящий шёлк, и продолжает удивляться тому, как мягок под его пальцами чужой хвост, несмотря на узор, придающий ему вид доспех. Невзирая на все это, выражение его лица остаётся по-прежнему неизменным, и Буччеллати переходит к следующей ране, как только заканчивает с предыдущей, завязав концы бинта. Русал тоже старается помогать Бруно, ухватившись за края ванны, чтобы удерживать свое тело ровно, пока тот проводит бинт подмышками и вокруг грудной клетки. Брюнет не поднимает глаз, сосредоточиваясь на работе и стараясь не уронить рулон бинта в воду, а также пытаясь не смотреть на лицо Аббаккио, что находилось слишком близко. Но он не слышит хриплого дыхания над своей головой, а когда Леоне делает вдох, чтобы заговорить с Бруно, тот видит, как напрягаются его пальцы, прежде чем низкий мурлыкающий голос заполняет пространство ванной. - Почему ты спас меня? Парень не поднимает глаз. Даже с опущенным взглядом он ощущает на себе всю силу взгляда Аббаккио, тяжесть его внимания - почти обвинение. Бруно перекладывает рулон бинта из одной руки в другую и наклоняется, чтобы обмотать его вокруг груди Аббаккио, прежде чем схватить его и притянуть к себе. На мгновение Аббаккио оказывается в пределах досягаемости его рук, как будто Буччеллати изображает объятия, пытаясь перевязать раны другого. - Не хотел оставлять тебя, - отвечает он, и ответ его искренен и прост. - Думал, ты умрешь, если освобожу тебя. Пальцы Леоне напряжённо сжимают бортики ванны, а под кожей становится заметно движение костей плеча; мягкий свет, пойманный движениями, наполняет комнату ослепительным блеском. - Ты должен был бросить меня, - говорит он, и в голосе слышатся отголоски боли, сильнее той, что он испытывал, пока Бруно перевязывал его раны. - Так было бы лучше для всех. Брюнет все так же держит голову опущенной, замерев и прервав очередной круг. Он старался не обращать внимание на то, с какой болью произносил Леоне эти слова. - Лучше для меня? - Да, - тут же отвечает русал. - Лучше для тебя, лучше для меня, лучше для всех, - его плечи дрожат, словно от волны боли, источник которой Бруно не может увидеть. - Миру было бы лучше, если бы ты позволил мне умереть. Буччеллати качает головой, не поднимая взгляда. - Я не мог, - говорит он, и в его голосе не слышится ни гнева, ни извинения; просто правдивые слова, просто утверждение, исходящее из его души, в которую глубоко были пущены корни. Он туго затягивает конец бинта и завязывает узел, прежде чем отстраниться, чтобы высвободить из объятий Аббаккио. Затем он откидывает волосы назад, встречаясь с ним взглядом. - Я хочу, чтобы ты существовал в этом мире. Русал долго смотрит в глаза Бруно. Его голова все ещё склонена вперёд, длинные волосы спадают на лицо; в тени его глаза выглядят тёмными, почти чёрными, дополняя такие же тёмные губы. Морщинка на его лбу исчезла; теперь на лице появилось недоверие, которого было больше, чем смущения, ведь он отказывался признать реальность слов Буччеллати. Юноша ничего не говорит, ничего не делает, чтобы сделать свои слова еще правдивее, чем они уже есть. Леоне смотрит на него ещё лишь пару мгновений, а потом отворачивается и разглядывает воду вокруг себя, словно перед ним бесконечная тьма зимнего моря, а не ванна. Бруно наблюдает за ним около пары минут, его внимание было приковано к ресницам Аббаккио и к тем плотно сжатым тёмным губам. Затем он возвращается к последней повязке, обернутой вокруг головы. Леоне не шевелится, когда парень дотрагивается до его головы и начинает развязывать узел, удерживающий бинт. Он тоже молчит; кажется, у него просто закончились слова и говорить уже попросту не о чем, да и Буччеллати не собирается настаивать на большем. Разматывая старые бинты, он набирает в ладони воду, чтобы смыть темно-алую жидкость с серебристых волос. После он аккуратно наматывает новый бинт поверх этих шелковых волос, с которых капала вода. Аббаккио не смотрит на Бруно, делая вид, что его не существует, даже когда юноша встаёт на ноги и берет ведро. - Я за свежей водой, - говорит брюнет все тем же тоном, чтобы не выдавать ту боль, накопившуюся от напряжения и охватившую его плечи и пальцы, когда он сжимает ручку ведра. - Ты уверен, что не хочешь ещё чего-нибудь съесть? Русал лишь качает головой, не поднимая взгляда, что вовсе не удивило Буччеллати. - Хорошо. Я скоро вернусь. Затем Бруно разворачивается к двери, мыслями находясь на пляже, возле которого плещутся волны, и как только его пальцы касаются дверной ручки, сзади раздаётся прерывистый вздох. - Буччеллати, - и юноша мгновенно останавливается, чтобы обернуться и посмотреть на ванну. Аббаккио вовсе не смотрит на него, не поворачивает головы, чтобы посмотреть вслед уходящему, но и не погружается в воду. Раздаётся неуверенный вздох, как будто Леоне пытается подобрать нужные слова, а затем выдает: - Спасибо. Слова с его губ слетают так быстро, и звучат так грубо, как ругательство. Пальцы юноши сжимают ручку ещё сильнее, когда от сказанного перехватывает дыхание. Он делает паузу, чтобы избавиться от кома в горле, что перекрывал доступ к кислороду, а после отвечает на слова благодарности, сохраняя в голосе былое спокойствие, даже если оно и не соответствовало его внутреннему состоянию: - Всегда пожалуйста, - снова пауза, но Леоне молчит. - Я сейчас вернусь. - продолжает Бруно, вздохнув. Аббаккио не поворачивается, чтобы посмотреть на него, а просто погружается в воду по плечи, и Буччеллати понимает, что это было точкой в их разговоре. Он выходит из ванной, чтобы наконец избавиться от содержимого ведра перед изнурительным процессом перетаскивания воды с берега в дом. Тяжесть не исчезла даже спустя дни. Во всяком случае, Бруно думает, что боль в его уставших мышцах сродни испытанию выносливости. Но все же, даже когда он тащит последнюю пару вёдер по песку, то чувствует, как боль пронзает плечи от тяжести, прокатываясь волной вдоль спины.