Карма

— В меня? — запинаясь, спросил Жданов. — Почему в меня? — Так я же больше никого не вижу, — доверительно шепнула Катя. — Дома — Зорькин. На работе — вы. Круг-то замкнутый! — А вам так необходимо в кого-то влюбляться? — Ну я же живой человек, Андрей Павлович, — ответила она. Действительно. Как это он об этом сам не подумал? — Вы не волнуйтесь, Андрей Павлович, — грустнея, сказала Пушкарева. — Я же прекрасно понимаю, что мои… пылкие чувства не найдут ответа. — И слава богу, — отозвался Жданов. — Еще не хватало, чтобы у вас приключился страстный роман с Романом. — Это не-воз-мож-но. — И как вы? Сильно страдаете? От безответных пылких чувств, я имею в виду. — Нисколько, — отмахнулась Катя. — Страдают те, кто надеется на взаимность. — Никогда не был влюблен безнадежно и платонически. — Правда? Даже в школе? — Даже в школе. Расскажете, каково это? — Извольте, — Катя наклонилась вперед, раздумывая, какой коктейль взять следующим. Жданов поднес к её губам канапе с красной икрой. Катя приоткрыла рот, позволяя кормить себя с рук, и её губы мимолетно коснулись его пальцев. Как жарко топят в этом «Аквамарине». — Итак, для того, чтобы не страдать от безнадежной любви, надо выполнять два простых правила. — Два простых правила, — кивнул Жданов, потчуя Пушкареву оливкой. — Первое: субъект не должен желать объект для себя. — Что? Кого? В смысле — не для себя? А для кого его желать? — Из этого вытекает второе правило! — Катя, у вас даже в любви сходится дебет с кредитом? — Всё должно быть по правилам, Андрей Палыч. — Как папа учил? — Так точно. Так вот, второе правило: интересы объекта должны быть выше интересов субъекта. — Катя, вы святая, — заключил Жданов, наливая себе еще виски. — И как у вас это получается? — Ты просто хочешь, чтобы у твоего любимого все получилось, — голос Кати стал глуше, глаза туманнее. — Ты просто хочешь сделать всё, чтобы он был счастлив. Всем доволен, благополучен. А ты… просто наслаждаешься его счастьем. Издалека. У Жданова почему-то пересохло в горле. Он допил виски залпом и налил себе еще. — Разве это справедливо, Катя? — Конечно, — нежностью её голоса можно было растопить лед, — конечно. Ведь настоящая любовь всегда бескорыстна. — Так не бывает, Катенька. Любовь всегда требовательна и эгоистична. Она засмеялась. — Что вы об этом знаете, Андрей Павлович? — Да уж побольше вас, Катенька. Она фыркнула с таким недоверием, как будто разговаривала с монахом. — А что же этот ваш Зорькин? — спросил Жданов, недоумевая, как это она так легко смахнула со счетов весь его богатый опыт в модельном бизнесе. — Коля? — Катя мотнула головой, переключаясь. — Друг детства, я же говорила вам. Андрей Павлович, — она подвинулась ближе, положила руку ему на рукав. — Ну это как для вас Малиновский. Понимаете? — Катя, вы опять про него? — раздраженно буркнул Жданов. — Я просто пытаюсь вам сказать, что Коля не опасен. — Вы уверены, Катя? Обещаете мне? Она с готовностью закивала. — Обещаю, Андрей Павлович. Мы вас не подведем. Он задумчиво накрыл её ладонь на своем рукаве своей ладонью. — Я все понимаю, — зашептала Катя торопливо, обдавая его щеку горячим дыханием с привкусом мяты и базилика, — я понимаю, что вы очень многим рискуете. Я всегда буду на вашей стороне… как ваш личный помощник. Всегда. — Только постарайтесь выбросить Малиновского из головы, — попросил Жданов и убрал кудряшку с её лица. Катя зажмурилась, а потом торжественно снова кивнула. — Я буду бороться с собой. Как же хотелось ей верить. Кира не спала, когда он приехал. — Андрюша! — сегодня она решила быть милой и веселой. — Привет. Как твой ужин с Пушкаревой? Она рыдала, а ты вытирал ей слезы бумажным платком? Надеюсь, ты не повел её в какое-то приличное место, где много наших знакомых? — Мы были в «Аквамарине». — Отличный выбор! У Синицкого вечно всякий сброд тусуется. — Кира, тебе еще не надоело нападать на Катю? — А тебе еще не надоело носиться с ней по всей Москве? — А ты знаешь, нет. Ты никогда не думала, что Катя живой человек? — Что? — Кира с недоумением опустила руки. — Ну, конечно, она живой человек… не мертвый же! Только ходячих мертвецов нам в Зималетто не хватало. — Так какого же черта, Кира, мы все ведем себя так, как будто она тряпичная кукла? — Андрей, а почему ты кричишь? — Потому что мне надоело, что все вокруг позволяют себе упражняться в остроумии по поводу Пушкаревой. Обрыдло, понимаешь? — Андрюша, — растерянно произнесла Кира, — а что, собственно, происходит? — А в чем её вина перед тобой? В том, что она страшная? — Или в том, что она покрывает все твои похождения, а ты за ней ходишь, как теленок на веревочке? — Кирюша, — сказал Жданов устало, — давай мы не будем с тобой ругаться из-за Пушкаревой. Просто отнесись к ней как к человеку, который абсолютно равен тебе. Это всё, чего я прошу. — В каком это смысле? — В глобальном, Кира! Утро они встретили совершенно переруганными. Кира так и не поняла, о чем именно ей пытался сказать Жданов, а у него не хватило красноречия, чтобы донести до неё свои мысли. Вечер, проведенный с Катей, что-то изменил в его голове. Всё чудовищное зималетовское хамство вдруг поднялось перед ним в полный рост. В общем-то, он был хуже всех, если позволял такое, а иногда — и принимал участие. Молча разойдясь по разные стороны от лифта, жених и невеста отправились навстречу новому дню. Жданов промаршировал мимо ресепшена, где женсовет грудью закрывал пустое рабочее место Тропинкиной, мимо отсутствующей секретарши Виктории, мимо своего стола и вошел в каморку. Катя подняла голову со стола. — Доброе утро, — голосом простуженного дельфина поздоровалась она. — Уууу, — сказал Жданов сочувственно. — Аспиринчику, Кать? — Я уже выпила две таблетки, Андрей Палыч. Что это за ядреные огурцы такие в «Аквамарине»? Он присел перед ней на корточки и провел тыльной стороной ладони по Катиному лбу. — Чая? Рассола? Кефира? Яда? Катя обессиленно уронила голову на стол снова. — Как это вы столько пьете, Андрей Павлович, а с утра выглядите нормальным? — Я просто ловко притворяюсь. Вы завтракали, Кать? — Я… Я ужинала. С вами, Андрей Павлович. Мне хватило. — Вам нужен суп. Возможно, солянка. Она попыталась покачать головой, но только стукнулась лбом об столешницу. Ойкнула и застонала. — Тихо, тихо, — сказал Жданов, подув на лоб Пушкаревой, — я вас спасу. — Вы меня напоили, вы меня и спасете? — Зато теперь у вас голова болит не по Малиновскому. На завтрак Жданову так и не удалось уговорить Пушкареву, она решила героически страдать дальше. День покатился по накатанной. — Как там банк Ллойд Морис? Они согласились подождать с процентами? — Да. Согласились. — А родители ваши? Не ругали вас вчера за позднее возвращение? — Нет, всё в порядке. А вас Кира Юрьевна — не ругала? — Как только Кира узнала, что я с вами, Кать, она тут же перестала меня ревновать, в момент. Пушкарева как-то в лице даже переменилась. Наверное, он опять что-то не то ляпнул. Но что? — Кать, что с вами, вам все еще плохо? — Да нет, — с преувеличенной бодростью отозвалась она. — Я иногда знаете, как напиваюсь. — Что? И она рассказала ему душераздирающую историю о том, как наклюкалась на третьем курсе. Жданов слушал её и пытался сообразить, сколько же лет назад это было. — А что это Романа Дмитриевича целый день не видно? — закончив припоминать свои прошловековые прегрешения, вдруг спросила Пушкарева. — Неужели, Катенька, вы уже соскучились? — немедленно насупился Жданов. — Странно просто. Обычно он по десять раз на дню нас навещает. Она так и сказала — «нас». Получилось вполне по-семейному. Впрочем, у них действительно тут организовался вполне семейный коммунальный быт. Катя в каморке, а Жданов где-то рядом. — Я просто велел вашему ненаглядному не отсвечивать тут. С глаз долой, и всё такое. — Спасибо, Андрей Павлович, — с непонятными интонациями отозвалась Пушкарева. И почему Жданову показалось, что она над ним насмехается? Относиться к Катерине как к человеку с непривычки было довольно сложно, но Жданов решил быть верным своему решению и проявлять максимальную заботу. — Кать, а вы уже обедали? — Нет, только собираюсь в «Ромашку», с девочками. — А может пообедаете со мной? Она подозрительно нахмурилась. — Пообедать как вчера поужинали? Спасибо, Андрей Палыч, у меня на вас здоровья не хватит. — Катя, я обещаю вам, что никаких огурцов в нашем меню не будет. Она все еще соображала, что ему ответить, когда вошла Кира. — Андрюша, — воскликнула дорогая невеста так, словно они не ругались половину ночи, — а где мы сегодня обедаем? — Где угодно, — беспечно ответил Жданов, — Екатерина Валерьевна, вы уже готовы? И Пушкарева, и Кира воззрились на него с одинаковым изумлением. — Пообедаем втроем, — твердо заявил Жданов.