Лицо
Перфекционизм у Спенсера, как порой кажется, по венам вместо крови бежит — то с ворчаниями пойдёт закрывать на до конца закрытую дверь, то ровнее поставит кружку на столе (предварительно помыв-перемыв), в общем, он против воли любит доводить всё до идеала; однако идеальное лицо конкретного ангельского нефилима он бы с удовольствием располосовал — быть таким идеальным со стороны Эрика кошмарное преступление.Ярость
Ярость до кровавой пелены перед глазами душит, заставляя вскипать кровь в венах, сбивая дыхание — Спенсер слишком долго подавляет демоническую сторону, слишком долго держит голодного зверя на цепи; и только от ненавязчивых объятий Эрика кровавая пелена перед глазами спадает и отступает первобытная животная ярость — усмиряя внутреннего Тигра.Жажда
Жаркое лето не щадит никого — однако Спенсер не против под недовольный молчаливый взгляд друга утолить жажду банкой-другой прохладного пива.День
Спенсер не любит солнечные дни, в отличие от жизнерадостного психолога Уайта — тигриная сущность живёт инстинктами, требуя спасительного сумрака, что является для этих кошачьих самым удачным временем для охоты.Кривой
Их отношения никогда не шли по прямой — исключительно по вырвизглазной для страдающего ОКР Спенсера кривой, со всякими извилистыми тропами и завитками.Стон
Столь редкие в их паре моменты близости, тем не менее, запоминаются надолго — тихими стонами, что невольно срываются с губ этого мягкого придурка Уайта, и хриплыми, властными рычаниями Фаррелла.Изгиб
Эфемерно-тощий Эрик, с этими изящными изгибами противно-идеального тела кажется лёгкой тростиночкой на ветру — буквально лёгкий порыв может его сдуть, унести куда-то далеко-далеко; изгибы тела Спенсера более грубые и резкие, как и он сам, будто высеченный из бледного мрамора.Чужой
Они долгое время были друг другу чужими — по крайней мере, пытались таковыми казаться, пытались придерживаться преданности своим Домам; но в скором времени стали «своими», особенно, когда, к удивлению всех, их родители сошлись, из-за чего Спенсер и Эрик автоматически стали сводными братьями.Шутка
«Посмеяться над шуткой своего ребёнка — лучший способ услышать её по сотни раз», — как любил поговаривать улыбающийся легко и непринуждённо Эрик; но именно по этой причине Спенсер даже не потрудится обычно улыбнуться.Собственность
Все Кошачьи отличаются собственническим и ревнивым нравом — эта же участь не обходит стороной и демонических нефилимов, которые, по Её иронии, стали представителями данного семейства; именно по этой причине, несмотря на недовольное шипение в адрес раздражающего Уайта, Спенсер мрачной тенью за ним по пятам ходит — мало ли кому вздумается пофлиртовать с его ангелком.Узкий
Бёдра Эрика непривычно хрупкие и узкие — именно поэтому Спенсер в их первый раз ведёт себя непривычно осторожно, аккуратно толкаясь в узкий, неразработанный анус парня, прерывая чужое болезненное шипение успокаивающим поцелуем.Осторожность
Эрик всегда был осторожен, как пугливая лань, во врачебной практике, чего не скажешь о Спенсере, который все вакцины и новые штаммы вирусов пробовал на себе — а потому изгибы локтей у Фаррелла исколоты как у заядлого наркомана.Клетка
После смерти единственного дорогого человека Спенсер добровольно запер сам себя в клетку из ненависти к окружающему миру и недоверия к людям — и только миролюбивый Эрик мог спокойно открывать эту клетку, позволяя довериться, позволяя снова стать давней версией себя.Застенчивость
В Эрике за мили видно ангельское происхождение, когда он заливается застенчивой краской, стоило отцу завести разговор об интимной жизни старшего сына — зато Спенсер и Марбас без зазрения совести и к шоку Эрика и Рафаила преспокойно обсуждали удачные позы во время секса и самые дикие фетиши вечерами на кухне, за бутылкой виски.Рядом
Невзирая на извечное тайное противостояние демонических и ангельских нефилимов, они всегда были рядом друг с другом — врачебный долг велел обоим держаться вместе, наплевав на вражду, что словно нарыв зрела внутри Нового Эдема.Семья
Их семью вряд ли можно назвать «нормальной» — когда там все врачи, когда её главами являются энтузиаст-архангел и мизантроп-демон и когда Спенсеру и Эрику приходится выполнять наставническую роль старших братьев для общих детей Марбаса и Рафаила; сама нормальность, определённо.Кость
В принципе, некоторым личностям, что, так или иначе, пользовались авторитетом у нелюдимого Спенсера удавалось с ним нормально поговорить — наедине с той же Барбарой он производил впечатление невозмутимого и спокойного человека; однако Эрик для него был какой-то костью в горле — стоило тому оказаться рядом, как Спенсер менялся в лице и шипел-рычал проклятия в адрес «грёбанного рафаиловского выродка», начисто игнорируя недоуменную мину Уайта.Перец
Эрик олицетворял собой саму доброту и отзывчивость — а потому и предпочитал пить ванильный раф с корицей, в отличие от мрачного Спенсера, который мог 24/7 хлестать кофе с перцем чили «Лос Хумерос»*.Возможность
Голь на выдумки хитра, а Всевышняя — щедра на детей; именно поэтому, дабы примирить между собой демонических и ангельских нефилимов она даёт Спенсеру и Эрику возможность зачать ребёнка — и плевать, что в их расе мужчины не могут беременеть.Враг
Пусть нефилимы и являются близки друг другу по людской крови, но именно ангельское и демоническое начало отталкивает их друг от друга — незаметно, в презрительных взглядах и недовольном роптании, но это незримое противостояние эфирных и оккультных проецируется даже на их детей; Спенсер и Эрик же всегда были вне этой межвидовой вражды — потому что для врачей не имеет значение, кто их пациент.Беспомощность
Впервые Спенсер ощутил в полной мере и осознал, что такое страх, опаляющий кожу, когда пришло время родиться их старшей дочери, Шерил — как бы ни хотел он вцепиться в шею Эрика, который с ним это и сделал, он бы никогда вслух не признался, что невозмутимый и спокойный Фаррелл ненавидит чувствовать себя беспомощным; ведь роды — это та ещё лотерея, которую ты контролировать не можешь, как бы ни пытался и как бы ни хотел.Грязь
Спенсер ненавидит грязную обстановку — помимо чёртова ОКР душит ещё и врачебная прихоть, назойливо требующая сохранять на рабочем месте идеальный порядок; примечательно, что Эрик относится к этому более спокойно, обычно помогая справиться другу в такие моменты с обострившимся ОКР.Перевязка
Все нефилимы бежали со слезами к сочувствующему Эрику с малейшими царапинами и ссадинами, на которые тот никогда не жалел ни бинтов, ни пластырей, ни слов утешения; к Спенсеру же не приползут даже с серьёзными травмами, даже на пороге смерти, опасаясь угрюмого и крутого нрава губернаторского сына.Влажный
Будучи бенгальским тигром по натуре, Спенсер обожал влажный климат субтропиков — а потому выбором места совместного отпуска у них с Эриком стала Шри-Ланка.Ясный
В ясный солнечный день Спенсер засиживался дома, как бы ни приглашал его выйти прогуляться на задний двор Эрик — и даже уговоры про «это полезно для ребёнка», на беременного Фаррелла не действовали, он всё равно сверкал угрожающим взглядом в адрес типа мужа.Песок
Отдых всей семьёй на океаническом побережье благотворно повлиял на каждого из врачебной семьи, как и на отношения между обеими супружескими парами — хотя замки из песка с детьми предпочитал строить Эрик, пока Спенсер всех по странной тигриной манере тащил всех купаться.Ненормальный
Они определённо были ненормальной парочкой — хотя угрюмый нрав Спенсера мог вытерпеть и как-то даже смягчить разве что дипломатичный и добродушный Эрик.Когти
Вообще-то Спенсер ненавидит проявления демонической натуры, когда он в человеческом облике, но первое время именно при назойливом присутствии этого грёбанного психолога Уайта приходилось спешно убирать руки в карманы джинсов — чтобы спрятать ото всех выпущенные от раздражения тигриные когти.Усталость
Спенсер нередко работает не покладая рук-лап, порой изнуряя себя так, что по приезде домой он чуть ли ни падает прямо на пороге от усталости — и это несмотря на то, что Эрик специально разработал с психологической стороны для супруга режим работы и отдыха, который тот красиво игнорировал.Чувство
Спенсер тщетно подавлял многие годы зреющее в душе тёплое чувство, что в груди противно ныло, стоило ему заметить прошедшего мимо Эрика — но от самого себя и от горькой правды не убежишь.Укус
Эрик уже привык, что среди кошачьих странным проявлением любви являются укусы — именно поэтому на вопросы окружающих он спокойно отвечал «подрался с тигром» (не признаваться же, что кусь — это своеобразное проявление привязанности даже у диких кошек!).Забота
Наследственное стремление комфортить вторую половинку у Эрика практически вшито в генетический код — а потому он, игнорируя недовольное бурчание и вялые протесты заработавшегося Спенсера, периодически принесёт ему то чашку кофе, то таблетки от мигрени.Жесткий
Спенсер — жёсткий, безжалостный циник, чей чёрный юмор может посоревноваться разве что с сарказмом самого Марбаса; тем не менее, Эрик, зная, что это сама суть Фаррелла, которую не загасить и не отнять, уже привык к извечным ворчаниям и огрызаниям.Согласие
В их отношениях, несмотря на несколько резкий и противный характер Спенсера, тем не менее, царят гармония, согласие и взаимоуважение — что нередко ставит окружающих в тупик, ведь, как им кажется, со Спенсером ужиться попросту нереально.Ключицы
Сдавленный непрошенный вздох срывается с бескровных губ хрупкого Эрика, когда в моменты столь редкой близости Спенсер болезненно, порой до дурманящей хищную натуру крови ключицы кусает — из-за чего на следующее утро Эрик надевает даже дома мягкий свитер с высоким воротником, чтобы скрыть синяки и ссадины после бурной ночи.Мятый
Спенсера нещадно передёргивает, когда он видит, как Эрик утром спешно натягивает мятую рубашку, прежде чем отправляться в Новый Эдем — умом понимал, что это дело Уайта, но собственное ОКР душило от лицезрения пусть чистой, но не выглаженной рубашки.Истина
«Истина в вине», — недовольно бурчит уже в хламину пьяный Спенсер, еле держась на ногах и пытаясь привести в порядок мысли, чтобы в глазах не двоило; но когда муж без чувств падает на пол кухни, моментально отрубившись, Эрику остаётся только обречённо вздыхать и закатывать глаза.Радость
Бесконечная, топящая с головой радость охватывает Эрика, когда после стольких лет неудач и затяжной депрессии ему, наконец, удаётся родить здорового и живого ребёнка — и даже вечно угрюмый и недовольный Спенсер не может сдержать улыбку, видя, как трепетно и нежно муж прижимает к себе сонную малышку Джоан.Примета
Эрик не верит в дурные приметы — как жизнерадостный оптимист, стремящийся во всём видеть только плюсы; однако стоит рано утром выйти из спальни помятому невыспавшемуся Спенсеру, как резко начинает верить в плохие приметы — потому что Фаррелл потомственный насылатель проклятий, который в моменты недосыпа становится источником дурных примет.Щель
Для Спенсера четвёртая щель восьмого круга Преисподней равно что дом родной — и как бы ни желали его, может быть, прикончить грешники, почувствовав живую душу, только настоящий псих сунется к сыну хозяина (тут неизвестно, кто страшнее в гневе — сам Марбас или его потомок).Прямой
В отличие от Эрика, который щадил чувства окружающих и старался озвучивать свои мысли мягко и доходчиво, Спенсер не стеснялся в выражениях и был прямолинеен до жути — из-за чего иногда Эрик сомневался в некоторые моменты в профессиональной компетентности мужа.Хмурый
Его сторонятся все нефилимы — потому что только вечно хмурый и недовольный Спенсер мог красноречиво послать взглядом льдисто-синих глаз.Редкий
На лице Спенсера редко можно увидеть даже малейшую тень улыбки — но Эрик видит её чаще всего, особенно, когда втихаря увидит играющего с мелкими мужа.Открытый
Эрик был словно открытая книга — просто подойти и читай, что в ней написано, ведь написана она простым и доступным языком, на твоём родном; Спенсера же в свою очередь можно было сравнить разве что с книгой по квантовой физике без переиздания, да ещё и написанной на малайзийском языке.Горячий
Спенсер кажется всем невозмутимой и холодной сволочью — но только Эрик знает, какую горячность и страстность скрывает тот за стеной ледяного спокойствия.Кошмар
Спенсер часто видит кошмары — вернее, один кошмар, который повторяется на протяжении вот уже нескольких столетий и от которого до сих пор просыпается в ледяном поту и ощущая на щеках мокрые дорожки слёз; из чёрной тени страшного сна-воспоминания его выдёргивает Эрик каждый раз, не давая досмотреть до конца, не давая окончательно рухнуть в губительный омут — и это, пожалуй, единственный момент, когда Спенсер не рычит на него и не прогоняет.Игрушка
Демонические нефилимы перенимают все слабости натуры, что досталась им от падших родителей, — Эрик робко улыбается, видя, с каким удовольствием резвится Спенсер в окружении мелких, когда они играют на океаническом побережье в надувной мяч; уж что, но играть в воде да ещё и с мячиками тигры любят, против кошачьей природы не пойдёшь.Обаяние
Никто не отрицает странный шарм и харизму, коими в полной мере обладал угрюмый Спенсер — но лишь единицы соглашаются поддаваться на эти чары обаяния, не опасаясь схлопотать первосортных порч и проклятий.Глаза
У них обоих глаза цвета безоблачного неба — однако Эрик знает, что в моменты раздражения льдисто-синяя радужка Спенсера периодически сменяется на наследственно-багряную, марбасовскую; а уж если его разозлить, что редко представлялось возможным, так красный и вовсе перманентно затапливал привычный цвет глаз.Дразнить
Спенсер мог сколько душе угодно дразнить миролюбивого Эрика за ангельскую сущность и предоставляемую всем психологическую помощь, однако на остальных, кто рискнёт сказать что-то обидное в адрес его Уайта, насылал самые изощрённые и мучительные порчи — то, что над Эриком мог подтрунивать Спенсер, не значит, что такая роскошь позволительна всем подряд.