SGCA

      — Остановись, — шепчет ему Эш в кабинке мужского туалета, где они целуются и трогают друг друга, когда Раф тянется к его ремню на джинсах.       — Почему? Никто не зайдет, — Раф кусает его за ухо, совсем не слушая, впрочем, как и всегда. Да и Эш не против, обычно, но сегодня он просто не может. Не до того, как узнает результаты своих анализов на «ИППП». Та бессонная ночь с мужчиной из клуба, с которым он провел рождество, возможно, прошла не без следа. Эш вспомнил только недавно, что тогда у него было без защиты. Не то, чтобы его действительно что-то беспокоило по поводу здоровья, у него не появилось ничего на интимной части тела, но кто знает. Инфекции, протекающие более скрытно, вроде ВИЧ, никто не отменял.       И может у них с Рафом не совсем любовь, но Эш не такая скотина, чтобы подвергать своих партнеров рискам.       Эш отталкивает Рафа и выпихивает его из кабинки, запирая за собой дверь. Сейчас, когда они уже вошли во вкус, это единственный верный способ остудить Рафаэля.       — О, не говори, что ты мне мстишь за выходные, — Раф красный, а его волосы взлохмачены, сережка в ухе съехала, — я же сказал, что был занят. Да и ты вроде не особо то во мне нуждался.       Эш опускает крышку унитаза и садится на нее, закрывая лицо руками. Он краснеет как девчонка и даже чувствует ладонями горячую кровь, прильнувшую к щекам.       — Нет, я просто не хочу. Кажется, я съел что-то не то, живот скрутило.       — Боже, — вздыхает Раф и идет к умывальнику, чтобы умыться и поправить себя перед зеркалом. Сейчас идет урок, кажется, биологии? Или химия. Раф не помнит точно расписания, да ему и не особо интересно, что он прогуливает, все равно оценки для него ничего не значат. Он даже при самом плохом раскладе закончит школу, и это все, что имеет значение. Дожить до конца весны, хоть как-то сдать основные экзамены, и он свободен. Ура. Чертов последний год.       Вода шумит. Раф плещет ею в лицо, и пара капель попадают на его светло-коричневый свитер, тут же расползаясь и впитываясь в ткань.       Эш убирает руки от лица и смотрит вниз, где заканчивается дверь, которая на сантиметра три-четыре не доходит до конца пола. Он не хочет рассказывать Рафу о том, что возможно, подцепил ВИЧ от того, чьего имени даже не спросил. Это очень глупо, он знает, что дурак. Да, он часто делает, а потом думает и жалеет, и Эш знает это и без Рафаэля. Но все же Эш хочет как-то уточнить у Рафа, было ли после рождества у них без защиты, потому что сам Эш однозначно сказать не может. Они занимаются сексом в очень странных местах, например, в школе. Или в туалете торгового центра. Или в машине. И не всегда быть может под рукой был презерватив. Да, Раф очень печется об защите, но даже он мог разок забыть про нее. Это очень беспокоит Эша, заставляя стрессовать и не спать по ночам.       — Слушай, — начинает неуверенно Эш, радуясь, что Раф его не видит, — а ты не помнишь, у нас было когда-то без презерватива? Ну, может ты забыл или типа того.       Раф, причесывающий рукой волосы, полуоборачивается к кабинке, где сидит Эш. Он хмурится, но при этом улыбается уголком губ. Это странный вопрос. Эш впервые интересуется таким.       — Нет, не было. Я бы не забыл.       Эш мычит. Очевидно, что такое бы Раф не забыл, он же не Эш. Не глупый, безмозглый Эш. Это так смешно и грустно одновременно.       Сидя на толчке и думая о том, что, возможно, по своей тупости сломал себе и еще кому-то безмятежную жизнь, Эшу хочется плакать. Слезы не свойственны ему. Он живет по принципу «делай что хочешь, живем лишь раз». Но сейчас его мир словно перевернулся или рухнул, показав ему, что как бы ты не делал вид, что тебе все равно на все дерьмо, что с тобой случается, ты все равно будешь страдать из-за этого дерьма. Хочешь или нет, видеть хорошее в проблемах — не решение проблемы. Кажется, что невозможно быть позитивным по жизни. Но Эш правда пытался.       — А почему ты спрашиваешь? Что-то вылезло и хочешь скосить это на меня? — Раф смеется, но Эшу совершенно не до шуток.       — В задницу, — бурчит он в ответ, полагая, что «иди» Раф добавит к его словам самостоятельно.       — В задницу могу только тебя, — продолжает искрить юмором Рафаэль, запрыгивая на подоконник и, открыв окно, начиная курить.       Сигнализация в туалете давно уже не работает. Всех достало слушать ее крик каждый второй урок, и кто-то из управляющих просто ее отключил. Включают ее теперь только на проверки дважды в год.       Белый едкий дым распространяется смогом по небольшому помещению, и открытое окно не слишком спасает ситуацию. Эш в кабинке тоже чувствует запах сигарет и даже узнает марку. Он не курит такие, но запах знает. Для курильщика это довольно приятный «аромат». Дорогой. Не сравнится с той дешевкой, которую покупает Эш. Ему просто жалко тратить много денег на сигареты, когда эти деньги можно отложить на что-то большее. Например, на квартиру или на свой бизнес.       Раф стряхивает серый пепел в окно, не высовывая белую никотиновую палочку полностью, чтобы ее не затушил дождь. Он все еще льет. Раф не очень любит такую погоду, она заставляет его задумываться о скользких мыслях. В дождливую погоду так и тянет либо на депрессивные действия, либо на тяжелые самоанализы, после которых депрессивные действия приходят сами уже без спроса. Да и ритм города меняется в плохую погоду. Людей меньше, все под зонтами, прячут свои лица. Огромный город блестит в лучах солнца, а в дожде он становится не красивее мокрого кирпича. Вот тебе и весна.       — Какой сейчас урок?       — Литература, — отвечает Эш.       Раф хмыкает, докуривает и выкидывает остаток сигареты в окно, после чего снова спрашивает в попытке переключить свои депрессивные дождливые мысли на что-то более непринужденное и естественное.       — У тебя есть любимая книга?       — Ну, есть одна, — посмеивается Эш.       Раф улыбается:       — Слушай, камасутру можешь оставить.       Они оба начинают смеяться, потому что Эш правда хотел сказать про книгу для взрослых. Не про камасутру, но очень близко.       Эш выходит из кабинки, и они уходят на литературу, бессовестно заходя в класс, словно ничего не делали — по крайней мере не хотели сделать. Взрослый учитель литературы не реагирует на их опоздание, молча пропуская сесть. Что взять с этих спортсменов? В этой школе они все не хотят получать знания, им не до этого. Старый мистер Смит просто рад, что ему хорошо платят.

******

➽ Лаксрей, новичок: Голодаю сегодня, пожелайте мне удачи ➽ Шалфей: Удачи [сердечко]       Сидя в автобусе, на котором не ездил целую вечность, Майки читает сообщения в беседе. Сейчас онлайн только он и еще два человека, поэтому он тоже желает удачи незнакомому человеку, и закрывает беседу. Майки убирает телефон и откидывается на спинку сидения, смотря в окно.       Майк боится, что может встретится с Рафом или Донни случайно. И он настолько этого боится, что практически покрывается холодным потом. Он панически страшиться того, что его семья может узнать о его суицидальной тенденции к жесткому похудению. Да, он не умирает, но он как минимум ежедневно недополучает питательных веществ, и это не очень хорошо для подросткового растущего организма. И это, конечно, не главная проблема. Главная проблема в том, что Майку в принципе все равно, что происходит с его телом. Он не видит себя в будущем, поэтому и не волнуется о том, что делает в настоящем. У него нет планов на жизнь. И худеет он просто… он не знает. Ему хочется.       На табло внутри автобуса пробегает название остановки, и Майк встает. Ави сказала, что ему нужно будет выйти на этой. Майк не очень хорошо ориентируется в городе, поэтому они с Ави обменялись своими геолокациями на телефонах, чтобы если что Ави могла «провести» его к аптеке с того места, где он есть. Но Майки надеется, что он справится сам.       Майки выходит из автобуса, вспоминает в какую сторону ему идти, и идет туда. Он находит аптеку минут за десять, и радуется как ребенок, заходя в нее. Внутри пахнет лекарствами, мятой и зеленью. Майк подходит к кассе, и к нему подходит молодая женщина с азиатской внешностью и смуглой кожей, она спрашивает, что он хотел. Майк, чувствуя словно нарушает закон, хотя так оно и есть, говорит негромко, хотя они в аптеке одни:       — У вас есть эти таблетки? — он протягивает ей листок с названием, и она его берет. — Только у меня нет рецепта.       Она смотрит на него взглядом «еще один» и уходит. Меньше чем через минуту она возвращается с белой упаковкой таблеток от эпилепсии, которые пьет Авиценна. Положив таблетки на прилавок из стекла, на котором стояла касса, работница аптеки говорит подростку с явными психологическими проблемами:       — Девять долларов. Только наличка.       В ее голосе слышится акцент. Но Майк все же понимает сказанное, достает деньги, оплачивает, забирает долгожданные таблетки и уходит, выдыхая уже на свежем воздухе. Он это сделал! Что ж, было страшно.       Спускаясь по ступенькам на пешеходную часть, Майки крутит в руках пачку таблеток, читает название и сбоку назначение и сколько мг принимать. Он думает, что почитает об этом лучше позже, поэтому снимает с плеча рюкзак и расстегивает его, чтобы убрать лекарство. Майк видит внутри ланч бокс с едой, которую Лео давал ему собой в школу. Он совсем забыл про нее. Из-за Ави, которая потащила его в столовую, Майки забыл отдать свой обед Кейси или другому однокласснику.       Майк задумывается о том, что ему стоит сделать с обедом. Отдать уже некому. На доли секунды он думает — я могу его съесть, но обрывает себя. Он ел обед в воскресенье вчера и пил кофе на ночь. Он не может съесть еще. Возможно, дома он сделает себе салат и съест его. Но точно не то, что готовил Лео. Майк не видел, как готовил Лео, поэтому не может знать точно, жарил ли брат что-то, либо делал на пару в мультиварке. А если жарил, то на каком масле? Добавлял ли специй… Нет никаких фактов.       Майк подходит с расстегнутым рюкзаком к стене, где начинается переулок, в котором стоят два мусорных бака и, не доходя до них метра два, присаживается, кладя рюкзак на асфальт, открывает контейнер с едой и высыпает еду прямо на асфальт. Возможно какие-нибудь бездомные собаки или коты захотят это съесть.       Убедившись, что за его действием никто не следил, Майки надевает рюкзак обратно и идет к той же остановке, на которой недавно вышел. Сегодня он приедет домой на автобусе, а не дойдет пешком.