Там, вдали, за рекой засверкали огни

Тревожно стало в деревне. Андрею казалось, что она – большое осиное гнездо. Вот придёт кто-нибудь, стукнет палкой, и полетят осы по округе жалить всех подряд. А всё войны эти проклятые и новая власть. Царя скинули – Андрей и не расстроился, сказал тогда деду: — По мне, что царь, что старый чёрт, жить бы спокойно. Дед Фёдор засмеялся, заквохтал по-стариковски: — И где это видано, чтоб крестьянину на этом свете спокойно жилось? И Миша ещё. Зачем он с новой властью связался? Это Сашка его за собой потащил. "Комитет бедноты", назовут же. Чтоб тому, кто это выдумал, после смерти не упокоиться. — А из тебя какая беднота? — сказал тогда Андрею Сашка. — Таким здесь не место. Андрей возмутился было, глянул на Мишку, да тот ничего не сказал, не вступился за него. Андрей виду не подал, что обидно, Мишку пожалел – один тот остался, только-только братишку схоронил. И то сказать, тяжело Лёшка помирал, болело у него сильно. Миша был возле него, ссутулившийся и беспомощный, и Андрей приходил, чтоб молчать вместе с Мишей. А теперь Мишка со своим комбедом у людей последний хлеб отбирает... С этими мыслями Андрей вошёл в избу. Дед Фёдор сидел, положа перед собой руки. Большие, с опухшими суставами, загрубевшей кожей. Сидел, не шевелился. — Болят? — спросил Андрей. Дед еле заметно кивнул. — Поберёгся бы хоть немножко, — упрекнул его Андрей, заранее зная, что это бесполезно. — Кто вместо меня работать будет, сестрицы твои – мал мала меньше? — дед погладил одну руку другой. — Эвон, как жись-то повернулась, Андрюшка: сам воевал, думал, зарубит меня турок, да вот, поди ж ты – до сих пор живой. А сыновей обоих война прибрала. С улицы донёсся шум. Испуганные Андреевы сестрёнки вбежали в избу. — Деда! Они к нам, кажись, идут! И Андрюшкины Санька с Мишкой там. Дед поднялся. — Явились всё ж таки, звери. Андрей с дедом вышли на крыльцо. Люди уже собрались у их ворот. — Куда зерно спрятал, дед? — донеслось оттуда. — Не ты, Ванька, его растил, не тебе на него рот разевать! — ответил дед. — Всё равно ведь найдём! — Обобрать хотите, нелюди? У меня уж и скотины, почитай, не осталось! Вам, голоштанным, видать, всё по боку! Ни совести, ни Господа Бога, а я внучек кормить должон! — грозил вилами дед Фёдор с крыльца. — Есть те, кому похуже твоих внучек, дед! — крикнул Сашка. — Отдай зерно, пока по-хорошему просим! —А ты иди, Санька, поработай у меня, – вона, сени крыть надоть, – я тебе и без нахальства вашего хлеба отсыплю! — Я к тебе, дед Фёдор, в батраки не нанимался! — разозлился Сашка. — Гордый ты, Санька, и задиристый! Как штабс-капипан али поручик какой. Высоко полетишь, да кабы не упасть! — Зубы, дед, мне не заговаривай! — Сашка обратил внимание на Андрея. — А ты что молчишь? Андрей смотрел на Мишку. Тот стоял немного в стороне от всех; встретился взглядом с другом – отвёл глаза в сторону. "Что ж мы такое творим?" — подумал Андрей. — Сказать нечего, — ответил он Сашке. — Тогда меня послушай! — Сашка заговорил громче. — Сроку вам до завтрашнего утра. Или отдадите сами, или силой возьмём. Слыхал, дед Фёдор? Всё разломаем, а зерно найдём! ... Дед расхаживал по избе, тихо напевая себе в бороду. "Задумал что-то, — сообразил Андрей. — Выспрашивать без толку, всё одно не скажет". — Может, отдадим им хлеб? И правда всю избу разворошат. Да и не брешут – голодных-то вон сколько, — предложил робко и тут же понял, что зря. — Ты мне такое не болтай, Андрюшка! Сам будто ради того хлеба спину не ломал! А теперь пойди да положь его кому попало?! Они ведь посля и шкуру твою захотят, тоже отдашь? А девки есть просить станут, чем накормишь? Молчишь? То-то. Дед снова прошёлся из угла в угол: — Я, Андрей, к свояку сейчас поеду, переговорить мне с ним надоть. А ты лучше делом займись. Нижний венец гниёт, сам, небось, знаешь. — Перепрятывать собрался? — Не твово ума дело, — хмыкнул дед. — Поди, лошадь запряги. Остаток дня Андрей провозился по хозяйству. Ходил туда-сюда, торчал в подполье, аж спину свело. Когда поднимался наверх, почуял, как опасно хрустнула под ногой ступенька. "Вот же, как не ко времени!" Стемнело уж давно, а дед всё не ехал. Андрей отправил сестрёнок ложиться спать, вышел пройтись на холодный воздух: неспокойно было. Свернул за деревню, к полю, и сам не заметил, что далеко забрёл. И как дед вернулся, тоже пропустил. А потом услышал шум и людские голоса. Рванул обратно, к дому. Народ уже толпился там. — Вот он, явился! — раздалось из толпы. — Дед Фёдор Яшку убил!