Реакции K-pop.

Разгар дня, по-осеннему морозного и унылого, но полного солнечного света и яркого снежного полотна. Шумный город заполнен спешащими людьми и шумными машинами. Радостные дети беззаботно проводят дни на заснеженных улицах, не спеша взрослеть. В такие, совершенно обычные дни не происходит ничего, что бы могло снять с него ярлык «такой же, как и вчера». Наша квартира, пахнущая цветами и морским бризом, самая уютная и тёплая для меня. Сегодня в ней особенно жарко и волнительно, а в воздухе витает несвойственный ей запах чего-то очень сладкого и манящего. Родные стены, усыпанные нашими фотографиями, сохранят ещё один обыденный, но памятный для нас день. По полу, застланному узорчатыми ковриками, стелется интимная дорожка из вещей, начинаясь с женского, элегантного платья и заканчиваясь мужским нижним бельём у двери ванной, на которой до сих пор виднеется небольшая царапина от нашей первой ссоры. Наша спальня, настолько личная и укромная, она была нашей самой сокровенной обителью и самым потаённым воспоминанием. Лишь нашим. Два голоса за её дверью так пошло сливаются в страстной песне, идеально подходящие друг другу. Мелодичный и звонкий женский, едва пересиливающий мужской хриплый рык. Так красиво и по-особенному будоражаще. Слышны грязные хлюпающие звуки и скрип нашей кровати. Слышны частые вздохи и блаженные вскрики. Казалось бы, что никто не посмеет разрушить столь страстную и уединённую идиллию, но за дверью раздаётся удивлённое оханье и всё затихает, а я медленно и уверенно стучусь, тут же открывая дверь в нашу спальню и любуясь оголённым женским станом и твоим, некогда принадлежащим лишь мне, прекрасным телом. Твоя избранница вскрикивает и соскальзывает с твоей постели, сохранившей чужой запах и жар двух тел: твоего и, к сожалению, не моего. Сбивчиво извиняясь, она вылетает из твоей спальни, оставляя шлейф приторно-сладкого, такого приятного и щекочущего, но ненавистного мне аромата, и торопливо собирает свои вещи, как можно скорее покидая твою квартиру, накалённую совокуплением ваших тел, но потерявшую для меня былой уют. Ты смотришь на меня без тени злости, с некоторой мольбой и раскаянием, а я смотрю с презрительной любовью на тебя. Ты знаешь, мне не хочется плакать, как это обычно бывает, мне не хочется рвать и метать, как при нашей первой и последующих ссорах, мне не хочется ничего, абсолютно ничего, даже уходить из этой грязной, совершенно чужой квартиры. Мне кажется, что всё внутри меня исчезло, оставляя зияющую пустоту. Не сломалось, не разбилось, а превратилось в совершенное ничто. Я не чувствую обиду или злость на тебя, я не чувствую ненависти к твоей девушке, я не чувствую вообще. Ты медленно поднимаешься и начинаешь идти ко мне, а я стою, как вкопанная, не сводя с тебя глаз. Если раньше, увидев тебя таким, разгорячённым и обнажённым, я теряла голову, возбуждалась, то теперь, разглядывая твою наготу, я испытываю неприязнь и отвращение. С каждым твоим шагом я начинаю понимать и чувствовать всё больше. Ты неторопливо идёшь, а во мне закипает жгучая ярость. Я не собираюсь сдерживаться и уходить так просто. Начинаю кричать, так громко и истерично, выплёскивая всю ненависть, не давая тебе сказать и слова. Ты прекрасно осознаёшь свой поступок, пытаешься извиниться, объяснить мне всё, но после тирады моих гневных слов и сам начинаешь злиться. Ты кричишь, я кричу ещё громче, до боли и хрипа, разбивая о пол те самые фото, срывая их со стены. Кричу неразборчиво, не думая о смысле сказанного и, резко замолчав, в последний раз смотрю на тебя. Это наша последняя ссора, мой последний день в этой квартире, который должен был стать обыденным, проведённым вместе с тобой. Я ухожу, прикрывая за собой дверь и не ведая, что теперь делаешь ты. Я всё ещё не плачу, в голове лишь презрение, ненависть и обида. Я стремительно удаляюсь от серой многоэтажки, в которой провела лучшие годы своей жизни. Бреду по улицам, не чувствуя холода и теряя счёт времени. Я не знаю, куда мне идти. Постепенно вся злоба исчезла, пропуская ненавистную горечь, обиду, боль. Лёгкие сжимаются, в горле стоит ком, а на глазах слёзы, неприятно щиплющие и морозящие. Только под вечер, когда солнце село, а фонари горят, я позволяю себе заплакать. Чувствую себя слабой, ничтожной, разбитой. Внутри нет прежней пустоты, есть ноющее и давящее чувство, разбитые мечты, раздавленные и сломанные чувства, эмоции и надежды. Во мне словно всё перевернулось, но осталось прежним — жалким и немощным. Я стою в незнакомом парке, освещённая блёклым светом мигающего фонаря, с онемевшими от холода руками и ужасным заплаканным лицом, наверняка опухшим и красным. Глотаю последние всхлипы и слёзы, обещаю выкинуть тебя из головы, из жизни, стать сильной и забыть этот обыденный день. Но знаешь, даже сейчас, глядя на редких прохожих, я испытываю жгучее презрение, недоверие, обиду. Я не могу думать о людях, как о родных, вспоминая некогда самого родного гнусного предателя. Я чувствую неприятный осадок, чувствую страх. Я не хочу испытать всё снова. Смогу ли я снова любить и доверять?.. Наша спальня. Два голоса. Я стучусь.