Лягушачий принц

— Входи, я тебя ждал. Ты не слишком торопилась, леди де Сарде. — Простите, дя… милорд. — Присаживайся. Она села, аккуратно и благопристойно сложив руки на коленях. Под немигающим и пронизывающим взглядом принца д’Орсея Женевьева чувствовала себя мышью между лап кота. Ужин, во время которого она заявила, что выйдет замуж за Константина, прошел, казалось, целую вечность назад, — но Женевьева как сейчас помнила этот пристальный взгляд, в котором сквозило… презрение? Сейчас ей было уже почти девять лет, она умела читать, писать и считать, даже могла поддержать учтивый разговор, но дядя все так же заставлял ее цепенеть. И злиться — за Константина. Он уже не говорил о том, как хочет впечатлить отца, — в конце концов, недавно ему исполнилось целых десять лет, — но Женевьева видела и чувствовала, как мальчику не хватает простого и привычного для нее родительского участия. Дядя сверлил ее взглядом, неспешно перебирая пальцами бумаги на массивном столе. Как паук, который плетет паутину, подумалось Женевьеве. По спине пробежал холодок — она панически боялась пауков, и сравнение ей совсем не понравилось. Она знала, зачем дядя ее вызвал: учитель магии наверняка нажаловался на ее «сочинение». — Значит, тебя интересует, откуда телемцы узнали о мыслях Просветленного? — подтвердил ее догадку принц. Женевьева опустила глаза. Что ему ответить? Сказать правду? Соврать что-нибудь? — Мне не слишком понравились эти уроки, — сказала она, наконец. — И мне непонятно учение Просветленного. — Вот как? А что тебе интересно? Она удивленно подняла на принца глаза. Тот смотрел на нее — внимательно, терпеливо ожидая ответа. Он никогда раньше так на нее не смотрел, и Женевьеве почему-то захотелось убежать и спрятаться на чердаке. — Математика? Литература? Может быть, шитье или медицина? — Я люблю читать, — осторожно сказала Женевьева. — Мне нравится математика. И еще я люблю драться с Константином. Последнее вырвалось у нее помимо воли, и она тут же прикусила язык. Дядя непонимающе поднял брови. — На мечах, — пояснила Женевьева. Чего уж теперь, сама виновата, проговорилась. — Ах да, понимаю. Полагаю, именно во время своих «тренировок» на прошлой неделе вы разбили фарфоровую статуэтку двенадцатого века, которую мне прислали из Телемы? И я догадываюсь, что всему виной — мой неуклюжий сын. — Это я! На самом деле, они не знали, кто разбил уродливую статуэтку, изображающую какого-то святого. Их бой на мечах закончился веселой потасовкой, во время которой они случайно наткнулись на нее, стоящую в просторном коридоре второго этажа. Женевьева без раздумий взяла вину на себя — она девочка, и ее не накажут так строго, как Константина. — На самом деле, она мне никогда не нравилась, — доверительно сообщил дядя. — Значит, тебе нравится воинское искусство? Женевьева дернула плечами — покладистый и внимательный дядя был незнакомым и еще более пугающим, чем обычно. Что он задумал? — К сожалению, учитель для Константина задерживается, — сказал дядя. — Но я подумал, что раз ты уже такая взрослая, тебе пора заняться образованием как следует. Что ты на это скажешь? — Мне нужно будет учить историю Телемы и писание Просветленного? — спросила она. Дядя усмехнулся. — Я отослал твоего учителя. Думаю, его методы тебе не подходят. Ох, слава Просветленному, всем его святым, проповедникам, демонам и всем подряд! Женевьева не могла сдержать улыбки — больше никаких унылых уроков, никаких сочинений! — Дипломатия, литература, языки, естественные и точные науки, словесность, военное дело и тактика, — продолжил принц, постукивая пальцем по столу, будто подчеркивая каждое слово. — И, конечно, для занятий магии я пригласил другого учителя, возможно, ты его даже помнишь. Он был на нашем ужине три года назад, и ты спросила у него, умеет ли Просветленный драться на мечах. Снова этот ужин! Женевьева не знала, что ей думать — то ли радоваться, что дядя запомнил, о чем она разговаривала с проповедником, то ли нервничать. С чего бы ему запоминать глупые детские высказывания? — Большинство уроков будет проводить господин Курсийон, — сказал дядя, не заметив ее замешательства. — Для других я приглашу учителей. Вы с Константином будете обучаться вместе, возможно, ты сможешь на него повлиять, и в его пустой голове отложится хоть что-то. — Он вовсе не такой плохой, — горячо возразила она. — Он храбрый, и добрый, и честный, и… — Достаточно, — дядя взмахнул рукой — так, словно отмахивался от назойливой мухи. — Возможно, он и имеет какие-то достоинства — для тебя и при тебе. Но как наследник он не стоит и выеденного яйца. Это все. Если ты хочешь что-то сказать или спросить, что не касается Константина, прошу. Женевьева покачала головой и встала со стула. Уже у двери она все же не удержалась и обернулась к дяде. — Зачем это все? Вы же говорили, что мне нужно выйти замуж, помните? — Скажем так, у меня поменялись планы, — лениво протянул принц. — Я вижу, что мой сын прислушивается к тебе хотя бы иногда. Возможно, он сумеет научиться быть более надежным и собранным, глядя на тебя. А что, ты все еще хочешь выйти за него замуж? — Он хороший, — упрямо сказала она. — До свидания. Выскользнув за дверь, она не могла избавиться от ощущения, что стала мухой, попавшей в паутину хитрого паука.