Эскас. Пробуждение огня

      Лишь лёгкая головная боль и едва заметная тошнота по пробуждению напоминали мне о недавнем падении в коридоре. Не раскрывая век, судорожно пытаясь понять, где нахожусь, я взволнованно прислушивалась к окружающим меня звукам: стук пальцев по клавишам, щелчки компьютерной мыши, шумное дыхание и далёкое завывание ветра, вероятно, за окном.       «Звучит вполне безобидно, хотя и не понятно. Главное что не похоже на больницу», — слегка успокоившись, подумала я.       Я нерешительно приоткрыла веки, и подождав, пока глаза привыкнут к освещению, принялась рассматривать незнакомое окружение. Потолок был украшен тем же геометрическим узором, что и в коридорах школы, только преобладали здесь оттенки синего, а не яркие цвета заката. Стараясь не поднимать шума, я повернулась на бок, приподнявшись на локте, и обнаружила, что лежу на широкой кровати, напротив большого арочного окна. Сквозь невесомые, полупрозрачные шторы виднелось тусклое мерцание уличных газовых фонарей. Раз на улице уже стемнело, я провела в этой комнате без сознания не один час.       — Пришла в себя? Замечательно, — внезапно фыркнув, произнёс бархатистый голос из угла комнаты. — Думал до утра проспишь.       Слева от окна стоял письменный стол из светлого дерева, с книжными полками и огромным монитором, напоминающим моноблок. За ним, на голубом офисном кресле, поджав ногу, расслабленно сидел мой новый знакомый — Михаил. Пару раз щёлкнув мышкой, парень резко крутанулся на колёсиках кресла, и развернувшись спиной к компьютеру, с лёгкой улыбкой посмотрел на меня.       — Ты?! — за секунду прокрутив тысячу и один грязный сценарий в голове, возмутилась я. — Комната ведь тоже твоя?       — Моя или нет, могла бы быть повежливее. По правилам тебе вообще нельзя здесь находиться, Ева. Конечно, у нас… Особенный случай, он допускает некоторые исключения, но тем не менее, — с наигранной обидой в голосе ответил молодой человек.       — И сколько таких «особенных случаев» повидала твоя постель? — подобно героине американского сериала съехидничала я, уже не сомневаясь, что нахожусь именно в его спальне.       — Не забавы ради в Эклипсе существуют раздельные общежития. Уставом школы, ученикам запрещено посещать чужие спальни после захода солнца, и за это жестоко наказывают, — всё так же обиженно продолжил внеочередной экскурс по школьным правилам парень, даже не удостоив мою подколку особенным вниманием.       — Тогда почему я здесь, если это запрещено? — лукаво заметила я, погладив тёмно-синее вязанное покрывало, на котором лежала.       — Всё же следовало оставить тебя бездыханной на полу в холле, мороки было бы меньше, — с иронией усмехнулся он, и, закатив глаза, покачал головой. — Уже забыла, как грохнулась в обморок у меня на руках? Спящая принце-е-есса.       Отведя глаза, я возмущённо поправила подол трикотажного платья, чтобы прикрыть полуголые бёдра.       «Следовало оставить тебя на полу в холле», — ещё сильнее распалившись, я прокрутила в голове реплику Михаила. Да что он себе позволяет?! Тоже мне, герой-блюститель порядка нашёлся! Будто его кто-то заставлял вообще…       Оттолкнувшись свободной рукой, я резко села и свесила босые ноги с края кровати. Пушистый ковёр из белого искусственного меха, сквозь тонкие капроновые колготки, защекотал длинным ворсом нежную кожу ступней, и мгновенно покрывшись мурашками, моё тело вздрогнуло от противного ощущения.       На ковре, около прикроватного столика, я заметила свои чёрные ботильоны и небрежно брошенный рюкзак.       — Спасибо, — пробормотала я, всё ещё не поднимая глаз.       Возмущение от поведения этого несносного парня, внезапно сменилось скребущей на душе совестью. Стоило сразу поблагодарить чуткого парня за заботу, а не бросать усмешки, как последняя нахалка. Куда подевалось безупречное воспитание? Разве этому меня учил отец, разве такой меня хочет видеть Эленика?       — Я не мог иначе, Ева, — уже спокойно сказал Михаил, вставая со стула.       — Так значит, ты правда хотел помочь? — недоверчиво, но спокойно спросила я. — К чему тогда это бахвальство?        Эти странные перепады в его настроении и внезапная доброта никак не укладывались в образ задорного и наглого мальчишки, который привык получать всё, что ему хочется. Его поведение даже близко не напоминало мне того, с кем я познакомилась в коридоре. Кроме того, мы знакомы всего несколько часов, с чего ему заботиться обо мне?       Может дело в ответственности? Нет, не думаю. Пусть Мадам Леонова с его слов и просила банально приглядеть за мной, но она не заставляла Михаила становиться личной нянькой для новенькой, снимать с меня обувь и носить мой рюкзак. Что-то здесь явно не сходится.       Засунув свои крепкие руки в карманы тренировочных брюк, Михаил, будто обдумывая каждый шаг, прошёлся по комнате и остановился около прикроватного столика. Едва я успела подумать о том, насколько близко он стоял, как парень нагнулся и вдруг потянулся ко мне. Взяв одной рукой за подбородок, Михаил мягко, но настойчиво потянул мою голову к себе, заставляя посмотреть на него.       — Хорошенько подумай и скажи мне. Что ты помнишь о вчерашнем происшествии? — спросил парень, не отрывая внимательного взгляда пронзительных карих глаз.       — Вчерашнем? — удивилась я, остолбенев от происходящего и начисто позабыв о своих подозрениях, касательно действий парня.       — Сейчас половина первого ночи, сегодня уже вчера, как бы это не звучало. Я жду ответ, — напомнил он, чуть крепче сжав подбородок.       Что-то в этих странных глазах завораживало, заставляя подчиняться. Как я ни старалась заставить себя вырваться или хотя бы отвести взор, тело не слушалось моих приказов. Голос в голове настойчиво повторял один и тот же вопрос, а я просто не могла ему возразить или отказать. Тщательно собирая мысли в кучу, я одно за другим вынимала из глубин памяти воспоминания. Яркие и уютные — о чудесном месте, полном бескрайних золотистых облаков и тёплого ветра, больших крылатых драконах и их таинственных голосах разом пронеслись в моей голове, словно цветастые картинки.       А следом за ними… Жуткое, змееподобное чудовище из тёмного коридора, падение, тревожное лицо самого Михаила, его слова про портал и тягучая, липкая темнота, в которую я погрузилась, теряя сознание. Казалось, будто всё самое чёрное и зловещее, словно колдовство, отравило мысли и заставило израненную душу трепетать от страха.       — Я не уверена в том, что помню, — медленно ответила я, словно безвольная марионетка во власти кукловода.       — Как это? — нахмурившись, спросил он.       — Я помню полёт в облаках с говорящими драконами и уборщика, которого сожрал ящер. Это больше похоже на сон, галлюцинацию или бред сумасшедшего, тебе не кажется? Единственное, в чём я уверена на сто процентов — ты что-то неразборчиво бормотал и нес меня на руках. Иначе бы я не оказалась в твоей спальне, верно?       — Хорошо, — с облегчением на лице, ответил он, и погладив большим пальцем нижнюю губу, отпустил меня. — Я рад, что ты в норме.       — В норме? То есть ты думаешь это действительно сон? — не понимая облегчения парня, переспросила я. — Мне кажется, ты меня разыгрываешь.       — Похоже, ты просто ударилась головой и тебе почудилось… Всякое. На самом деле, не о чем беспокоиться. Никаких особых признаков сотрясения мозга я не заметил, даже зрачки в норме, — небрежно бросил он, и, помолчав пару секунд, сказал: — У меня есть кое-что для тебя.       Сделав полшага назад, парень извлёк какой-то крупный предмет из кармана и положил его на столик.       — Он немного поцарапался, — ровным тоном произнёс Михаил, кивая на сиреневый айфон, в котором я мгновенно узнала свой. — Но экран цел и это главное.       — Спасибо, — расплывшись в улыбке, я прижала к груди любимый девайс.       — Я забил в контакты свой номер, будем общаться где-нибудь в telegram, если ты не против, — сказал Михаил, и, прикусив нижнюю губу, продолжил: — Нам не стоит часто видеться лично, школы вроде Эклипса любят плодить сплетни.       — Я пересмотрела уйму подростковых сериалов, понимаю, о чём ты, — пробормотала я, вызвав неподдельный смешок у парня. — Но вот лазить в моем телефоне, пока я в отключке, явно не рыцарский поступок.       Пропустив замечание мимо ушей, Миша присел рядом на край кровати и попросил меня достать конверт, полученный от наставницы. Забрав к себе на колени услужливо переданную парнем сумку, я запустила руку в боковой карман. Приятная поверхность крафтовой бумаги зашуршала от прикосновения пальцев. Подцепив ногтем сургуч, я ловко сломала печать и вскрыла конверт. Внутри обнаружилась связка из двух серебристых ключиков с необычной биркой в виде темно-фиолетовой атласной ленточки.       — И как это понимать? — поинтересовалась я, теребя пальцами гладкий кусочек атласа.       — Можно? — спросил он, протягивая руку. — Спасибо, — взяв один из ключей, Михаил поднёс его ближе к глазам.       Пристально вглядевшись в серебристую поверхность ключа, он прищурился и подставил его под свет настольной лампы. Драгоценный камень, закрепленный в покрытой узорами головке ключа, мгновенно заиграл на свету, переливаясь разными оттенками фиолетового.       — Аметист, поверить не могу! — восхищенно воскликнул парень, с благоговением возвращая ключ в мою ладонь.       — И… Что это значит?       — Это значит, что ты заселишься в аметистовую комнату, — улыбаясь словно последний идиот, ответил он. — Там очень давно никто не жил. А ещё многие из наших считают, что она вроде как «счастливая».       — Значит, хоть где-то мне повезло.       — Это уж точно! Ну, обувайся, провожу тебя, а то ещё каких монстров найдешь на свою голову… — хихикнул Михаил.       Я быстро застегнула молнию ботильон, закинула на плечо сумку и аккуратно поднялась, чтобы прочувствовать высокий каблук. Длинный ворс ковра не способствовал сохранению равновесия, поэтому Михаилу пришлось поддержать меня за локоть, пока я не ступила на твердый ламинат.       — Сейчас я посвящу тебя в маленькую тайну общежития Эклипса. Готова?       Я только кивнула в ответ, вновь прислушиваясь к внутренним ощущениям. Да, что-то в его ответах не давало мне покоя, но в тоже время, заставляло довериться этому парню. Михаил взял меня за руку, и, открыв дверь, вывел в коридор. На дверной ручке я заметила синюю ленту и округлый, насыщенно-синий минерал с золотыми и белыми прожилками.       — Если я теперь живу в Аметистовой, то какой камень у тебя?       — Лазурит, — ответил парень, и, задержавшись взглядом на минерале, повернул ключ в замке.       Мы торопливо прошли вглубь коридора и упёрлись в неприметную деревянную дверь с обычной для этой школы серебристой табличкой:

«Кладовая»

      Оглянувшись по сторонам, Михаил нажал на хромированную дверную ручку. Раздался лёгкий щелчок замка и дверь чуть приоткрылась, будто приглашая войти.       — Ни один из преподавателей, обслуживающего персонала или администрации, кроме директора, не знает о нашей системе тоннелей. И мне хотелось бы, чтобы так и оставалось, — пояснил парень, не дожидаясь вопросов, а затем протолкнул меня в дверной проём и быстро зашел следом.       — Я буду молчать, — в очередной раз удивленная этой школой, протянула я.       — В этом я не сомневаюсь, Ева, — улыбнулся Михаил и вручил мне фонарь. — Но тебе всегда следует проверять нет ли кого-то из них поблизости, если захочешь совершить прогулку после отбоя.       — Ясно, — фыркнула я, всё больше уводя в положительную сторону мнение о загадочном парне. — Правда, я вряд ли рискну зайти сюда в одиночку.       Тоннель был слабо освещён, но совсем не похож на средневековые каменные катакомбы или те, по которым передвигались поезда в метро. Скорее это был светлый и просторный коридор, отделанный декоративным кирпичом с нарисованными на нём стрелками-указателями. Ближайший ко мне кирпичик сообщал, что центральный коридор ведёт в женскую часть общежития и двигаться необходимо прямо.        Держу пари, будь подобные указатели по всей школе, никто бы не потерялся или не запутался бы в поиске кабинета.       — Еще буквально минутка, и ты будешь в своей комнате. Это всяко быстрее, чем через холл. Думаю, тебе лучше дойти самой, чтобы привыкнуть к новому помещению, — дождавшись пока я осмотрю указатели, произнёс Михаил.       — Надеюсь, это не дурацкий розыгрыш для новенькой.       — Как знать. До встречи, Ева, — улыбнулся Михаил, и, сжав мое плечо, спешно нырнул назад в мужское общежитие.       Пройдя мимо нескольких ответвлений тоннеля, я упёрлась в противоположный конец коридора и увидела такую же дверь, как в мужской части общежития. Без особого труда нажав на ручку, я оказалась в почти пустом коридоре. Никто кроме маленькой бело-серой кошки, не заметил моего внезапного появления. Помахивая пушистым хвостом, она сидела около комнаты с розовой лентой, и, не смотря на поздний час, любопытно смотрела в мою сторону своими большими зелёными глазами.       — Ты ведь никому не скажешь, юная леди? — потрепав густую шерсть между ушей, шепнула я кошке перед тем, как пойти дальше.       Довольно мурлыкнув, она, кажется, дала мне положительный ответ и принялась усердно умываться.       На ходу рассматривая ленты на дверях, я практически мечтала поскорее найти свою, Аметистовую комнату и наконец заглянуть за таинственную дверь с тёмно-фиолетовой лентой. Как на зло, нужная комната оказалась в другом конце длинного коридора, совсем рядом с выходом в холл общежития и как раз напротив входа в «Кладовую».       Потемневшая от времени, серебристая дверная ручка с тонким, растительным узором в виде фиалок и листьев сразу понравилась мне своей простотой. Не смотря на то, что она была увенчана ярким фиолетовым камнем, играла, завораживая блеском аметиста, я бы не назвала её вычурной. Скорее… гармоничной.       Чувствуя себя Алисой в стране чудес, я прищурилась, глядя на замочную скважину и поспешила раскрыть ещё один секрет. Быстро, будто боясь проснуться, я залезла в карман сумки за конвертом с ключиками. Тот, что покрупнее, как и думала, подошёл к замку. Два оборота вправо, осталось только нажать и открыть… Но едва мои пальцы коснулась холодного металла, по коже пробежало лёгкое покалывание, словно искра или электрический ток.       — Что за… — отдёрнув руку, возмущённо прошептала я, на ходу вызывая воспоминание из памяти.       Несколько лет назад я читала статью о том, как в «Северо-западной» школе Сиэтла, ученики часто издевались над новенькими, соревнуясь в жестокости своих розыгрышей. Ведро с краской на входе в кабинет, измазанный клеем стул, мёд и перья, иглы на дне рюкзака… Любое из этих несчастий могло случиться в первый день учёбы. Трюк с шокером, примотанным к железному шкафчику тоже был популярен в чете хулиганов, пока не произошла трагедия, спровоцировавшая выход статьи.       Джейн Хартс, одинокая девушка из Техаса, которая отчаянно пыталась влиться в коллектив. В один из своих первых учебных дней в новой школе, она коснулась дверцы шкафчика последний раз в своей жизни. Джейн скрывала от всех свою болезнь, чтобы быстрее стать «своей» и ни одной душе не сказала про кардиостимулятор, сгоревший от чересчур сильного удара током.       Нет, это не моя история. Жуткая, правдивая, но не моя.       Обхватив дверную ручку как следует, я ощутила приятное тепло в районе драгоценного камня.