По расчету

Джейк постучался и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. — Можно? В комнате за длинным столом для заседаний сидели Томас и, очевидно, его отец — грузный представительный мужчина в хорошо сидящем костюме с густыми седеющими волосами, крупным волевым подбородком и пронзительными, более темными, чем у сына, серо-голубыми глазами под аккуратными темными бровями в очках «Рэй Бан» с толстой черной оправой. — Заходи! — мужчина поднялся навстречу, — я мистер Паркер, а это мой сын Томас. Я полагаю, вы знакомы. — Знакомы, — кивнул Джейк, заходя в комнату. На Тома он даже не посмотрел. Он подошел к столу и уселся в торце, положив перед собой папку с бумагами. С самого утра сегодня его колотила изнурительная мелкая дрожь, такая, что, казалось каждый из внутренних органов трясется по-отдельности, каждая мышца в его теле беспорядочно сокращалсь по двадцать раз в секунду помимо его воли. Сейчас, после того, как он зашел в комнату и сел за стол, неизбежное стало свершившимся, но, это не успокоило его — наоборот, дрожь во всем теле только усилилось и снова стали потеть чертовы ладони. Но внешне он выглядел собранным и спокойным и надеялся, что только ему одному  известно, чего ему это стоит. Молясь про себя о том, чтобы не отказал голос, он тщательно откашлялся и предложил: — Начнем? — Скорее закончим, — ответил мистер Паркер. — Джейк… Ты не возражаешь, если я буду так тебя называть? … — Вы можете обращаться ко мне «мистер Дайсон»! — перебил Джейк. Прокурор хмыкнул: — Окей. Как вам будет угодно. Я думаю, наш митинг был бы более продуктивным, если бы вы пришли сюда с вашим отцом, он помог бы вам разъяснить некоторые профессиональные тонкости. — Не надо мне ничего разъяснять, — буркнул Джейк, на секунду забыв о необходимости вести себя солидно и изысканно. — Сам разберусь. — Как вам будет угодно, — снова повторил мистер Паркер. — То, что мы находимся здесь — это просто акт вежливости с нашей стороны, мы могли бы просто прислать вам письмо, в котором объяснили бы нашу позицию. — Ну и прислали бы, — перебил Джейк. Мистер Паркер опустил веки и помолчал секунду, плотно сжав губы, показывая всем своим видом, что терпеливо пережидает неуместную выходку мальчишки. — Вы не можете судить Томаса и, тем более, меня, ваш иск лишен всяких оснований. Вы, вероятно, не знаете, что мы могли бы подать встречный иск и потребовать с вас компенсацию за неудобства, но я готов не настаивать на этом, учитывая вашу неопытность. — У меня другая информация, — заявил Джейк, снова став солидным. — Ваш сын подверг опасности здоровье и жизнь мистера Локвуда, и я требую компенсации от вас, потому что он малолетний, и вы, как отец, несете ответственность за его действия. — Сам ты малолетний, щенок! Ты у меня еще ответишь… — вспылил Томас, но отец, бросив строгий взгляд в его сторону, коротко осадил его: — Томас, помолчи. — Мистер Дайсон, Если бы даже то, что вы говорите, было так (а мы этого не признаем), вы все равно не могли бы нас судить за это, у вас нет для этого оснований, потому что предполагаемый ущерб предположительно нанесен не вам, а мистеру Локвуду. Вы не можете представлять его интересы, потому что у вас нет лицензии. Возможно, если бы он нанял вашего отца в качестве адвоката… — Я не представляю его интересы, — перебил Джейк, и мистер Паркер снова прикрыл глаза и вздохнул. — Я представляю свои собственные интересы. У меня есть на это право, я эмансипирован, и являюсь полноправным гражданином, в отличие от вашего сына, который пока недееспособен… — Отец, я думаю, мы, все-таки, должны подать этот встречный иск! — снова встрял Томас. — Ты слышишь, как этот нахал с нами разговаривает. — Томас, — ответил мистер Паркер, глубоко вздыхая, видно было, что он с трудом сдерживается, чтобы не взорваться. — Я попросил тебя помолчать. — Какой же ущерб был нанесен лично вам, мистер Дайсон, если не секрет?  — спросил он Джейка язвительно. — Мой тесть, едва не ушел в запой, моя невестка-инвалид осталась без необходимой помощи, мой муж чуть не покончил с собой в результате всего этого… Этого мало? Эмоциональный ущерб мне и моей семье трудно измерить деньгами, но я думаю, что жюри присяжных назначит подходящую сумму, — Джейк заметил, как мистер Паркер на секунду напрягся и моргнул при словах «жюри присяжных». — Джейк… эээ… мистер Дайсон, — начал Паркер медленно. — Вы должны понять, что ущерб, если даже он есть, должен быть нанесен намеренно либо по неосторожности, и его должно быть возможно предвидеть. — Вы хотите сказать, что ваш малолетний сын, — Джейк специально выделил голосом последнюю фразу, надеясь снова вывести Тома из себя, но тот промолчал, уперевшись глазами в стол, красный от бешенства, — не может предвидеть последствий неумеренного употребления алкоголя? Ну, а, хотя бы, то, что он не имеет права его употреблять и, тем более, распространять - это ему известно? Мистер Паркер бросил сердитый взгляд на Томаса: — Ему известно. — В таком случае, логично ожидать, что разумный человек на его месте, может предвидеть вред от такого поступка, не так ли? Если бы мистер Локвуд страдал, к примеру, аллергией на орехи, а мистер Паркер (младший) — он снова выделил голосом это «младший», — угостил его ореховым маслом, то мы бы с вами не задавались вопросом, следовало ли ему предвидеть вред. Вы хотите, чтобы я пригласил в суд эксперта, который расскажет нам о вреде алкоголя? — У этого алкаша дочь отберут! — выпалил Томас. Мистер Паркер громко хлопнул ладонью по столу и крикнул ему: — Томас, выйди отсюда! Тот попытался возразить, и тогда прокурор, забыв о приличиях и солидности, вскочил со своего места и, схватив сына за ворот его бордовой курточки, буквально выволок его из комнаты и с грохотом захлопнул дверь за его спиной. — Прошу прощения, — извинился он, возвращаясь на место,  возвращая на место съехавший на сторону галстук и поправляя пиджак и очки. — Дети… — Я понимаю, — скромно потупился Джейк, скрывая торжествующую улыбку. Он был на полтора года моложе капитана потока. — Бывает. — Я вижу, вы хорошо подготовились к нашей встрече, молодой человек, — признал прокурор. — Это не может не вызывать уважения. Чего вы хотите? Джейк был готов к этому вопросу. Он много раз видел, как это делается в кино. Открыв свою папку, в которой лежал единственный листок бумаги, он вынул его и, подержав в руках, как будто хотел убедиться, что там все написано верно, запустил его скользить по столу в сторону мистера Паркера. Самым сложным в этом все процессе было скрыть отчаянную дрожь рук. Джейка все еще колотил озноб, не отпускавший его с того момента, как он вошел в эту комнату. Он старался все время держать свои руки прижатыми к столу, а ноги к полу, тесно сжимая коленки, чтобы не видно было, как они дрожат. Хуже было с зубами: подбородок тоже постоянно трясся, и Джейку трудно было говорить, так как он все время думал о том, чтобы случайно не стукнуть зубами. Как Джейк ни старался, мистер Паркер отлично видел всю эту отчаянную борьбу. Как все практикующие юристы, он был отличным психологом и вообще проницательным человеком. И отлично понимал, что разговаривает с мальчишкой, умирающим от страха. Но то, как отчаянно (и успешно) он справлялся с собой, внушало уважение. Паркер испытывал симпатию к этому пацану. И нечто вроде зависти, сравнивая его с собственным сыном, которого ему пришлось выставить за дверь, чтобы он не мешал «взрослому разговору». Сначала он просто решил поддержать игру, и голос его был полон сарказма, когда он обращался к нему «мистер Дайсон». Но когда парень разложил перед ним детали своего иска, Паркер понял, что недооценил его. Дело принимало серьезный оборот. Договориться вне суда — как правило, лучший исход для ответчика, если не удается сразу доказать, что иск необоснованный и разойтись по домам. Суд — это в любом случае расходы денег и времени, и главное — главное! — огласка. В подобном процессе ответчику невозможно выйти победителем: даже если судья закроет дело по каким-то техническим причинам, вердикт общественного мнения все равно будет вынесен. А прокурор — выборная должность… К тому же, репутация Томаса будет навсегда испорчена, его положение в Колледже, карьерные перспективы - все пойдет прахом. Прокурор, протянув руку, подтянул листок к себе, посмотрел на то, что на нем было написано, поднял глаза на Джейка, снял очки, протер их носовым платком, снова надел и еще раз посмотрел на листок, как будто ожидал, что там что-то изменилось за это время, помолчал, вздохнул, пожевал губами, подбирая слова и, наконец, проговорил, очевидно, самое приличное, что пришло в его голову: — Вы с ума сошли. Джейк пожал плечами: — Я навел справки. До того, как стать прокурором вы были партнером-основателем в фирме "Паркер и Линн". Я знаю, какой у нее уставной капитал. И я знаю, что происходит с частью уставного капитала, когда партнер выходит из фирмы. Такая сумма вас не обанкротит. Не обанкротит, но, черт возьми, близко к этому! У этого пацана какие-то наполеоновские амбиции! - Да, но это мои деньги, а не Томаса. Я же не причинял вам никакого ущерба, даже предпположительного. - Если угодно, я могу исключить ваше имя из иска. Томасу придется объявить банкротство. Я опишу его имущество. Его исключат из Колледжа, потому что деньги, которые вы платите за его учебу - его доход, который он должен будет передавать мне. Если он когда-либо найдет работу, что маловероятно при таких обстоятельствах, я буду забирать часть его зарплаты до тех пор, пока он не расплатится со мной полностью. Вы в самом деле готовы обречь его на подобное ради того, чтобы сэкономить несколько центов? - Джейк пристально посмотрел в глаза Паркера - готов ли он? Паркер был не готов. — В суде, вы никогда в жизни не получите и половины этого, - сказал он, обдумав сказанное. Это просто неслыханно: никто не умер, все здоровы, и… — Половина меня устроит, — быстро вставил Джейк. — Даже треть, — прокурор замолчал и удивленно поднял бровь: с подобной тактикой торга, когда "продавец" скидывает две трети цены в первую же минуту, ему еще не приходилось встречаться. — Но! — Джейк сделал многозначительную паузу и даже палец кверху поднял, чтобы подчеркнуть важность того, что он собирается сказать. — Соглашение будет на всю сумму целиком. Мы оставим его в секрете. Вы заплатите мне треть под расписку, а остальное я не стану с вас взыскивать. — Зачем это?  — удивился мистер Паркер. — Мне не нужны ваши деньги, мистер Паркер, — беззастенчиво соврал Джейк. — Мне нужны гарантии того, что вы и ваш сын оставите в покое мою семью, навсегда. Если он еще раз позволит себе что-то, что угрожает благополучию кого-то из нас, я сразу же взыщу с вас оставшуюся сумму. И предам наше соглашение огласке. Паркер нервно сглотнул. — Вы хотите меня шантажировать? — Если бы я хотел вас шантажировать, мистер Паркер, я потребовал бы с вас всю сумму целиком, и вы заплатили бы ее мне — я уже говорил: я наводил справки, у вас есть деньги. А через год или два, когда я потратил бы эти деньги, я появился бы в вашей жизни снова, и потребовал еще. Я не собираюсь этого делать. Мне не нужны ваши деньги, — повторил он еще раз. — Только гарантии безопасности. Если это дело окажется в суде, я первым делом получу запретительный приказ против Томаса, запрещающий ему приближаться ко мне, или к кому-то из членов моей семьи ближе сотни футов. Ему будет нелегко это сделать, учитывая, что мы с ним учимся в одном колледже. А я буду сразу вызывать полицию при каждом нарушении. Такой исход меня тоже устроит. — А какие у меня гарантии, что, если я подпишу ваше соглашение, вы, как вы выразились, не появитесь в моей жизни снова? — Мое слово! — гордо ответил Джейк. Он давно заготовил ответ на этот вопрос. Так же, как и на следующий. — Этого не достаточно, — возразил мистер Паркер. — Боюсь, мне больше нечего вам предложить, — заявил Джейк твердо. — Но я могу вас заверить, что мое слово не менее надежно, чем слово моего отца. Вам ведь постоянно приходится по работе заключать с ним сделки на словах? — Верно, но в таком случае и вы могли бы положиться на мое слово, а не брать в заложники мое благосостояние. — Это другое, — возразил Джейк. Во-первых, я вас не знаю. Был бы на моем месте отец — возможно, вам удалось бы его убедить, но я не он. Вы можете делать предположения о надежности моего слова на основании того, что вам известно о моем отце, а все, чем располагаю я - это знакомство с вашим сыном. Тем более, что речь идет не столько о вас, сколько о нем, а вы, судя по всему, не особо в состоянии контролировать его поведение, — Джейк красноречиво посмотрел на дверь, в которую полчаса назад был позорно вытолкан «капитан потока». — А во-вторых, вы рискуете только деньгами, а с моей стороны на кону жизнь и здоровье моей семьи. Я никому не поверил бы на слово, когда ставки так высоки, даже отцу. Так что… ничего личного. Паркер колебался. Подписать договор означало поверить на слово шестнадцатилетнему мальчишке, фактически отдать ему в руки ключи от сейфа с деньгами под честное слово. Не подписать — месяцы судебного процесса и «полоскания» его имени в газетах и непредсказуемый исход. — Треть — это тоже много, — сказал он, наконец. — В суде вам столько не получить. — Вероятно, — легко согласился Джейк и облегченно вздохнул, стараясь сделать это незаметно. То, что прокурор начал торговаться о сумме означало, что он сдался. Оставалось только договориться о деталях, но это просто. В принципе, Джейк и на четверть согласился бы.  — Но я полагаю, что вы, в случае суда, потеряете куда больше, потому и предлагаю компромисс. Это, как вы выразились раньше, «акт вежливости». Этот тонкий «укол», спланированный Джейком, намек на высокомерное поведение Паркера в начале беседы, когда он не принимал своего оппонента всерьез, достиг цели: Паркеру стало стыдно. Не за то, что он, по сути, проиграл в этом деле все, что можно было проиграть — юристы умеют проигрывать и всегда готовы к этому, это у них профессиональное. Не за то, даже, что проиграл пацану, а именно за то, что недооценил его поначалу, принял его за малолетнего дурачка, вроде собственного сына, который и в Колледж-то поступить не смог бы, если бы не влияние и пожертвования отца, не говоря уже о том, чтобы стать там «капитаном». Паркер поднялся с кресла и, подойдя к Джейку, протянул руку. — Мистер Дайсон, позвольте мне извиниться. Я недооценил вас сначала, посчитал вас несерьезным и недостойным оппонентом. Вы опрокинули мои предположения. Джейк тоже встал и пожал протянутую руку. — Спасибо! — поблагодарил он, краснея. — Надо ли это так понимать, что мы договорились? — Четверть? — спросил Паркер без особой надежды. — Идет! — ответил Джейк сразу же, и протянул прокурору ручку. — Из тебя выйдет отличный адвокат, парень! — улыбнулся  Паркер, расписываясь на соглашении. — С одной стороны, у тебя хватка бульдожья — если во что вцепился, то свой кусок непременно откусишь, а с другой, ты не жадный… А это важно, чтобы не подавиться.