Навстречу бушующим волнам.

На следующее утро Бруно отправился на пляж. Дождь прекратился, уходя вглубь острова и освобождая берег от сильной мороси, которая продолжалась последние сутки. День зарождается с восходом солнца, что залило все вдоль горизонта яркими красками, придающими миру красоту. Буччеллати уже находился снаружи. Он проснулся тогда, когда еще мир вокруг был абсолютно серым, со слабым намеком на надвигающийся рассвет, а дом, казавшийся ему таким знакомым, стал чем-то странным и новым от осознания того, что по ту сторону приоткрытой двери живет кто-то еще. Находясь в гостиной, Бруно долго размышляет о том, стоит ли ему заходить в ванную к Аббаккио и здороваться с ним, пока солнце еще не воссияло над горизонтом, говоря о начале нового дня. То, что раньше казалось простым и обыденным, стало весомым и ощутимым, как прохладная соль на губах, оставшаяся даже утром. Юноша смотрит на дверь, позволяя мыслям, заключенным в его голове, блуждать по кругу, а русал, подобно этим мыслям, был заключен в узкой ванне. Затем Бруно встает, натягивает пальто, надевает тяжелые ботинки и выходит, чтобы пройтись по мокрому песку пляжа. Снаружи было довольно приятно. Огромное небо, такое яркое и мерцающее из-за восходящего солнца, простиралось над ним, а океан казался еще больше, протянувшись до самого горизонта в немыслимую бесконечность. Бруно стоит на краю берега, устремляя взгляд вдаль и находясь мыслями слишком далеко от этого места; только холод воды, проникающий в ботинки, заставляет его отвлечься и посмотреть на прилив возле лодыжек, погружающий ноги в зыбкий песок вокруг него. Буччеллати усмехается над собственной рассеянностью. Он делает несколько шагов назад, освобождаясь от плещущихся волн поднимающейся воды; но все это напоминает ему о работе, что была не выполнена вчера вечером, и над которой необходимо потрудиться сейчас, прежде чем отправиться за свежим уловом. Небо светлеет с наступлением утра. Бруно смотрит на воду, прозрачная поверхность которой становится синей. Затем он поворачивается спиной к набегающим на берег волнам и идет к своему дому, чтобы выполнить предстоящую задачу. Таскать ведра стало куда легче. Странно осознавать лишь то, как это важно для сложившейся ситуации. Бруно размышляет об этом, идя по дорожке, ведущей к его дому; прошло всего пару недель, и он вовсе позабыл о той тяжести, отдающей болью в руках из-за полных до краев ведер. Его шаги по-прежнему тяжелы, а сапоги оставляют после себя длинные следы на влажном песке. Теперь эта ноша гораздо терпимее. Теперь это ничто иное, как физическая нагрузка, требуемая от него жизнью. Ему было приятно осознавать, насколько сильно он привык ухаживать за Аббаккио; но Бруно видел в этом и куда более мрачную сторону. Он понимал, что все это временно, несмотря на то, как комфортно ему становилось с каждым разом. Постепенно проходящая боль в плечах дает ему возможность не торопиться, и это совершенно не связано с усталостью, ему просто так хотелось; его дом расположен все так же далеко от берега, и он запросто преодолевает это расстояние, как бы медленно не тащился в этот самый момент. Брюнет поднимается по лестнице на крошечное крыльцо, остановившись перед дверью, чтобы стряхнуть налипший к ботинкам песок. После этого он заходит внутрь, толкнув незапертую дверь плечом и пронося воду в дом. Дверь в ванную была приоткрыта. Небольшой зазор заставляет Бруно вспомнить о прошлой ночи, и он на мгновение останавливается, собираясь с духом, перед тем, как сделать шаг и открыть дверь. Аббаккио совсем не поднимает глаз, когда Бруно входит в ванную. Юноша замечает, что тот даже не сидит прямо, как это бывало обычно; Леоне склонился к краю ванны, скрестив руки на груди и положив на них голову. Буччеллати никогда не заставал его в таком положении, никогда не видел его настолько расслабленным, и только когда он делает шаг ближе, то понимает, что Аббаккио все еще спит, не потревоженный звуком шагов. Бруно резко останавливается. У него вошло в привычку издавать преднамеренный звук, стучать или здороваться, прежде чем повернуть ручку двери. Только отвлечение от собственных мыслей заставило его сегодня вести себя тихо, да и приоткрытая дверь давала возможность войти внутрь без обыденного предупреждения. У него было слишком много поводов для пробуждения Аббаккио, но он всегда ждал приглашения, прежде чем войти в его личное пространство. Находиться здесь и сейчас, когда русал безмятежно спал на краю ванны, казалось самым настоящим вторжением, даже если оно и было случайным. Бруно колеблется, стуча ботинками по кафелю, думая отступить назад и сделать вид, что он вообще не входил, а после выдумать причину пробуждения Леоне. Но это слишком похоже на нечестность, какой бы хорошей не была ложь, да и он все еще держал ведра в руках. В конце концов он отворачивается, отвлекаясь от бледных плеч Аббаккио и от его серебристых волос, рассыпающихся по плечам и рукам. Юноша двигается вперед, шагая вглубь ванной, чтобы поставить ведра у стены и вернуться назад. Аббаккио неизменно спит. Он даже не пошевелился, несмотря на тяжелые, эхом отдающиеся от кафеля шаги. Лоб у русала без единой морщинки, губы расслаблены, и все выражение его лица говорило о комфорте. Без привычного напряжения, что часто виднелось на этом лице, юноша может разглядеть естественный изгиб его темных губ, приоткрытых из-за сна; ресницы такие тяжелые, такие серебристые, как и волосы. Они ярко выделяются на фоне темных чешуек, покрывающих скулы. Бруно смотрит на Аббаккио, представляя его таким же расслабленным в бескрайних просторах океана, а не в тесной ванне; затем он делает шаг вперед и тянет руку к обнаженному плечу друга. - Леоне, - произносит Буччеллати так мягко, как только может, чтобы не доставить дискомфорта. - Леоне, это я, Бруно, - кончики его пальцев касаются обнаженной кожи; ресницы русала медленно поднимаются. Юноша кладет руку на его плечо, прижимая осторожно ладонь, способствуя пробуждению. - Просыпайся. Леоне морщится, поджимая губы. Его плечи приподнимаются, когда он снова напрягается и опускает голову вниз, чтобы простонать что-то несвязанное, находясь в полусне. - Буччеллати? - Да, - отвечает Бруно и убирает руку, встав ближе к ванне, вместо того, чтобы склониться над ней. - Я бы хотел подлить тебе еще немного воды, прежде чем уйду. - и он отворачивается, протягивая руку к ведрам, стоящим позади. - Я просто... Раздается звук плещущейся воды, который свидетельствовал о внезапном движении позади Бруно; и брюнет останавливается, когда рука Леоне с силой сжимает его запястье. Юноша оглядывается назад, где Аббаккио, наклонившись вперед, перегибается через край ванны, отчего кажется, что он вот-вот упадет прямо на кафель. Только пальцы с побелевшими костяшками, что вцепились в бортик, удерживают его на месте, когда он наклоняется, чтобы ухватиться за руку Бруно. Его хватка слишком сильная, крепкая, оставляющая синяки и царапины от острых ногтей, что впились в кожу, но Бруно не обращает на это внимания. Он пристально смотрит в глаза Леоне, и в них читалось отчаяние. Русал держит Буччеллати за руку, а губы его сжаты от напряжения, когда он пытается произнести задуманное им. И, прикрыв глаза, он все же говорит: - Бруно. И это имя словно вырывается из его груди. Буччеллати чувствует, как тает вся его сдержанность, подобно воде. Хватка Леоне ослабевает, но остается достаточно цепкой, чтобы притянуть Бруно еще ближе. Тот едва успевает вцепиться в край ванны, стараясь не врезаться головой в склонившегося к нему Аббаккио. Русал отодвигается назад и отпускает бортик, чтобы схватить Бруно за волосы. Прохладная рука прижимается к затылку брюнета, а перепончатые пальцы путаются в прядях, притягивая юношу почти вплотную. Затем он наклоняется еще ближе, позволяя губам Буччеллати коснуться его собственных. Напряжение пронизывает их тела, но их губы по-прежнему соприкасаются в этот момент, а соль мгновенно тает от возрастающей температуры. Бруно до сих пор цепляется за край ванны, ощущая дрожь в руке от прилагаемых усилий. Его запястье все еще в плену у Аббаккио, все еще вытянуто над ванной, препятствуя любой попытке отстраниться. Хватка на затылке юноши тоже остается крепкой, прижимая их ближе друг к другу. Бруно чувствует, как напряжен Леоне, удерживающий его так близко и сгорающий от нетерпения, и собственных желаний. Мягкие губы русала буквально пылают от всего этого. Буччеллати прикрывает глаза, расслабляясь, чтобы сделать их поцелуй еще глубже. Именно тогда Аббаккио отстраняется, шумно втягивая воздух, который не был столь острой необходимостью, но его рука продолжала оставаться на затылке парня. Ресницы Леоне дрожат, пальцы шевелятся. Спустя мгновение он открывает глаза и устанавливает зрительный контакт с Бруно. Ни один из них не двигается с места. Губы Бруно слегка приоткрыты от шока, вызванного первым касанием к пылающим губам Аббаккио. Тем временем глаза русала широко раскрыты, а взгляд блуждает по лицу Буччеллати, словно он видит его впервые. На мгновение воцаряется тишина, в воздухе между ними нарастает неуверенность. Затем Бруно высвобождается из хватки Леоне, пока тот слабеет из-за растерянности, и протягивает руку к его серебристым волосам, упавшим на лицо, чтобы убрать их. Ресницы Аббаккио трепещут, его голова наклоняется вбок от прикосновения, позволяя Бруно осторожно взять его за подбородок пальцами, чтобы подарить более глубокий, более медленный поцелуй. Они не спеша приближаются вплотную вновь, пробуя на вкус губы друг друга. После этого пальцы Леоне снова сжимают волосы Бруно, а тот сжимает его плечо в ответ. Тогда Аббаккио хватает его за свитер, чтобы затащить к себе в ванну. Буччеллати погружается в воду без раздумий, наплевав на свою сдержанность и одежду.