Карма

Прощаясь, Воропаев попросил не ставить пока Киру в известность об их маленьком твисте с акциями. И Жданов легко согласился с этой просьбой. Ему и самому не хотелось думать о том, как отреагирует Кира на такие новости. Очевидно, что так себе. — Андрей Палыч, — сказала Катя, притихшая после такого насыщенного утра. — Сегодня вечером я обещала отвести женсовет поужинать. Они… — Требует хлеба и зрелищ, — кивнул он с пониманием. — Я приеду к вам позднее, закрою счет и развезу всех по домам. — Притворитесь идеальным мужем? — Это, Катенька, не притворство. Это — репетиция. — У девочек… очень много вопросов. — Могу себе представить, — пробормотал Жданов. Что такое совет директоров по сравнению с любопытством женсовета? На Колыму их, что ли, всех сослать! — Вчера вечером мне звонила ваша мама, — продолжала Катя. — Спрашивала, как у нас дела… Просила передать трубку вам. Я сказала, что ночую у родителей. — Угм. Мне она тоже звонила, просила передать трубку тебе… Я сказал, что ты в душе. — Это уже неважно, — нерешительно произнесла Катя. — К следующему совету директоров ситуации в компании стабилизируется, а Воропаев больше не угрожает вам… — Ты действительно думаешь, что меня ничто, кроме поста президента не колышет? — А разве нет? Вы даже за моделями бросили волочиться… Совсем обленились. — Катя! — Не кричите так громко, Андрей Палыч, — сказала она, улыбаясь. — Потапкина разбудите. Действительно, они уже прибыли в компанию. Клочкова их встретила с присущей ей любезностью. — А что, Киры нет, можно на работу вечером приходить? — Кстати, про вечер! — обрадовался Жданов. — Забронируй, пожалуйста, для Катерины и женсовета столик в «Ришелье». — В «Ришелье»? — позеленела Клочкова. — В «Ришелье». — Женсовету? — Женсовету. — Апокалипсис, — умирающим голосом сообщила Вика. Позвонила Шестикова. — Андрюша, — сказала она ласково. — У меня тут лежит очень волнующая статья. «Тайная женитьба Жданова-младшего. Принц и секретарша». Публиковать? Жданов покосился на закрытую дверь кладовки. Катька его не простит. Но как же его достала эта чертова секретность вокруг его женитьбы! — Публикуй, — решил Жданов. — Только… проконтролируй, чтобы в отношении Катерины была соблюдена полная корректность. — Дашь эксклюзивный комментарий? — Даю. Женат. Влюблен. Счастлив. Мечтаю о детях. — Жданов, ты надо мной издеваешься? — рассердилась Шестикова. — Я тебе душу открываю… Леночка, ты бабахни как-нибудь помощнее, а? Чтобы до всех Пушкаревых дошло, что к чему. Ох, и рассердятся некоторые несознательные жены. Он едва успел закончить разговор, когда Катя выплыла из каморки. Было в ней что-то новое, плавное, мечтательное. — Андрей, — по слогам сказала она и смутилась. Подперев щеку рукой, Жданов терпеливо ждал, к чему все эти приготовления их приведут. — Андрей, — повторила Катя, — а может… женсовет пока подождет?.. Может… ты пригласишь меня сегодня… ну… нсвдн… — Что? — переспросил он весело, хотя прекрасно понял, о чем она говорит. — На свидание, — повторила она мучительно. Жданов встал и, обойдя стол, приблизился к Кате. — И с какой стати я должен приглашать на свидание женщину, которая ждет не дождется развода со мной? Она стрельнула в него глазами, а потом опустила их вниз. — Возможно, теперь, как у акционера с акционером у нас больше общих тем для обсуждения… — Кать, не морочь мне голову, — попросил он, обнимая её. — Что опять ты себе придумала? Она обняла его за шею, прильнула с такой готовностью, что Жданов едва не расплакался. Не он один, выходит, изнывает от мучительной жажды прикосновений. — Я просто подумала… если ты поделился со мной самым дорогим… — Своей фамилией? — Акциями! То… может быть… я тебе… хоть немного… — Ничего себе «немного»! — возмутился он. — Целый мешок баксов! Катя попыталась что-то ответить, подняла к нему голову, и он наконец поцеловал её, медленно, долго, с торжеством ощущая, что она не пытается от него отодвинуться. Наконец-то! В приемной Клочкова что-то уронила, и оглянувшись на дверь, Жданов утащил Катерину в каморку. Какое прекрасное место, чтобы целоваться! Как он был мудр, пристроив Пушкареву в эту нору! Здесь можно… можно скользнуть руками вниз по её спине, прижимая к себе круглую попку плотнее, можно ощущать под своими ладонями Катину грудь, можно целовать изящную линию шеи, снова и снова возвращаясь к ямочке на ключице. Можно чувствовать, как Катька дрожит в его руках и целует его в ответ с такой страстью, которой прежде он не знал в этой девочке… Хотя догадывался. Купаясь в захлестывающих с головой волнах счастья, Жданов перестал понимать, где он находится. Всё в нем было сосредоточенно на маленькой женщине в его руках, такой недостижимой и непостижимой, и в то же время простой и понятной. Звонили по очереди все телефоны, за тонкими стенами текла обычная Зималеттовская жизнь, а он здесь плавился от вожделения и нежности, и одна мысль все настойчивее пробивалась сквозь туманы его сознания. — Кать, я люблю тебя, — проговорил он с потрясением, оглушенный и растерзанный этим открытием. — Я действительно люблю тебя. Он немного отодвинулся, чтобы взглянуть в её лицо. Без очков, с припухшими губами и легкомысленными прядками, выбившимися из строгой прически, с потемневшими глазами и пылающими скулами, она казалась немного порочной и очень красивой. — Я люблю тебя, — повторил он, обретая почву под ногами. — Я не сразу понял, потому что никогда так сильно не любил раньше. Я только влюблялся, Кать. Ненадолго и неглубоко. Она нашарила на столе свои очки, нацепила их на нос. — А я всегда любила тебя, — призналась она с видом человека, терпящего сокрушительное поражение. — С самого первого дня. Он быстро поцеловал её ладони, запястья, пальчики. Обнял, заставляя успокоиться свое сердце. Нечего так громко биться, как будто Жданову впервые доводилось слышать такие признания! Но ведь… впервые. По крайней мере, такие судьбоносные. — Кать, нам надо все рассказать родителям, — сказал он, страдая от того, что снова приходится возвращаться к этой теме. — Этот джинн уже выпущен из бутылки. Мы не сможем долго скрывать нашу женитьбу. — Но как? — спросила она. — Словами. Давай просто поговорим с твоими родителями, как со взрослыми. Она поежилась. — Я не могу… Жданов кивнул. — Кать, я вспомнил, что у меня дела вечером. Ты езжай с девицами в «Ришелье», расскажи им о том, как страстно я в тебя влюбился и стремительно на тебе женился, а я заеду за вами позже, как договаривались. Мне надо еще кое-куда заскочить. — Куда? Но он не ответил, снова припав к её губами поцелуем. Кто теперь знает, когда ему в следующий раз доведется целовать Пушкареву! — Андрей Палыч? — удивилась Елена Санна. — А Кати нет. — Я знаю, я к вам приехал. — Ко мне?! — К вам и Валерию Сергеевичу еще. Мне нужно кое-что рассказать. Елена Санна отступила назад, впуская его в квартиру. Что же. Теперь только вперед. От наливки Жданов отказался, объяснив, что ему еще за Катей ехать надо. — С чего это вам забирать Катерину? Я и сам могу за дочерью приглядеть, — обиделся Пушкарев. — Мы с Катей любим друг друга, — сказал Жданов. — У нас роман. — А я тебе говорил, — сказал Валерий Сергеевич жене, — что все эти ночные бдения до добра не доведут. — Малина мне снилась, — кивнула Елена Санна. — Малина — это к роману. — Катя важный и родной для меня человек, — продолжал Жданов. Он репетировал в машине по дороге сюда. — Я собираюсь заботиться о ней всю свою жизнь. — Похвальное желание, — одобрил Пушкарев. — Только почему вы приехали один, чтобы о нем сообщить? — А Катя боится вас расстроить. Она ужасно вас любит и бережет. Она не знает, что я здесь. Пушкаревы переглянулись. — Катенька… боится нас? — ужаснулась Елена Санна. — Но мы же… — Секреты от родителей у Катерины! Вот до чего дошло! — расстроился Валерий Сергеевич. — Я приехал рассказать о том, о чем у Кати не хватает смелости вам рассказать. — Как будто мы какие-то звери! — Мы с Катей женаты. Зарегистрировали наш брак еще в январе. Жданов достал из кармана паспорт и открыл его на странице со штампом. Вопреки его ожиданиям, Пушкаревы не стали сразу скандалить. Валерий Сергеевич долго изучал документ, а потом растерянно посмотрел на Жданова. — А почему, — очень тихо спросил он, — нельзя всё было сделать по-человечески? Мы же не самодуры. Не стали бы мешать Кате… — Это из-за меня. Я втянул Катю в этот тайный брак, чтобы не потерять компанию. Если бы мы объявили об этом сразу, Воропаевы бы камня на камне не оставили от Зималетто. Но… это ничего не значит. Мы с Катей женаты, мы любим друг друга и теперь всё будет хорошо. — Почему вы решаете проблемы своей компании за счет моей дочери? — А это не только моя компания. Она принадлежит и Кате тоже. С сегодняшнего дня Катя является акционером Зималетто. И у неё довольно крупный пакет акций. — Докатились! — обвиняюще сказал Пушкарев. — Это все ты, мать, либеральничала с Катей. Теперь она — акционер! Как приличным людям в глаза смотреть? Елена Санна не обратила не него внимания. Она думала о другом. — Но надо же свадьбу… Чтобы все, как полагается. Платье, фата, лимузин. — Разумеется, — легко согласился Жданов. — Я как раз хотел предложить. Какая разница, когда был поставлен штамп, правда? Мы устроим торжество и дадим клятвы, и обменяемся кольцами. — И клоунов позовите, — мрачно поддакнул Пушкарев. — Какой цирк без клоунов? Оргия в «Ришелье» была в самом разгаре, когда Жданов туда приехал. Лангусты, шампанское, развеселый женсовет. Всё, как он любит. — Дамы, у меня для вас важное объявление, — целуя Катю в макушку, объявил он. — Поскольку мы с Катериной поженились как-то сами по себе, без участия коллектива… — Что очень плохо с вашей стороны! — вставила Пончева. — То мы решили повторить это событие для любимых друзей. — Что? У Катьки округлились глаза. — Что значит повторить? — спросила она. — Опять в ЗАГС идти? — Нет, мы устраиваем вечеринку, посвященную нашему бракосочетанию. На следующей неделе. Женсовет восторженно загалдел. Надо успеть до возвращения Киры. Ни к чему ей присутствовать при этом празднике жизни. Катя смотрела на него с изумлением и ничегошеньки не понимала.