Карма

Катя вернулась в кабинет спустя добрых полчаса. Собранная и молчаливая, она шмыгнула в свою каморку и там затаилась. Жданов помаялся, бесцельно переложил с места на место свои бумажки, и тоже направился к каморке. Она что-то строчила в тетрадке, но, увидев на пороге шефа, торопливо её захлопнула и спрятала в верхний ящик стола. — Вам что-нибудь нужно? — спросила Катя испуганно. — Кать, — произнес Жданов, — а можно я здесь посижу, пока вы работаете? — Где? — не поняла Катя. — А вот прям на этой табуреточке. Верный своему слову, Жданов сел в уголок и сложил руки на коленях. Катя посмотрела на него с недоумением, потом попыталась сделать вид, что в спятившем начальнике нет ничего необычного, зарылась в бумажки, спряталась от его взгляда за монитором. Что он вообще о ней знает? Она может написать бизнес-план за ночь. Ворваться на мотоцикле на футбольное поле закрытого клуба. Переночевать на столе в каморке. Блестяще ведет переговоры с банками. У неё очень своеобразный папа, который обожает свою дочь и считает её редкостным сокровищем. У Кати есть друг детства Коля Зорькин, который что-то знает про Никамоду. И еще она очень странно выглядит в кудряшках. И печет пироги Малиновскому. — Кать? — Да, Андрей Павлович? — А вы уже когда-нибудь встречались с кем-нибудь? Из-за монитора выглянул один круглый глаз, увеличенный линзой очков. — Я каждый день с кем-нибудь встречаюсь, — спокойно ответила Катя. — Я имею в виду — в романтическом смысле. — Ну что вы. Романтика не для таких, как я, Андрей Павлович. Правда? — А еще какие упреки у вас для меня в запасе? — Вы-то тут при чем, — вздохнула Катя. — Кать, поедемте со мной на переговоры этим вечером. Пожалуйста. — По делу? — Исключительно. Что с ней происходит, интересно? Зимняя депрессия? Как было всё просто и понятно еще полгода назад. На заре его злополучного президентства. — С кем мы встречаемся? У Жданова уже был ответ на этот вопрос. — С Синицким, владельцем клуба «Аквамарин». У него ко мне какое-то сомнительное предложение, Катенька. — Так может не стоит его принимать, если оно сомнительное? — А вот это вы мне и скажете, Екатерина Валерьевна. Как мой личный помощник. Она промолчала, разглядывая его уже в оба глаза. — Странный вы какой-то, Андрей Павлович. На себя бы она посмотрела, Пушкарева эта. С Кирой они встретились у лифта, и у Жданова появилось стойкое ощущение, что это был намеренный маневр. Как так получилось, что Жданов умудрился сказать Кире правду, а Катю — обманул? Что-то явно пошло не так. Не хватало еще, чтобы дорогая невеста просветила его помощницу, что ужин у них будет носить не деловой, а душеспасительный характер. Андрей Жданов, личный психотерапевт Пушкаревой. Вот до чего они докатились. Но Кира удовольствовалась лишь слишком затяжным поцелуем и пожеланием приятного вечера. Довольно ядовитым. У Синицкого стало такое оторопелое лицо, когда он увидел ждановскую красотку на пороге своего кабинета, что так бы и дал ему по уху. Катя и Катя, нечего так таращиться. То, что Синицкий нафантазировал себе какую-то секс-бомбу, — не его, ждановская, печаль. — Екатерина Пушкарева, — Катя первой протянула руку. Каждый раз, когда ей приходилось знакомиться с новыми людьми, она выглядела так, будто закрывала грудью очередную амбразуру. — Мой личный помощник, — подхватил Жданов, приобнимая её за талию. — Ну вы располагайтесь, — кашлянув, пропел Синицкий, — я попросил, чтобы нам накрыли здесь. Поговорим в спокойной обстановке. На столике возле дивана стояли какие-то хитроумные коктейли и сложносочиненные закуски. Катя, демонстрируя свою готовность к работе, достала блокнот и села на краешек дивана от коктейлей подальше. — Катенька, — медовым голосом заговорил Жданов, игнорируя мимику Синицкого, — а давайте сначала горло промочим. Такой день был… — Самый обычный, — неподкупно отозвалась Катя. — Я же не пью, Андрей Павлович. Тем более — на работе. — А это очень малоалкогольные коктейли, — вмешался Синицкий, — пионерские. Их даже хотели включить в детсадовское меню, но наш бармен отказался озвучивать рецепт. Попробуйте вот этот, Катя, с базиликом и огурцом. Весьма тонизирует. Катя осторожно попробовала, потом, решившись, допила коктейль до конца. За её спиной Синицкий изображал из себя один большой вопрос. «Это? — спрашивал он лицом и руками. — Вся эта мизансцена выстроена ради этого?» Жданов улыбался и кивал, довольный тем, как лихо Катя расправилась с базиликом и огурцом. С большой порцией рома. Ему почему-то казалось, что под воздействием огурцовых градусов, они с Катей поймут друг друга намного лучше. — Так вот, что же я хочу-то, — завел свою балалайку Синицкий, щедро наливая себе и Жданову виски. — Предлагаю следующий показ Зималетто провести в нашем клубе. Я дам вам хорошую скидку за аренду! — Скидку? — подталкивая к Кате что-то мятно-арбузное, возмутился Жданов. — Да ты нам приплатить за такую рекламу «Аквамарина» должен. — Это такая шутка, да? — спросила Катя, переводя взгляд с одного мошенника на другого. — Здесь же шест на сцене! — Это постмодернизм, Катенька, — заявил Синицкий. Катя ошеломленно махнула арбузно-мятный коктейль и поперхнулась листиком. В ней боролись плохое знание модных тенденций и здравый смысл. Кашляла так, что слезы на глаза выступили. Глядя на неё, Синицкий тоже почти заплакал — от жалости, стало быть, к Жданову и его падению. — А модели во время показа будут раздеваться? — спросила Катя, победив мятный листик. Синицкий вскинул брови. — В каком фривольном направлении мыслит твой помощник, Андрюша, — протянул он, посмеиваясь. Катя в замешательстве оглянулась на Жданова, чтобы понять, не слишком ли большую глупость она ляпнула. Он одобрительно протянул ей лаймово-клубничный коктейль. Вероятно, с незамысловатой текилой. Ох, не позавидует он Пушкаревой завтра утром. — Но я предполагал… — начал Синицкий, и Жданов нажал в кармане кнопку вызова. Мобильник владельца кабинета запиликал. — Что? Что?! Солнце мое, о чем ты говоришь? — завопил Синицкий так оглушительно, что Катя вздрогнула. — Нет, ничего не трогайте, я сейчас сам подойду… Да, подойду. Друзья мои, вы меня простите, я скоро вернусь! И он убежал из своего кабинета. — Катя, вы закусывайте, — озабоченно сказал Жданов, глядя на то, как Катя расправляется с ягодами клубники. — Вкусно очень, — невнятно пробормотала Катя. Стыдно, Жданов, спаивать детей и Пушкаревых. — Андрей Палыч, — потягиваясь за ананасово-вишневым коктейлем, произнесла Катя, — а я знаю, что вы делаете! И она хитро погрозила ему пальцем. — И что же я делаю? — спросил он с искренним интересом. — Вы пытаетесь меня напоить. Но у вас ничего не получится. Я никогда не пьянею. — Конечно, — согласился Жданов, откидываясь на спинку дивана. Катя повернулась к нему всем корпусом и смахнула с лица нелепую кудряшку. — Ну, рассказывайте, для чего вам понадобилось это театрализованное представление, — потребовала она отчетливо. — Это из-за Малиновского? Вас так тревожат мои… — она усмехнулась и сцапала со столика бокал с чем-то прозрачным. — Ой, елочка! Что же, она добралась до джина. — Мои… пылкие чувства? — Возможно, — не стал отрицать Жданов. — С чем же связана такая забота о рядовом сотруднике? — С тем, что сотрудник вовсе не рядовой? — он чокнулся с ней своим вискарем. Катя засмеялась. — Не люблю лести, — наставительно сообщила Катя, поправив очки. — Так вот о Малиновском, — не дал ей сбиться с пути Жданов. — Катя, я правда очень переживаю за этот нелепый выбор. — Почему нелепый? — Катя покрутила в воздухе пустым бокалом и Жданов, мысленно попросив у неё прощения, заменил ей напиток на что-то зеленое. Хорошо бы не с абсентом. — Невкусно, — сделав глоток, наморщила она нос. — Невкусно? — огорчился Жданов. — Сейчас все исправим, Катюш. — Нет-нет, — Пушкарева вильнула бокалом перед его носом и сделала большой глоток. — Таким, как я, не к лицу капризы. — Наговариваете вы на себя. Нелепый, Катя, выбор потому, что Малиновский не стоит вашего внимания. — А кто стоит? — Кто-то, кто будет относиться к вам с бОльшим уважением. — Не замечала, чтобы вы, Андрей Палыч, строили свои отношения на уважении. Ого, какие у Пушкаревой большие зубы. — Да не мучайте вы себя, Катя, — Жданов забрал у неё зеленый коктейль. — Давайте попробуем что-нибудь другое. Розовое? Голубое? — Оранжевое, — выбрала она. — Андрей Палыч. — Да, Катюш? — Вы чудовищно трезвы! Он засмеялся и влил в себя еще немного виски. — Простите, что это я… так о чем мы с вами говорили? — Об уважении. Вот вы меня, Андрей Палыч, уважаете? — Очень. — Значит, следуя вашей логике, мне лучше влюбиться в вас? Туше!