Война
26 сентября 2019 г. в 12:55
Поезда шли и шли. Андрей стоял рядом с дедом, смотрел, как дымили паровозы, как вагоны тащили в себе людей на погибель.
— Поехали домой, Андрюшка, — дед вытер глаза рукавом. — Хватит на чужую беду смотреть, не дай Бог, и на себя накличешь.
Дед ссадил его с телеги у края деревни, покатил по своим делам:
— Иди, гуляй покуда.
Впереди Андрей увидел Мишу, обрадовался, окликнул его, тот остановился, жевал соломину.
— Куда идёшь? — Андрей нагнал, пошёл рядом.
— Не знаю, — ответил Мишка угрюмо. — Иду, чтоб не думалось.
— О чём, о войне?
— И о ней. Моего отца призвали, твоего нет. Люди говорят, дед Фёдор денег отвёз.
— Брешут люди! Не знают будто, что дядька мой пошёл.
— Вот и я им про то... — Миша притих. — Мать ревёт. Одни мы теперь, на меня вся надёжа. А что с меня взять? По хозяйству дурак дураком.
Андрей возмутился:
— Ты на себя не наговаривай. Мало ли, кто как обзовёт, а ты плюй. У них у самих, небось, ума, что в той цыплячьей башке.
— А, может, и правда, дурак я? — Мишка плюнул соломину. — Ни к чему душа не лежит, тошно мне здесь. Всё думал: вырасту – в город убегу. Теперь и не убежишь.
— Подожди, вот Лёшка подрастёт у вас, тогда и тебе больше воли будет.
Мишка остановился, пнул мёрзлый комок земли.
— Кашляет Лёшка. Понемножку, а каждый день. Мать с бабкой шептались, а я слышал: не жилец, мол, теперь. Может, и не сразу, а всё к одному концу.
Андрей опешил.
— Как так – не жилец?
— Не знаю.
— К доктору его надо!
— Который был, и тот добровольцем ушёл, — махнул рукой Миша.
— Что же делать?
Мишка пожал тощими плечами.
— Кто ж его знает? Бывает, представлю себе, что я в лесу на ёлке болтаюсь. И что нет меня больше.
— Ты что же такое несёшь, а? — испугался Андрей. — Бога побоялся бы!
— Что мне его бояться? Побьёт меня или голодом заморит? Так мы и здесь битые да голодные. А то ещё, знаешь, — разошёлся Мишка, — Шурка рассказывал, когда ему доктор брюхо резал, такую штуку дал, что не в себе будто и не чувствуешь ничего. Вот такое бы хорошо иметь, чтобы – хоп – и не чувствовать.
Когда Миша становился таким, как сейчас, Андрей одновременно пугался и любовался им. Вот и в этот раз так засмотрелся, что Миша даже заметил.
— Ты чего? — спросил.
У Андрея вспыхнули уши. Хорошо, под шапкой не видно.
— Да я просто... Ты такой иногда бываешь... Живой.
— А в другое время мёртвый что ли? — усмехнулся Мишка.
— Да ну тебя! Так и не объяснишь. Ты это. Только не вешайся, ладно? Как мы тут без тебя?
— Неужто скучать будешь?
— Буду скучать.
— Ладно, — Миша немного повеселел. Когда на охоту пойдём? Так и не уговорил деда?
— Уговорил. Только дядька на войне, а я, вроде как, за него пока. Вот, работы меньше станет, тогда и пойдём.
— Пока её меньше станет, всё зверьё разбежится!
Они добрели до Мишкиной избы, пора было расходиться.
— Ну, бывай, — попрощался Мишка, — свидимся ещё.
— Миш, ты говори мне, если чего надо, ну, для Лёшки... Я деда попрошу, он поможет.
Мишка кивнул и повернулся спиной, Андрей смотрел ему вслед.
Снег редкими хлопьями падал на деревню. Она стояла, молчаливая, чёрная и уставшая, глядела на чужие беды. Не боялась, видать, накликать беду и на себя.