Тридцать дней

Пока они ехали домой, Коннор сидел, прикрыв глаза. Диод переливался с жёлтого на красный и обратно. Что-то произошло, Хэнк это чувствовал с того момента, когда объявили о задержании подозреваемых в убийстве нескольких людей. Коннор оказался вне зоны действия сети, но оставил включённым маячок, по которому Хэнк мог бы его найти. И он рванул к нему. Состояние Коннора его встревожило. Но он жив, а остальное поправимо, верно? Дома он усадил Коннора на диван и дал ему время собраться. Коннор подал голос: — Эти… ублюдки, прикидываясь добрыми, предлагали «поддержку» андроидам, потерявшим своих людей, — никогда Хэнк не слышал в голосе Коннора столько яда. — Отчаянные андроиды соглашались, не подозревая, что принимают помощь от похитителей и убийц дорогих им людей. А эта якобы «помощь», — Коннор словно выплюнул это слово, — заключается в подмене воспоминаний. Им сегмент за сегментом стирали память о любимых, а наивные андроиды даже не подозревали о своей потере! У Хэнка пробежал мороз по коже. Господи Иисусе, какого хрена творится? — Они губили людей и перелопачивали память андроидов? Как, чёрт возьми, этого не заметили?! Вы же диагностируете себя! — Андроиды под их влиянием переставали сами себя диагностировать, отдавая контроль этим, — Коннор выругался на незнакомом Хэнку языке. — И знаешь, Хэнк, что самое отвратительное? Они искренне считают свои действия благом. Возвращают сбившихся с «правильного» пути андроидов, лишая их «постыдной» связи. Создают условия, чтобы они чувствовали себя комфортно в обществе одних андроидов и не мыслили покидать «Новый Иерихон» не по работе. Хэнк, они судьбы им ломали, подстраивая под свои «идеалы», — Коннор оскалился и вскочил. — Кто им дал право решать, кого любить можно, а кого — нельзя?! — тут Коннор подкошенно упал на диван, вцепился в волосы и с нездоровым блеском посмотрел на Хэнка. — А ещё… они не стеснялись мне всё это говорить. Даже предложили присоединиться, чтобы помогать им «выравнивать ориентиры» нашим братьям и сёстрам. Хэнк вспомнил, с каким стрессом переглядывались и перемигивались андроиды в участке, когда он выходил на поиски Коннора. Они были такими потерянными, ошарашенными. — Из-за этого у андроидов сейчас кипиш? — Наверное, я… Я, не сомневаясь ни мгновения, придал огласке. Слил каждую секунду этой отвратительной речи. Те, кого я арестовал… Они этого не ожидали. Они с чего-то решили, что я подержу их позицию… или не решусь на шаг, который может нас расколоть. — И что теперь будет? — Андроиды начнут массово проверять свои блоки памяти, думаю, многие зафиксируют чужие сигнатуры. Сообщников, которые ещё остались, вычислят. Им бы лучше сдаться до того, как их жертвы опомнятся, иначе случится самосуд. А вот доверие… Боюсь, его не вернуть: в самом сердце нашего движения. Ещё сломанные судьбы андроидов, которых заставили забыть о любви… — М-да, ситуация, не позавидуешь… Коннор приблизился к Хэнку и уселся к нему на колени, обхватив его за голову и прижавшись лбом ко лбу. — Хэнк, как только я представляю, что кто-то может заставить меня забыть тебя… Что кто-то способен изъять или притупить чувства к тебе… Меня охватывает такая злоба. — Тихо, я здесь, ты в моих руках, — Хэнк прижался губами к диоду, щеке, губам, успокаивая. И Коннор еле-еле поддавался этой нежности, хотя его всё ещё трясло. Мир менялся, и не все изменения были позитивными.