Верность другому — слишком дорогая цена, требующая компенсации в виде равного возбуждения: человек, получив право на эксклюзивное предпочтение, берет на себя неподъемную ношу заменить собой всех мужчин, всех женщин, которых устраняет само его присутствие.
Такеши не злился, когда новенький напряженно скалился и брызжал ядом. Не отвечал в полную силу — притворяться придурком и исподтишка доводить подрывника было невероятно забавно. Ему нравилось видеть, как почти доведенный до ручки парень еле сдерживал себя, чтобы не наброситься, а когда рядом возникал Тсуна, одаривая его укоряющим взглядом, Ямамото лишь беззаботно улыбался, прищуривая карие глаза. Гокудера Хаято — чужак, как бы ни пытался вписаться в компанию. В Японии вообще не принято лезть в уже сложившийся коллектив. Громкий, вспыльчивый, откровенно желающий выслужиться Гокудера неизменно привлекал нежелательное внимание к ним, которого и так было в избытке. Такеши обменялся раздраженным взглядом с понимающе улыбающейся Виринеей и в очередной раз перетянул внимание подрывника с заколебавшегося Тсунаеши на себя, получая в ответ немую благодарность, теплой волной проходящуюся по телу. Нет, они с Савадой честно пытались принять, аккуратно поправлять новичка на резких поворотах, однако он просто был другим. Был иностранцем с другим менталитетом, другими привычками. Гокудера приходил в школу с расстегнутой рубашкой поверх вызывающе красной футболки, обвешанный различными цепочками и фенечками. Вот только их компания, даже Хана, замечала подозрительные выпуклости, а долго думать, что там он прячет, не было нужды, ведь запах пороха щекотал рецепторы и неизменно заставлял напрягаться. Гокудера не стесняясь курил, а на любые попытки посторонних его приструнить отвечал дерзким вызывающим взглядом, что вкупе со сногсшибающей агрессивной аурой отваживало почти всех. Впервые за долгое время Ямамото понимал ГДК: новенький буквально подрывал одним своим видом уже сложившийся порядок, и его не волновали ни правила, ни косые взгляды, ни выговоры и наказания. Дело времени, когда Хибари возьмется за него. Романтичные дурехи — школьницы томно вздыхали по янки; Виринея морщилась, в пол голоса, скорее даже для себя, причитая о диких зверенышах. Такеши, слыша тихие комментарии, не мог не смеяться, пока Савада отбирал у вспылившего в очередной раз на какого-то задиру Хаято цилиндрики динамита. Казалось, что в присутствии Танаки или Савады у новенького отключались мозги, и Такеши находил это еще более забавным. Приходилось смотреть на ситуацию с оптимизмом, ведь Тсунаеши попросил. Что он такого рассмотрел в новеньком, было не понятно, но его не останавливала даже скептично настроенная Виринея, а это уже говорило о многом. Ямамото вздыхал, но терпел, Савада — друг, не бросать же его. — Привет! — Доброе утро. — Такеши широко улыбнулся, встречая подходящую парочку. Виринея только кивнула, сонно прищуриваясь, зато Тсунаеши почти светился. Он не прыгал от радости или безудержно хохотал, но уверенно расправленные плечи и довольная улыбка яснее любых слов показывали его настроение. — Гокудеру-куна можно не ждать. Он предупредил, что собирается пополнить запас пороха и потому не успеет встретить. — Если бы он не использовал направо и налево без надобности, ему бы не пришлось срочно пополнять запасы своих самоделок. — Девушка хмыкнула. — Конечно, уже прогресс, что он не кидается с криками на косо посмотревших, но его ментальное состояние меня беспокоит. Сидеть на бочке с порохом и каждую минуту ожидать, когда она взорвется, мягко говоря, неприятно. — Вири-чан, — Савада грустно посмотрел на девушку, но та только упрямо поджала губы. Ямамото слегка виновато отвел взгляд — несмотря на надежду друга, в этом вопросе он был полностью согласен с Танакой. — я уверен, что он исправится. И мы ему с этим поможем, ладно? — Кстати, что-то малыша давно не видно. — Он закинул руки за голову, поднимая глаза к небу. Одно из облаков скрыло солнце, прохладный ветерок приятно потрепал волосы. — Как думаете, что он задумал? — Сплюнь. — Они почти подошли к воротам, но Савада и не думал отпускать руку, наоборот, сжал ее чуть сильнее. Что-то почувствовав, Ямамото еле удержал себя, чтобы не посмотреть на крышу, а после недолгих размышлений закинул руку Саваде на плечи, бросая шальной взгляд на Танаку. Изумрудные глаза были прищурены в немом смехе. — Ох, и доведешь ты его до греха. — Или он меня.***
— Чтобы успокоить Гокудеру, я решил провести испытание на вступление в семью. Виринея из окна нового кабинета ДК поглядывала на бассейн и находящееся за ним поле, используемое для бейсбола и футбола в летнее время, и спокойно подслушивала. Беззаботно плавающий в школьном бассейне Реборн своим спокойствием ярко контрастировал с кружащим вокруг Ямамото Гокудерой. Эта парочка претендентов на место правой руки расположилась в центре поля, куда нервно поглядывал Савада, а после слов киллера и вовсе все порывался стартануть к парням. — Кто победит — станет правой рукой дечимо. — А если кто-то проиграет? — Такеши улыбнулся, на что Хаято гневно фыркнул. — Умрет. Недалеко расположившись в кресле шуршал бумагами Кея. Виринея слегка повернулась к Хибари, подпирая рукой подбородок. Парень слегка хмурился, а серые глаза по нескольку раз читали одну и ту же строчку. От слишком сильной хватки листы по краям сминались, а стоило раздаться первому взрыву, как по несчастному документу словно молнии прошли от места хватки. Кея нечитаемым взглядом впился в документ, а Виринея снова повернулась к окну, флегматично наблюдая за убегающими от автоматной очереди подростками. Реборн, похоже, обзавелся личной черной дырой, из которой доставал все новые и новые виды метательного, стрелкового и холодного оружия. В гонке за жизнью человеческая натура показывала себя. Доведенный до психов Хаято не испытывал ни малейшей приязни к Ямамото, более того, он видел в нем соперника. Виринея прекрасно знала такой тип людей, и никакая трагичная история, а таковая у Хаято наверняка имелась, не смогла бы в ее глазах отбелить того факта, что Гокудера — амбициозный засранец, не гнушающийся использовать разные методы в борьбе. Тсунаеши бы не стал связываться с откровенной швалью, интуиция и гордость бы не позволили, да и ребята если не знали, то минимум верили, что Реборн их не убьет. Поэтому Гокудера не стеснялся ставить подножки и толкать приблизившегося Такеши, искренне желая тому проиграть. Вот только что-то подсказывало, что все оружие было вполне настоящим. — У тебя неплохая форма! — Неунывающий голос бейсболиста заставил Хаято поперхнуться. — Я думал, с твоей привычкой курить, ты уже давно выдохнешься. — Заткнись, придурок! — Пакостливо улыбнувшись, Виринея сделала в воздухе небольшой перебор пальцами. Гокудера, на всех несясь вперед, внезапно подавился слюной, из-за чего чуть не упал и застыл на секунду. Пуля, обдав волной воздуха, пролетела в сантиметре от затылка, что парень прекрасно почувствовал. Одна из автоматных очередей затихла. В горле появился ком, который он с трудом сглотнул и на втором дыхании понесся вперед, концентрируясь только на том, чтобы снова не попасть под удар. Реборн недоуменно покосился на защелкавший автомат, не понимая, как могли так рано кончиться заряды. Он, конечно, был рад, что чьи-то мозги не разлетелись по округе, к этому школьники уж точно еще не были готовы, однако второй автомат продолжал выплевывать пули уже под ноги заверещавших японцев. Магазины были одинаковы, но не следовало показывать, что что-то пошло не так. Отбросив бесполезное оружие в сторону, киллер достал арбалет. — Ты не занят сегодня вечером? — Вопрос выбил мрачного Кею из колеи. Виринея с легкой ухмылкой наблюдала, как потемневшие от сдерживаемого гнева глаза удивленно распахнулись. Повернувшись к ней, он даже пропустил мимо поднятый прибежавшим Ламбо переполох. — Мне надо вам кое-что показать. Тебе понравится. Девушка снова повернулась к окну. Он придет, не сможет позволить себе пропустить. Порой играть на его любви к контролю было очень легко.***
Бьянки, стоило признать, была красива. Правильные черты лица были прекрасно подчеркнуты макияжем, особенно болотного оттенка глаза. Темно-розовые прямые волосы аккуратно спускались вниз, закрывая собой спину. В меру фигуристая, с крепкими бицепсами и прессом, но аккуратными длинными пальцами. Девушка была приятна Виринее, пусть и не совсем в ее вкусе, особенно со вспыльчивым характером. Наигранная любовь у нее к Реборну, или же это пылкая влюбленность в образ в голове, но она невероятно напоминала Хаято. Мозг у них отключался одинаково. — Тсунаеши, — Не отрываясь от нарезки огурца, позвала Виринея. Парень заинтересованно повернулся, краем глаза отмечая, что мать на них совершенно не реагирует и продолжает напевать какую-то песенку. В гостиной раздавались шумные голоса ребят: Ламбо что-то очень яростно доказывал преувеличенно холодной Бьянки, а Реборн от скуки вставлял комментарии, распаляя затихающих спорщиков с новой силой. Громкий «ПУФ!» и шум резко усилился, но не покидал зоны гостиной. — видишь флакон на столе? — Да. — Савада точно помнил, что его несколько секунд назад там не было. Он бросил тревожный взгляд на девушку, но та не повернулась, продолжая нарезать овощи. Сам он готовил напитки, не желая возиться у плиты. — Что это? — Яд. — Непринужденно сказала Танака. — Я хочу, чтобы ты подлил его Реборну и Бьянки. Тсунаеши пораженно замер. Он не ослышался? Правильно ли он понял?.. Выжидающий взгляд изумрудных глаз подтвердил услышанное. Виринея была абсолютно невозмутима. Опомнившись, Тсунаеши обернулся на мать, а после на коридор, через который из гостиной на кухню попадали звуки, но никакой реакции на слова девушки не последовало. Никто не слышал их. — Но… — Ты можешь отказаться, если не готов. — Она пожала плечами и вернулась к готовке, словно не видела в своих словах ничего странного. — Тогда это сделаю я. Парень не знал, какие тараканы были в голове его девушки. Это было даже не столько страшно, сколько странно. Все ведь было хорошо, разве нет?! Да, Виринее не очень нравились все прибывающие мафиози, но уж Бьянки-то повода не давала? Или он что-то пропустил? Интуиция колыхалась, но, кажется, не обещала чего-то плохого, что еще больше сбивало с толку. Мысль убить репетитора, к которому он уже за эти несколько месяцев успел привыкнуть, слегка отдавала предательством, но интуитивное ощущение, что он сделает правильно, если хотя бы попытается отравить этим ядом Реборна, не отпускало. В конце его пробрала вылезшая ярость на влезшего в его жизнь киллера, что стало решающим фактором. Виринея довольно прикрыла глаза и растянула губы в мягкой улыбке. Тсунаеши сжимал флакон и метался, но, когда время пришло относить напитки, неуверенной рукой капнул дважды в чашки. Между пришлыми смутьянами и ней он выбрал ее. Вечер прошел почти как обычно, если не брать в расчет пребывавшего в замешательстве Тсунаеши. Слова не сходились с внутренними ощущениями, что почти заставляло его метаться, но Виринея удерживала его от совершения глупостей. Парень слегка потерянно разглядывал отравленных его же рукой людей и не мог понять, почему не чувствует вины или хотя бы сожаления. Уже под конец вечера, когда Реборн уже удалился в комнату, а Бьянки засела в душе, он вспомнил, что девушка являлась еще и сестрой Гокудеры, но это тоже не вызвало какого-либо отклика внутри. Когда девушка не выходила из ванной уже около двух часов, он отправился проверить, но застал выносящую тело Виринею. — Бери ее на руки. Без особого труда подняв Бьянки на руки, Тсунаеши, уже успевший похоронить, но все еще не разобравшийся в себе, с удивлением понял, что девушка довольно теплая, а бьющаяся жилка подтвердила то, что она была жива. Интуиция звякнула, а на вопрошающий затравленный взгляд Танака легкомысленно пожала плечами. — Снотворное тоже по сути отрава. Мне не хотелось бы, чтобы они нам помешали. — Она поправила челку, усмехнувшись резко расслабившемуся Тсунаеши. — Правда, я не уверена на счет Реборна, но посмотрим. А теперь отнеси ее в комнату и собирайся. Смеркалось, когда они вышли из дома, а когда дошли до старого храма, почти стемнело. Савада, полностью сбросивший груз несовершенного убийства с плеч, слегка улыбнулся воспоминаниям. Именно в этом храме Виринея когда-то давно сняла блок с пламени. У входа уже ждал Такеши, почему-то нервничающий. Тсунаеши покосился на девушку, догадываясь, что и ему она устроила что-то подобное. Уже сейчас, спустя около часа он понимал, что с ним творилось что-то неестественное, наверняка созданное девушкой, но он ждал, зная, что позже она объяснит. Осознание произошедшего еще не полностью дошло до Савады, поэтому он был слегка заторможен и спокоен. На заднем дворе храма обнаружился крутящий в руках скрипку Хибари Кея, а чуть в отдалении на крыльце сидел Сасагава Реохей. Виринея приглашающе махнула рукой, предлагая устроиться, забрала скрипку и смычок и села на большой валун напротив парней. Окинув их оценивающим взглядом, она достала что-то и кинула им по очереди. — Вы уже чувствовали, что чем-то неуловимо отличаетесь ото всех остальных. — Тсунаеши с удивлением покрутил пальцами небольшое кольцо с холодным прозрачным камнем. — Многое в вашем мире строится на так называемом пламени. Чем оно сильнее, тем мощнее человек, им обладающий. Для контроля и появления этой силы нужна воля, решимость. Слабохарактерный не сможет ни пробудить, ни обуздать эту силу. Наденьте кольца, так будет нагляднее. — Пока парни послушно примеряли проводники, Виринея проверила скрипку. Неприметные руны были немного шершавыми, а после того, как она провела в инструмент магию, слегка засветились мягким желтоватым светом. — Но для начала нужно хотя бы почувствовать это, понять, осознать и принять. Первые секунды мелодия казалась слишком затяжной. Сердце почему-то забилось чаще, а раздрай в душе усилился, откликаясь тяжелому тону невыносимой знакомой мелодии. Название так и вертелось на языке, но Савада не мог вспомнить, все больше углубляясь в себя. Чем быстрей и громче становился звук скрипки, тем сильнее бушевал ураган внутри, а теплое пламя откликалось, становилось гуще, насыщеннее. Тсунаеши терялся в эмоциях, поддаваясь мрачному потоку, отдающему горечью на языке. Стоило мелодии замедлиться, как что-то тяжелое в душе оседало, приземляло его, словно волны пытались разбить его о скалистый берег, поднимая и обрушивая на камни, а после утягивая назад для новой волны. «Бороться, нужно бороться!» Как бы ни был силен поток, желание, воля жить была сильнее. И Тсунаеши сопротивлялся, как мог, непроизвольно выплескивая свою волю. Мелодия закончилась резко. Последняя волна схлынула, оставляя после себя легкую рябь, тишь и облегчение. Тсунаеши распахнул глаза и тут же уставился на пылающую янтарным пламенем ладонь. Рядом раздались пораженные вздохи Такеши и Реохея, Савада был уверен, что и Хибари был удивлен, пусть и не показывал. Оранжевый, голубой, фиолетовый, желтый. Части радуги. Тсунаеши посмотрел на опустившую скрипку Виринею и умиротворенно улыбнулся в ответ. Реборн до побелевших пальцев сжал пульсирующую пустышку и поспешил удалиться прочь, прогоняя навеянные образы.