Не зови меня так

      Через десять минут бега по стылому металлу домов Кот Нуар всё же гулко приземлился на крышу нужного, сразу же замечая стоящего в тени человека. — Привет! — приглушенно здоровается парень, и на лице мужчины появляется улыбка, тонкая, но всё же тёплая улыбка. Но несмотря на, судя по всему, приподнятое настроение, он замечает: — Ты опоздал, — опирается плечом о кирпичную кладку прохода на нижние этажи, видимо, уже не одну минуту. — Только ты мне не говори, что я постоянно опаздываю! — уже даже не обречённо говорит Нуар, потирая затылок — взгляд на эти кирпичи каждый раз напоминает, как Бражник уверенно толкает на них героя каждый раз. В последнее время парень уже научился вовремя подаваться вперёд, целуя, чтобы не биться головой о твёрдую кладку. — Ладно, — примирительно пожимает плечами Бражник, — так и быть.       На лице парня появляется очередная широкая улыбка, которую он не в силах сдержать. Внутри разворачивается огромное горячее солнце, но Адриан не тушит его, как тушил симпатию к окружающим всю жизнь. С Бражником можно не прятать свои чувства. — Не буду гадать, скажи, что будем делать, не тяни кота за хвост, — классический Кот Нуар, одна штука, закатывающий глаза Бражник, тоже одна штука. Для Нуара каждая прогулка с этим человеком ощущалась как кругосветное путешествие. Особенно волнующе было гулять на прошлой неделе на крышах домов на площади Шарле, у самого дома, когда внутри всё тряслось, и бились о черепную коробку мысли о том, что имеется вероятность, что отец может смотреть и видеть. Будоражещее и восхитительное чувство. — Ты, должно быть, надеялся на что-то более, — неопределенным жестом не говорит прилагательное, — но сегодня мы пойдём внутрь. — Серьёзно? Нет, правда, ты серьёзно? — Нет, не серьёзно, — раздражённо закатывает глаза, но тут же быстро смягчается, едва заметно дёрнувшись, — давай, заходи, — отталкивается от стены и увлекает за собой в приоткрытую дверь. От него пахнет неуловимо приятным, но в то же время тяжёлым запахом. Алкогольным?..       Апартаменты все равно казались пустыми, несмотря на то, что кто-то судорожно пытался сделать отсутствие обоев уютным, зияющие провалы дверей не пугающими, возвести одиноко висящие лампочки в ранг арт-проекта. Тщетно или нет, Кот Нуар выяснить не мог. Новая территория выглядела не так, как он представлял жилище Бражника. Лишь последняя комната не казалась безжизненно пустой, она словно совмещала разные предназначения: здесь был добротный стол, на котором одиноко ютились открытая бутылка вина с парой бокалов и черный кейс, пара весьма элегантных облегченных стула, комфортного вида полурасстеленная кровать, на которой парень постарался не задерживать внимание под пристальным взглядом Бражника, даже шторы на окнах имелись. Серые.       «У этого места точно есть какая-то странная история», — думает Адриан, глядя сквозь стекло на сгущающиеся тучи в закатном небе. — Почему здесь так… — Пусто? Такова жизнь, котёнок, — короткий смешок, пока мужчина разливает алкоголь, и, наконец, заканчивает гораздо серьёзнее: — Подарю квартиру на важную дату одному человеку, но не знаю, понравится ли ему район и отделка, что выбрал бы я.       Нуар нервно сглатывает: неужели это всё ради?.. — Сыну скоро восемнадцать, — задумчиво трогает свой подбородок, и становится слышен звук трения щетины о перчатку. — У тебя есть сын? — шокированно выдыхает Кот Нуар и отводит взгляд, не в силах сдержать эмоции. Он никогда ещё не чувствовал такого одуряющего разочарования вкупе с потрясением. — Да, и, думаю, несмотря на то, что вы примерно одного возраста, вы бы не сошлись характерами. — Это не замурчательно? — Нет, ты бы испортил его всеми своими качествами, а он тебя — безвольностью. Так что так даже лучше, — Бражник с каким-то смутным затаённым чувством говорит о сыне, отводя глаза, но при возвращении взгляда обратно, на Нуара, в нём проскальзывают коварные нотки. — Ты когда-нибудь пробовал алкоголь? — как бы между прочим спрашивает он, отрывая парня от лицезрения мимолетной тени своих чувств. — Нет, но скоро да? — чувствует носом незнакомый, но приятный запах алкоголя, в то время как Бражник в свою очередь сосредоточенно цедил вино. Парень принял предназначенный для него бокал и уселся на стол, на другой стороне от элегантно расслабившегося на стуле мужчины. — Пей.       Нуар кидает странный взгляд. Что-то было не так. Или всё так, и это подступающее внутреннее возбуждение заставляет посмотреть на всё другим взглядом? — Что они тебе сказали? — Кто — они? — Те, из-за которых день вышел херовым. — Большинство теперь ненавидят, да и мой квами не очень доволен нашими отношениями, — мрачно смотрит невидящим взором парень, пребывая немного не здесь. — Они не стоят твоего времени. А квами… Знал бы ты, насколько Нууру недоволен всем, что происходит. Но, к счастью, в моём доме бесхарактерным имбецилам слово не дают. — Даже твоему котёнку? — под действием поднятой брови Нуар исправляется, — сыну? — с сомнением протянул парень, ощущая знакомое чувство сопереживания. Как же он не завидовал нерешительному ровеснику с отцом-тираном. Но одним сожалением парню тут не помочь. — Сейчас уже нет. Благо, он начинает переставать полагаться на меня и своих друзей, — мужчина голосом обозначил кавычки на последнем слове. — Но сейчас речь не об этом.       Неосознанное ощущение дежавю щемяще цеплялось за сознание, словно эти слова уже звучали с такой же интонацией, в такой же ситуации, и с таким же человеком. Кот Нуар пригляделся. Бражник как-то знакомо тонко улыбается, держит бокал крепко, с силой, выглядит чуть устало, но по-прежнему уверенно. Нет, таких же высоких голубоглазых блондинов Адриан в своей жизни точно ещё не встречал. Ну, кроме, может быть, отца. Видел бы он, с кем Агрест-младший ведёт сейчас беседу. — Сегодня мы здесь встретились, чтобы отметить месяц знакомства и публичную огласку. За нас, — приподнял он бокал и после звучного чокания первым отпил маленький глоток, как какой-то изысканный аристократ-гурман.       Кот Нуар же не мог просто так взять и выпить. Он с интересом снова принюхался, покрутил бокал в лапах, не зная, с какой стороны подступиться. На это взирал Бражник снизу вверх, но было понятно, что тот смотрит с высокомерной улыбкой, совсем как обычно люди смотрят на маленьких котят, с умилением, а те не понимают, что происходит. Парень фыркнул: не так уж и глупо выглядит человек, ни разу не пробовавший алкоголь в своей жизни. И сразу же опрокинул весь бокал вина в горло, чтобы моментально поперхнуться, со слезами на глазах пытаясь откашляться. — Аккуратнее, — отрешённо отозвался на согнувшегося парня Бражник, судя по всему, его ни капли не волновало состояние Нуара, из-за чего последний с щемящей тоской отвёл взгляд, а горло снова сдавил кашель. — Иди сюда, — на негнущихся ногах Кот Нуар приблизился к мужчине, но через мгновение ощутил сильный, на грани грубости, удар между лопаток, а так же глоток вина во рту, вышедший из не того горла. — Спа… — нещадно сипя, пытался поблагодарить Нуар, но голос предал его. Уверенным жестом мужчина принудительно сажает пацана на своё колено, вглядываясь, как будто медленно перебирая сущность пацана между пальцев, в его глаза, едва заметно наполненные слёзами от неудачной попытки выпить. — Надо пить аккуратно, медленно, небольшими дозами, — смеётся глазами, мудак, подавая свой бокал. Кот Нуар берёт его, и делает осторожный глоток точно с той стороны, откуда только что пил Бражник. Как это называется, хм, непрямой поцелуй? Парень ехидно смотрит в ответ скзозь насыщенно-бордовое вино, наслаждаясь произведенным впечатлением. Изумительный имбирно-пряный букет раскрывается на языке, и даже несведущий в алкоголе Адриан прекрасно понимает, что настолько богатый вкус не найдётся в дешёвом вине. Тепло разливается внутри и от напитка, и от понимания, что Бражник неплохо потратился ради него, Кота Нуара, случайно нашедшего жемчужину в тёмном омуте. — Так же лучше, согласись, — удовлетворённо заключает мужчина. Его рука размеренно оглаживает бедро Нуара, а тот смотрит в ответ странно, подрагивая лишь тогда, когда пальцы старшего спускаются слегка ниже пояса. Бражник забирает наполовину полный бокал, отпивает, игнорируя чуть обиженный взгляд. — Так — лучше, давай ещё, — Кот Нуар нетерпелив, он просит больше, чем позволяет Бражнику совесть или её остатки.       Ответа нет, лишь непрерывный, испытывающий, едкий взгляд. Не отрывая оного от недоумевающего лица парня, он отпивает ещё и неожиданно притягивает его за подбородок. В следующее мгновение Адриан чувствует весь насыщенный вкус вина и кольнувшего возбуждения, когда ощутил уверенно гладящую внутреннюю сторону бедра руку. Прикосновения медленно, но верно поднимались всё выше и выше, практически касаясь…       Нуар коротко вздрогнул и, сжав рукой волосы Бражника, весь сжался сам, будто его собственные волосы кто-то сгреб в кулак. Сбивчиво выдыхая куда-то за спину мужчины, парень не мог инстинктивно не заёрзать на твёрдом колене.       Хриплый короткий выдох послужил ему наградой и намёком, что он двигается в правильном направлении, что один не против того, что с ним делает другой. — Одно условие, — отстраняется от шеи Нуара, содрагавшегося от каждого укуса. — Да? — Ты ничего не будешь видеть, — в этот момент прилив уже холодного возбуждения пересилил страх, и Нуару не осталось ничего другого, кроме как кивнуть, пристально глядя в темно-серые глаза. — Тогда делай то, что я скажу. Ты должен будешь подчиняться моим приказам неукоснительно. Согласен? — говорил он куда-то в шею парня, прислонившись к слегка мускулистой поверхности. Даже сквозь прочный материал костюма Кот Нуар чувствовал, насколько разгорячён Бражник. И так же чувствовал задницей, как возбуждён мужчина. — Так точно, капитан, — встав с насиженного места, Кот Нуар оборачивается спиной к нему, в то время как внутри пацана всё трепетало, и ему приходилось всё это время нетерпеливо терпеть жуткий, на грани боли, стояк.       Но он никак не ожидал следующего хода Бражника. — Детрансформация.       В тёмной комнате вспышка фиолетового света чуть ли не ослепила парня, и тот с едва заметным неудовольствием закрыл слезящиеся глаза. В тот же миг на них легла какая-то ткань — он тронул её — притом шёлковая. — Ты же…— незаконченным наводящим вопросом мужчина, завязав узлы на затылке парня, попытался выяснить одну немаловажную деталь.       После бешено скачнувшего в горло сердца Нуар выдохнул: — Да.       Он стоит ровно, дожидаясь следующего хода мужчины, чтобы ненароком не упасть, не увидев препятствия. Но всё равно вздрагивает, когда чувствует смутное прикосновение чужого члена, на этот раз твёрдого и крепкого, в отличие от случая на Триумфальной арке, куда-то в район задницы и последующий разъедающе-горячий выдох в волосы головы. Сильные руки сжимают плечи парня, и он в ответ слегка подаётся назад, усиливая ощущения. — Что же ты со мной делаешь, — резко отзывается на это Бражник, поворачивает легко поддающегося парня лицом к себе, поднимает Нуара за задницу, и тот инстинктивно держится ногами и руками за старшего.       Уронив пацана на кровать, Бражник отстраняется (как ему это удалось?), требуя: — Снимай трансформацию. — Но… — Снимай. — Пообещай не смотреть, кто… — Клянусь, что не буду пытаться узнать, кто ты, если пообещаешь то же самое, — в очередной раз мужчина перебивает, зная наперёд, о чём скажет Нуар. — Ещё спрашиваешь! — едва оскорбленно фыркает Кот, переворачиваясь на живот, как бы оскорбляясь. — Клянусь, — мужчина отзывается покладисто, любуясь видами. — Детрансформация, — быстро говорит Адриан, через мгновение ощущая, как чужие руки пробираются к пуговицам рубашки на животе. Он практически лежит всем своим весом, но продолжает, пусть и не удобно, раздевать парня, который немного, но все же жалел, что не видел глаза Бражника в этот момент.       Сначала рубашка отправляется куда-то далеко, за ней же устремляется футболка, едва начавшая впитывать пот, затем перерыв, звуки которого позволяют прекрасно представить, как раздевается сам Бражник, и вот, подняв задницу парня ближе, он начинает аккуратно стягивать с того брюки. Тут и слов не нужно: касается бедра — значит нужно поднять бедро, трогает колено — значит необходимо самому расправиться с плотной тканью. В конце концов смущенный Адриан остается в одном нижнем белье и невообразимо желает увидеть то, как то же самое будет проделывать Бражник с собой, но не может — он пообещал, пусть и в несерьёзной форме. Парень сжимает простынь в руках и не может отделаться от мысли, что сейчас будет, впрочем, а кто бы на его месте смог?       Неожиданный звук неподалёку оглушает, мозг Адриана плавится от разнообразных желаний, но он ждёт, лишь в каком-то приступе слегка истеричного веселья повиливая задницей. Пока наступило неведомое затишье он скидывает последнюю часть своей одежды, не дожидаясь приказа сделать это. Бросив их куда-то у кровати, он остается без всего, голым, и понимает, перевернувшись на спину, что пути обратно уже нет.       Наконец, к нему присоединяется второй виновник торжества, и рядом с ним сначала слышны звуки снимания одежды: металлический звон ремня, шуршание ткани, глухое бренчание обуви о пол, что-то гулко переливалось, после мгновения умозаключения он понимает, что последнее — это недопитая бутылка вина. Но зачем.?       Понимание приходит тогда, когда на сам вход льётся немного этой самой жидкости, и становится настолько холодно, что даже горячо, и, казалось, он сейчас сварится от своего же жара. Его член просит, нет, требует, чтобы к нему прикоснулись, но внимание мужчины, судя по всему, сосредоточено ниже сочащейся предэякулятом плоти. О локте, контролирующем то, попробует ли Адриан увильнуть, и говорить не нужно — он и так чувствует себя как бабочка, которую вот-вот наколют на иглу в мастерской коллекционера.       И всё же первый палец проникает в него, отчего парень дёргается в противоположную сторону, совсем не желая привыкать к такому.       «Куда класть руки?» — с начинающейся паникой думает Адриан, осознавая, что представляет собой пытающееся расслабиться бревно с бесконтрольным желанием отстраниться от все глубже проникающего пальца. Спустя очередную волну дрожи, прокатывающуюся по спине парня, он нащупывает сначала по сильным рукам, потом по слегка рельефным (никогда бы не подумал, что Бражник действительно мускулист) плечам, по крепкой шее лицо мужчины. Секунда непонимания поверх постепенного расслабления, и Адриан понимает, что трогает очки. Так, стоп. Очки? Он тянется снова, чтобы удостовериться, но, во-первых, Бражник в этот момент решил добавить второй палец и медленно развести оба в стороны, а, во-вторых, когда парень пришёл в себя от прострелившего удовольствия вкупе раздирающей болью, очки как будто испарились с чужого лица. Какое-то исключительно Кото-Нуаровское чувство вспыхнуло внутри от странных совпадений, и эта сторона Адриана, как ни в чём не бывало, заявила: — Сильнее, папочка, — вызывающе произнёс он медленно растягивающему его Бражнику и сам же больше смутился от фразы, едва ли не запнувшись в словах. — Не зови меня так, — шипяще выдохнул тот и уже без сожалений и жалости погрузил в парня остальные пальцы своей совсем не миниатюрной ладони.       В ответ Адриан зашипел, не в силах терпеть, из глаз, судя по ощущениям, посыпались искры, тут же впитавшиеся в ткань повязки. Он чуть заметно, тихо-тихо всхлипнул, но Бражник всё же услышал. — Тшшш, — успокаивающе выдохнул мужчина, замирая. Всё же он не желал такой боли парню сейчас, но не мог не ожесточиться от его слов. Ему крайне не хотелось даже секунду думать о сыне в такой обстановке, воспоминания о котором тут же вспыхнули в голове. Нет, просто нет, хотя за старания, конечно, двадцатка.       Спустя некоторое время, за которое Бражник успел наговорить на ушко какой-то умиротворяющей ереси, парень, наконец, успокоился и даже немного расслабился, где-то внутри попеняв на себя за бессмысленную трату времени. Адриан привык жертвовать своим удобством во имя кого-то другого, но с Бражником, казалось, можно было не строить из себя героя, а просто быть человеком, чувствительным к боли. — Мне продолжать? — всё в такой же непосредственной близости произносит Бражник, тесно прижавшись полубоком к боку поменьше, из-за чего его мужской запах ощущался ещё сильнее.       Очередной короткий вздох — возбуждение снова захлестнуло, но не накрыло полностью — и Адриан ненасытно дышит ещё и ещё, вновь и вновь наслаждаясь этим странным, сильным, особенным, личным запахом. Он не в силах, господи, уже точно невозможно, терпеть и тянется к своему члену, лишь бы приглушить невыносимое тянуще-вязкое чувство. Но его руку перехватывают на полпути. Вместо своего он чувствует в ладони другой, более массивный, обрезанный, но чуть ли не настолько же истекающий смазкой. Словом, такой, что не влезет легко и быстро. Адриан, вздрогнув, понимает оказанное ему доверие и начинает двигать рукой, как обычно действует сам. — Медленее, — с какими-то гортанными прорывающимися звуками, из-за которых Адриану пришлось напрячься, чтобы не кончить, поправляет мужчина, своей кистью направляя так, как нужно было ему. Между строк прозвучал негромкий упрёк, но никто не собирался его озвучивать, чтобы не нарушать негласную атмосферу. Адриан послушно принимает совет во внимание и двигает рукой медленнее, с чувством, контролируя размах. Он, конечно, забыл в таком положении, как перечитавал статьи о техниках в интернете чисто на досуге, восприняв тот миллион статей, скидываемых Бражником по поводу и без. Среди таких, как «Гиперопека: плюсы и минусы» и «5 приемов, как скрыть наличие личной жизни» статья «Мастурбация. 43 способа доставить удовольствие» напрочь вылетела из головы. Давно забытые знания постепенно возвращаются, и Адриан отводит большой палец к центру головки, к уретре, и проникновенно размазывает смазку по поверхности, даже припоминая отрывок, в котором рассказывалось, что у обрезанных экземпляров всё немного хуже с увлажнением.       Бражник отстраняется, не проронив и звука, это парень, наоборот, тихо застонал, когда из него выскользнули пальцы, и его задница издала неприличный хлюпающий звук. Странное ощущение оглушающей пустоты накрыло с головой, и Адриан с силой вцепился в ногу мужчины, внезапно почему-то решившего сбавить обороты. — Не уходи, — в мольбе прошептал пацан, подтягиваясь на локтях ближе, чтобы вернуть старшего обратно. — Никуда я не ухожу, глупый мальчик, потерпи ровно одну секунду, — справившись с хрипотцой, Бражник отозвался резко, и, действительно, тут же подался обратно, когда что-то ближе к нему подозрительно зашуршало, как какая-то новая упаковка. «Блядь, — подумал покрасневший Адриан, едва ли не вспыхнув яростью от такого обращения, — точно.»       Спустя одну исключительно томительную секунду он который раз за вечер вздрогнул, только на этот раз уже по самой серьёзной причине. Шутки кончились — к сфинктеру парня прижимался одетый в слегка скользкую резину член Бражника, и младший не был уверен в том, что справится с грядущей болью от его размера, хотя, конечно, сравнивать ему было практически не с кем. Едва коснувшийся сознания холодный страх освободил место всепоглощающему жару, шедшему и от самого парня, и от мужчины.       Он двинулся внутрь без какого-либо предупреждения, без оповещения, чтобы Нуар не успел в ужасе напрячься, и в тот момент один с удовлетворением выдохнул, а другой, наоборот, судорожно вдохнул, пытаясь справиться с невыносимой болью. — Стой! — резко вытолкнув слова изо рта, Адриан с надрывом в голосе закричал, но был с лёгкостью прерван Бражником, просто-напросто заткнувшему ему рот своими пальцами, несколько минут ранее находившимися в заднице парня. Тот не упустил возможности с силой укусить в самую неприятную часть — суставы фаланг, однако мужчина не перестал, а лишь усугубил напор на задний проход пацана. Адриан изворачивался, извивался, царапал ногтями шею, руки, спину Бражника, и бессильно стонал и от боли, и от странного подрагивающего, ломающего чувства. Не зная как, он ощущал, что ему на деле нравится подобное отношение, что это ему напоминает какую-то диктатуру, к которой он давным-давно привык. В ответ на не сильную, но навязчивую боль, Бражник, не считаясь с самочувствием Нуара, беспощадно, но медленно, со вкусом, втрахивал того в кровать. Но в тот момент, когда он почувствовал потёки крови на своей шее, увидел, как Кот, нахально, даже сквозь гнетущие страдания, ухмыляясь, вычищяет из-под ногтей сдернутую кожу, Бражник не выдержал. Самоконтроль валялся где-то в груде одежды, забытый где-то в карманах пиджака.       Лишь звучно скрипнувшая кровать отобразила, с какой резкой силой мужчина перевернул пацана на живот. Теперь у Нуара не было никакого шанса вновь начать кусаться — вжатый головой в матрац, он едва успевал дышать, не то, чтобы попытаться укусить руку Бражника, удерживающую его в таком положении, крепко державшую относительно длинные светлые волосы. Так же Адриан не имел никакой возможности прекратить всё это, его руку по локоть захватил такой знакомый, но и в то же время незнакомый человек, чуть приподнимая всего пацана над кроватью к себе.       Оглушительным низким шёпотом Бражник что-то быстро заговорил на ухо, но парень практически не разбирал слова из его монолога, больше концентрируясь на ощущениях в ноющей заднице, синяках на руках, боли в корнях волос и мимолётных слёз-искр в глазах. — …нравится, когда жёстко… стонать, как девчонка?.. Заткнись, — прорычал он, когда пацан что-то вяло попытался оспорить, — похоже, я был прав. Говорил, что ненависть — это… — Бражник нёс какую-то откровенную хуйню, и Адриана совершенно не волновал смысл всей той ахинеи, что мужчина так ревностно пытался донести до затуманенного сознания. И, действительно, его мозг постепенно перестал считывать окружающий мир, полностью отдавшись впечатлениям. Ощущение, что жар спалил все нейроны, ощущение, что его насаживают на ахуенно раскалённый вертел, ощущение стреляющего насмерть возбуждения, когда Бражник внутри намеренно проезжается по простате, ощущение, что кровь сейчас к херам вспыхнет и испарится из вен, ощущение, что его собственный член сотрется в ноль от бесконечного трения о полусухую простынь, ощущение, что…       Он застонал, как никогда раньше этого не делал, пальцы, до побеления сжимавшие постельное бельё, устремились книзу, к пульсирующему члену, но вторая рука этого изверга пресекла эту попытку самоудовлетворения, надёжно скрутив обе конечности за спиной парня. Его захватили судороги, и он, протяжно выдохнув в матрац, кончал и кончал, непроизвольно сокращаясь всеми мышцами.       А Бражнику плевать, он бескомпромиссно, растягивая удовольствие и пацана, всё ещё входил в слабеющее тело, которое уже бессильно и безуспешно пыталось отбиться от каждой новой фрикции. — Ты измазал всю кровать, — укус в шею, — ты плохой пассив, глупый мальчик, — царапины на ягодице. — Не зови меня так! — глухо-возмущённо отозвался тот, не вынимая лица из предназначенного Бражником места, и мгновенно вспыхнул снова, когда чужая рука прошлась по гиперчувствительному после оргазма члену в ответ на восклицание. — Что? Не хочешь больше кончать? — издевается, мудак, и оставляет на шее сильный-сильный засос, уже наливающийся кровью. — Уже?       Он больше не подаётся вперёд, но тем не менее, не выходя из тела пацана, медленно проводит языком по спине, перебирая позвонки. По мере понижения номеров позвонков снова поднимается эрекция Адриана, снова начиная желать её стимуляции. И, наконец, получает, только теперь, наоборот, Бражник прикасается к члену пацана, явно помня не только один-два способа из длинного списка вариантов.       Это было что-то невообразимое: каждое движение руки соответствовало движению члена в отверстии, и поэтому Адриан каждый раз негромко выдыхал, прекрасно зная, что в тишине ночи это всё равно прекрасно слышно. Каждое, мать её, движение, Бражник сопровождал едва заметным «мгм» на выдохе, и это, чтоб его, добавляло твёрдости и без того уже каменному стояку.       Сперма начинала высыхать, и мужчина, отняв руку от занимаемого места, снова за волосы поднял тушку пацана вертикально, после чего эту же самую кисть поднёс ко рту Адриана. — Нет, — твёрдо отказал он, унюхав один из самых знакомых запахов — свой. Не собирался пробовать вкус собственной кончи, никогда не собирался. И не будет. Всё же должно быть у него чувство собственного достоинства? Только спорить с Бражником бесполезно — Бражник добивается своего, рано или поздно. Жестко сдавив горло пацана так, что тот, задыхаясь, открыл рот. Глотку затопило странным сладковато-кислым вкусом, тем, что он не собирался чувствовать даже из интереса. Стоило ли возмутиться из-за того, что мужчина опять раздвигает рамки возможного? Вот и Адриан подумал, что нет, и послушно облизал длинные пальцы. Те, снова влажные, вернулись обратно к члену парня, колени уже решительно не держали от такого количества болезненного удовольствия, но Адриан не спешил ложиться на кровать полностью — подобная инициатива, судя по всему, будет наказуема.       Бражник решил проблему проще, закинув ноги того на свои плечи, а колени прижав к своей груди. В таком положении проникновение было максимальным, и, ёбаный свет, как же Адриану хватало этого, даже слишком, он не мог, просто не мог больше, слишком больно, слишком сильно, слишком приятно. Его руки были прижаты Бражником к кровати, и шанса извернуться из этой хватки не было. Вообще не было. Из-под этого тела не сбежать.       Он двигался, как и всегда, медленно, но сильно, так, что сильнее ощущалось только отсутствие панчлайнов в шутках Нуара. И каждый раз парень инстинктивно кусал свои губы, чтобы не закричать. На смену зубов Адриана пришли чужие, даже жёстче прокусывающие нежную кожу до крови. Щетина неприятно колола, и внутренний Нуар резонно заметил, что ему эта проблема ещё только предстояла в будущем, а справляться с неприятными ощущениями нужно уже сейчас. Бражник прошёлся по подбородку поцелуями, по шее засосами, по щекам языком, добравшись до уха, резко в него выдохнул, и, ощутив реакцию на это, укусил за хрящ. Никак не ожидавший подобного действия, Адриан содрогнулся всем телом, едва остался в эйфории на пике перед оргазмом и практически кончил, как на основание члена легла тяжёлая рука, под которой стало невозможным сделать это. — Проси, — короткий приказ пришёлся в пострадавшее ухо, отчего невыносимость ограничения показалась ещё более ужасной. — Пожалуйста, — смешанное со стоном слово, — дай, — резкий вдох, — мне, — пропущенный удар сердца, — кончить, — протяжный выдох. — Просят не так, — возражает Бражник, намекающе двинув бёдрами.       Адриан послушно сжался, ощутил каждый миллиметр находящегося в нём члена, что стало последней каплей вкупе с ноющим от боли ухом. Рука была в тот же момент убрана, перебравшись на шею парня, сдавливая ту всем весом в каком-то странном захвате. Тот уже без чьих-либо приказов сам задрожал, быстро-быстро задышал и протяжно, перестав вдыхать воздух, с гортанным стоном излился на свой живот. Внутри него в ответ член запульсировал, судорожно пытающийся вдохнуть рот был накрыт другим, резко сжимающим губы как в тисках, Бражник кончал дольше, практически незаметно подрагивая всем телом.       Сознание затухало, не в силах справиться с отсутствием кислорода, Адриан бился, пытаясь освободиться, отодрать сильные руки от своего горла, но его слабеющие конечности не могли справиться с чужими. Последнее, что он уловил перед тем, как провалиться во тьму, было: — Прости.

***

      Разум просыпался лениво, не желая вновь вернуться в окружающий мир. Оно постепенно, размеренно заново ощущало тепло собственного тела, пропитавшую его боль, холод, царящий во враждебной среде.       Сам Адриан не хотел просыпаться, ему больше хотелось остаться здесь, в блаженном расслаблении, пока терзающие в другое время обязанности снова не свалились на его голову.       Точно. Где-то здесь должен валяться Бражник. Голову вновь наполнили те чувства и ощущения, так недавно полученные от этого мужчины. Никогда бы не подумал, что ему нравится подобное, он, впринципе, мало похож на извращенца, больше — на творческую личность.       Адриан медленно перекатился на бок, надеясь закинуть замерзающие ноги на тёплого Бражника, но его там не было. Адриан, проморгавшись, понимает, что на нём уже нет повязки. Бражник, что ли, забрал? А где вообще он? Парень осматривается, решительно не видит присутствия мужчины в комнате и не слышит оного в квартире. Остался лишь приглушённый запах на простыне и выгравированный на теле Адриана вкус. Куда он делся? Уже ушёл? Нет, не тоскливо, просто непонятно, да, Бражник сам по себе непонятен.       Оглушающая пустота ударила по привычке трогать пальцы. Паника, самая сильная паника из всех, что Адриан ощущал за всю свою жизнь, накрыла его с головой.       Кольца на пальце не было.