По расчету

— Суд хотел бы задать несколько вопросов малолетнему истцу Джейкобу Майклу Дайсону, — обыденным тоном пробормотала судья, грузная женщина лет за шестьдесят, напомнившая Джейку строгую классную даму из какой-нибудь классики своим строгим лицом и сложной чопорной прической. Она сидела на возвышении в массивном кресле из красного дерева за таким же столом и, подперев щеку рукой, отчаянно скучала. «Малолетний Джейкоб  — это я», — пронеслось в голове, и он оглянулся на отца. Тот кивнул. Джейк поднялся из-за стола и, пройдя к трибуне для свидетелей, поднялся на подиум и занял место перед микрофоном. … правду, только правду, ничего кроме правды? — промямлил судебный пристав, заставив его положить руку на библию. — И да поможет тебе Бог? — Угу, — ответил Джейк, суеверно скрестив пальцы, скрытые стойкой трибуны. — Отвечай «да» или «нет», — потребовал пристав, скучным голосом, глядя в окно. — Да, — согласился Джейк, и пристав, удовлетворенный, вернулся на свое место. — Вы Джейкоб Майкл Дайсон? — спросила судья утвердительным тоном. — Можно просто Джейк, — кивнул парень. — Отвечайте только на вопросы суда. Каковы причины вашего иска? — Ну, я это… — Джейк замялся, все заранее отрепетированные фразы и наставления отца вылетели из головы, как только он оказался на этой трибуне под пристальным взглядом  строгой дамы поверх сдвинутых на нос очков. — Я влюбился. Жениться хочу на своем… этом… суженом. — Находится ли в зале предмет вашей любви? — Ага, вон он! — Джейк показал рукой на Дэнни, сидящего за столом рядом с Робертом. Роберт поморщился и покачал головой. Учишь их, учишь… — Нужно отвечать «да» или «нет». — Да, — поправился Джейк, вздохнув. — Как давно вы испытываете чувства к вашему возлюбленному? — Три года, — кажется, так договорились. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились? — Он в нашей школе учился. Я его того… Ну сначала не, а потом полюбил. Судья вздохнула. Роберт за столом адвоката закрыл лицо ладонью. — Второй такой же? — обратилась судья к нему. — Надежды мало, ваша честь, — признался Роберт. — Ребята, боюсь, — не самые острые инструменты в кладовке. — Я не такой! — неожиданно подал голос Дэнни. — Позвольте мне, ваша честь! —  Вы не должны обращаться к суду, — проворчала судья. — Для этого у вас есть адвокат. Движением руки она велела Джейку убираться с трибуны, и Дэниел занял его место. — Ваше полное имя? — спросила судья, дождавшись, когда он был приведен к присяге. — Дэниел Локвуд, — сказал Дэнни в микрофон. — Расскажите суду о ваших отношениях с Джейкобом Дайсоном. — Мы знакомы три года, — начал Дэниел. — Но любить его я начал еще раньше, сразу, как только увидел его в самый первый раз. Я понял, что, если боготворить его дурно, то я самый дурной человек на земле, а если это хорошо, то я  самый лучший человек на земле. Что моя любовь к нему превыше всякой иной любви, а моя верность выше всякой прочей верности. Что стоит ему только подать мне надежду, посмотреть на меня ласково, и я ради него нарушу все свои клятвы. Я принес в жертву ему мои зря потраченные прошлое и настоящее, лютое одиночество сердца моего и души, мой покой и мое отчаяние, я бросил к его ногам, чтобы он втоптал их в грязь, если пожелает… — Суд понял, что вы испытываете сильные чувства к вашему возлюбленному, — остановила, наконец, «классная дама» этот поток красноречия. — Какими средствами вы располагаете, чтобы содержать свою семью? — Мой отец согласился взять нас обоих на работу, мы будем зарабатывать достаточно для нас двоих. Мы будем учиться в Колледже, и скоро получим образование, которое позволит нам зарабатывать еще больше. Мы сможем завести настоящую семью, усыновить детей. Мы решили, что нашего первого ребенка будут звать Фредом, а  дочь сразу за ним  — Эвелиной. Судья снова вздохнула. — Вы можете вернуться на свое место. Дэнни, соскочил с трибуны и вернулся за стол. — Нифига себе! — зашептал Джейк ему в ухо. — «превыше всякой любви»? «Лютое одиночество сердца»? «Бросил к моим ногам»??? Ты что, любовные романы сочиняешь по ночам? — Это Диккенс, — ответил Дэнни. — «Тайна Эдвина Друда». Я только немного переиначил. Джейк оторопело замолчал. — Мистер Дайсон, — позвала судья и, увидев, как встрепенулся Джейк, добавила с нажимом: — старший! — Да, ваша честь! — отозвался Роберт. — Суд имеет заявления от мистера Джона Локвуда и миссис Линды Дайсон о том, что они не возражают против эмансипации своих малолетних детей. — Да, ваша честь! — повторил Роберт. — Известно ли вам о каких-либо других лицах, которые могут быть заинтересованы в решении этого вопроса. — Никого, кроме моих клиентов, ваша честь! — В таком случае, суд не видит причин для отказа в иске об эмансипации малолетних Дэниела Локвуда и Джейкоба Майкла Дайсона. Да будет так! Она стукнула по столу молотком, поднялась с кресла и быстро пропала за дверью позади нее, прежде чем пристав успел выкрикнуть «всем вста-а-ать» своим заунывным голосом. **** Никакого обряда бракосочетания, естественно, не было. Роберт заполнил стандартную форму, расписался на ней и заверил свою же подпись собственной адвокатской печатью. — Поздравляю, — сказал он хмуро стоящим у стола пацанам. — Теперь вы муж и… муж. Живите долго и счастливо. На этом, бракосочетание и закончилось. Квартиру мальчишкам сняли в одном квартале от Колледжа. Удобно, машина не нужна, чтобы на занятия ходить. Джон с Робертом условились, что будут платить за квартиру пополам, и еще скидываться по несколько сотен в месяц на еду и расходы сыновей. Роберт передавал деньги Джону, а тот, проведя через кассу, отдавал пацанам в виде «зарплаты».  ("Параграф 1957, часть 2 а, — говорил Роберт. — "Отмывание денег". Штраф до полмиллиона и двадцать лет заключения."). Квартира была однокомнатной, с кухней здесь же в комнате, отделенной перегородкой, вроде барной стойки от остального помещения. — Нам что, в одной комнате спать? — недовольно поморщился Джейк, когда впервые увидел эти хоромы. — Не только в одной комнате, но и в одной кровати! — «обрадовал» Роберт. — Университет очень внимательно относится к таким случаям внезапной женитьбы студентов, потому что это стоит ему немаленьких денег. Так что, вы должны быть готовы к внезапной проверке в любое время дня и даже ночи. Никаких отдельных кроватей, никакой гетеро-порнухи на компах, никаких посиделок по барам с девчонками. Вы поняли меня? Это очень серьезно. — Мы все поняли, Роберт, — успокоил Дэниел. Джейк только кивнул, грустно глядя в пол. А что тут еще сделаешь? Назвался груздем — полезай в кузов, как говорится. На него, внезапно, накатила волна черной меланхолии («Что я наделал???») и, когда парни, простившись с Робертом, наконец остались одни в собственной новенькой квартире, Джейк заперся в ванной — единственном месте, где отныне он мог хоть как-то уединиться — открыл воду в душе, чтобы заглушить звуки и просидел так часа два, а может быть, и больше, пока Дэниел не начал беспокоиться и стучать в дверь. — Ну чего тебе? — спросил Джейк, высунув из-за двери влажное лицо с красными глазами. — Я это… умываюсь. — Извини, — робко попросил Дэнни. — Мне в туалет надо. Черт подери! Даже в сортире не уединишься! Джейк вышел из ванной, раздраженными широкими шагами промаршировал к двери и, бросив через плечо: «пойду, прогуляюсь!», вышел на улицу.