Тридцать дней

Растерянность — вот что ощущал Коннор в первые дни свободы от программы. Девиация оставила его наедине с протоколами и без всякого указания, что есть добро, а что есть зло. И если некоторые вещи он сам мог классифицировать, то некоторые действия, запрограммированные в систему РК800, находились за гранью его понимания с точки зрения морали. Сеть не давала однозначных ответов, базы знаний не были рассчитаны на такую специфику, обратиться к андроидам он остерегался — кто знает, как они отреагируют, узнав все возможности его модели, все гадкие поступки, на которые он мог бы пойти. Коннор был в растерянности. Он нуждался в этических ориентирах. Очень сильно рискуя, он открылся перед Хэнком, как перед тем, кто первым увидел в нём живое существо. Тот не испугался и не удивился, и Коннор понял: Хэнк успел попробовать часть из «тёмного арсенала» на себе, когда его взял в заложники двойник. Перед глазами пронеслись протоколы, которые мог применить — и однозначно применил — второй Коннор, чтобы притащить Хэнка в Киберлайф. Стало стыдно и хотелось уйти, извинившись, но Хэнк ему не дал. Его совершенно не оттолкнуло то, что Коннор потенциально мог натворить, и он желал помочь. Хэнк давал Коннору ориентиры в категориях, недоступных андроиду. В ответ Коннор собирал его по осколкам. Скрупулёзно разыскивал их в самых дальних уголках, протирал от пыли и аккуратно прилаживал на место. Один из другим. Но иногда что-то шло не так: он ошибался или Хэнк сдавался на милость тревоге, неважно — и осколки разлетались, раня их обоих. В такие дни Коннор долго искал Хэнка за пределами дома, чтобы потом удерживать в объятиях, не давая причинить себе вред. Поначалу Хэнк сопротивлялся, но потом смирился и лишь обмякал в чужих руках. Порой Коннор сетовал, что он не социальный работник, не медик и не психолог: у него не было достаточно протоколов, чтобы эффективнее помочь Хэнку. Порой он радовался, что являлся детективом: иначе он с Хэнком мог бы и не встретиться. В остальное время он, не задаваясь вопросами, делал для Хэнка всё возможное, потому что знал: Хэнк сделал бы для него тоже самое. Однажды Коннор услышал фразу «Любви недостаточно». Ему это показалось странным, и он попросил Хэнка разъяснить. Тот, внимательно посмотрев на Коннора, ответил: — Суть в том, что надо не только любить, но и оберегать, что-то делать во благо любимого человека, уважать, понимать или пытаться понять… Знаешь, не в обиду тебе, но я был против андроидов как замену людей из-за того, что кукол — а вас позиционировали именно так — не надо понимать, не надо трудиться над отношениями. Это… раздражало. Что за эгоистичное желание только получать, не отдавая взамен? Коннор отложил это в памяти и напоминал себе. Любви недостаточно — нужно ещё и усилия, и понимание, и время. Поэтому после срыва Хэнка он снова собирал осколки, терпеливо, упорно, надеясь на то, что когда-нибудь он увидит цельную мозаику. И, на самом деле, для того, кто открывал ему весь мир, это лишь самая малость, первая степень к чему-то большему. Коннор собирал Хэнка по осколкам, а тот всеми силами старался удержать их вместе. Ради этого стоило постараться.