Исцеление

Едва солнечные лучи прокрались в окно, Не Минцзюэ рывком сдёрнул и откинул в сторону одеяло с лежащего на постели тела. Хуайсан, свернувшись в комочек, заворочался и попытался рукой найти утерянный источник тепла. Но сонные и неуклюжие усилия не увенчались успехом, поэтому из-за утренней прохлады пришлось подняться. Неужели старший брат настолько жесток, что даже открыл окно? — Чтобы долго не возился! Жду на тренировочном поле, — громкий и строгий голос Минцзюэ прогнал всё желание завалиться обратно, даже после того, как альфа вышел из комнаты. Поёжившись, младший Не обнял себя руками и поспешил найти одежду потеплее. Он и сам не заметил, как за очень короткое время почти полностью переехал в чужие покои. Когда несколько дней назад Глава поднял вопрос о возобновлении тренировок под своим личным контролем, Хуайсан уже думал, что его выставят за дверь. Но пока что об этом не было и слова. По началу юноша пытался как можно аккуратнее отказаться от посещения занятий, прикрываясь всё ещё шатким здоровьем, даже начинал кашлять и чихать. Но Чифэн-цзунь остался непреклонен, заверив, что не будет сразу давать сильные нагрузки. Хотя, зная, что старший брат никогда и никому не давал спуску, Хуайсан сомневался, что сможет выполнить и половину заданий. Омега на собственное удивление пришёл быстро, без страдальческого вида и даже ни разу не отвлёкся на что-то постороннее. — Начни с пробежки, — мужчина обвёл ладонью тренировочное поле. — Восемь кругов. Если подумать, то действительно не так уж и много, но младший Не уже заранее начинал чувствовать ноющую боль в мышцах. Тяжело вздохнув, Хуайсан приступил к упражнению. Едва переставляя ноги, он боялся, что и к вечеру не закончит, но брат и не собирался его подгонять. Когда юноша в таком медленном темпе осилил половину, то с трудом удержался, чтобы не рухнуть прямо на голую землю, несмотря ни на грязь с пылью, ни на пристальный взгляд Не Минцзюэ. — Дыши носом, — Глава Ордена терпеливо ждал, пока Хуайсан восстанавливал дыхание. — Выполнишь приседания и передохнёшь. Четыре подхода по десять раз, приступай. Ноги плохо слушались, не переставая дрожать, суставы стали, словно деревянные. Каждый вздох обдавал огнём грудную клетку, при этом требуя ещё больше кислорода. Пот в три ручья стекал по телу, из-за чего одежда неприятно прилипала к коже. Но Не Хуайсан всё равно упорно продолжал приседать. Юноша помнил, что однажды примерно также старался на тренировке. Минцзюэ даже похвалил его тогда. Это, правда, было слишком сложно назвать таковым, но из уст брата именно так и есть. Но после долгожданного отдыха тренировка неожиданно подошла к концу: прибежал слуга и что-то тихо сказал Главе. Альфа без колебаний отпустил Хуайсана и сам поспешил уйти. Младший Не понятия не имел кто или что заставило старшего так внезапно поменять свои планы, но уже всем сердцем был благодарен. Омега капризно хныкал, потирая напряжённые ноги. За всё время Минцзюэ ни разу не повысил на него голос и не обозвал «бесполезным» или как-то ещё. Про саблю тоже речи не было, хотя это было даже хорошо, ведь юноша не помнил где она находится (желательно пусть там и остаётся). Но брат никогда раньше не был таким спокойным и терпеливым, он заводился из-за малейшей провинности. Опять же таки, Хуайсан не знал как это толковать. Возможно, это очень хорошо, ведь есть вероятность, что их родовое проклятие больше не нависает над Не Минцзюэ. Но, а вдруг он молчит по какой-то другой причине? Именно эту «причину» юноша всё время пытался понять. И у него ничего так и не получилось, по крайней мере пока что. Так или иначе, но омега рано или поздно наберётся смелости и сам заговорит с братом. «Его точно подменили!» — Не Хуайсан плёлся по широкой тропинке и старался себя успокоить. Пожалуй, это была единственная догадка за последнее время, которая могла объяснить хоть что-то. Мимо него прошло несколько адептов, почтительно поприветствовав. Юноша решил продолжить прогулку в менее людной части резиденции, чтобы хоть немного разобраться в этой головоломке. Конечно, он пришёл в одно конкретное место: пение птиц хорошо способствовало повышению настроения. Канарейка ярко-красного цвета с желтоватыми кончиками перьев на хвосте охотно клевала зёрнышки прямо из рук младшего господина Не. Из всех своих собратьев она была самой смелой и общительной. Хуайсан обязательно собирался приучить и остальных, но нынешнее его состояние души не располагало к дрессировке. Да и лучше бы птичкам для начала хотя бы привыкнуть к нему. Юный омега устало плюхнулся на подушки в беседке. Не Хуайсану до сих пор с трудом верилось, что старший брат на полном серьёзе думал о подарке для него. Сердце пропустило удар, щёки покрыл густой румянец, даже на свежем воздухе стало как-то душно. Почему эта запоздалая реакция на действия Минцзюэ приходит, когда его самого вовсе нет рядом? И почему младшего Не это печалит? Хорошо же, что альфа не знает об этих недопустимых чувствах, которые с каждым днём всё сложнее сдерживать. Хорошо, что Хуайсан так мастерски научился надевать на лицо маски, скрывая свои истинные желания. Это должно быть хорошо, должно радовать юношу. Но почему тогда его улыбка так грустна, а глаза жжёт солёная влага? Издали на своих крыльях ветер донёс сладкую мелодию гуциня. Второй господин Не невольно улыбнулся, прислушиваясь к знакомым нотам, но тут же охнул, спохватившись, что во всём Цинхэ трудно найти человека, умеющего играть на музыкальном инструменте. И, тем более, знающего одну из секретных мелодий Ордена Гусу Лань. Похоже, Цзинь Гуанъяо приехал сыграть «Песнь Очищения» для Дагэ. Но обычно Хуайсан знал о визите гостя чуть ли не за несколько дней, а тут они даже не поздоровались. Но, пожав плечами на очередную странность, юноша поспешил за музыкой, которая постепенно становилась громче. Долго идти не пришлось: широкую спину Не Минцзюэ было хорошо видно ещё на подходе к той самой далёкой беседке. Омега удивлённо застыл на месте, когда вместо золотых одежд с пионом на груди, увидел белоснежные. Лань Сичэнь сидел лицом к выходу, но был слишком сосредоточен на своём нелегком деле, поэтому не заметил Не Хуайсана и его заинтересованный взгляд. Последний же не хотел мешать, так что остался снаружи, продолжая слушать. Если бы у младшего Не было достаточно духовных сил, то Глава Лань доверил бы ему усмирять ярость Дагэ? Юноша горько усмехнулся — если бы это было так, то ему бы самому понадобилась помощь. Но «Песнь», сопровождаемая силой Лань Сичэня, делала своё дело — тревоги и горечь медленно отступали в самые дальние уголки души, заменяясь умиротворением. Когда последняя нота слетела со струн гуциня, Цзэу-цзюнь поднял выдающие усталость глаза и заметил застывшего напротив Хуайсана. — Брат Сичэнь, — подойдя ближе, юноша почтительно поклонился Главе Лань. — Раз вы здесь, неужели, с Третьим братом что-то случилось? — он отчётливо почувствовал, что тяжёлый взгляд Не Минцзюэ впился в него и, кажется, вот-вот мог проделать дырку. Но младший Не должен был хоть попытаться что-то выяснить. — Нет, А-Яо в порядке, — мягкая и добрая улыбка тронула тонкие губы. — Так получилось, не стоит беспокоиться об этом, — честно говоря, большего омега услышать и не ожидал. Но он знал, что Мэн Яо вызывал у старшего брата нескрываемое раздражение, поэтому даже хорошо, что они будут меньше видеться. Что не делается — всё к лучшему. Не Хуайсан остался и составил компанию мужчинам, которые вовсе и не возражали. Первый нефрит ловко и ненавязчиво находил всем интересные темы для разговора, хотя это казалось невозможным, ведь трое мужчин, собравшихся за одним столом, были совершенно друг на друга не похожи. Теперь омега наверняка знал почему в присутствии Лань Сичэня его названные братья более менее, но могут общаться. *** К сожалению, долго им побеседовать не удалось — произошло что-то очень важное и не терпящее отсутствие Чифэн-цзуня. Хуайсан добровольно вызвался помочь гостю найти выделенные ему покои. — Если вам, брат, будет что-то нужно, то обращайтесь к слугам или ко мне, — юноша уже хотел выскользнуть за дверь, но доброжелательный и мелодичный голос Главы Лань остановил его. — Твой запах изменился. Как и у Дагэ, — Лань Хуань смотрел в сторону, из-за чего нежную и счастливую улыбку было трудно заметить. Хуайсана как будто с головой окунули в ледяную воду. Они со старшим братом ночевали в одной комнате, спали в одной кровати и его, на протяжении всего времени, не волновал этот вопрос. Но, кроме объятий во сне, между ними ведь ничего не было. Разве это можно считать за близость между альфой и омегой? Юноша, залитый краской от кончиков волос до пальцев на ногах, не мог вымолвить и слова в их с Минцзюэ оправдание. Да и что можно сказать? «Молодой господин Лань, вы не так поняли. Я со своим братом просто сплю в одной постели». Из-за этого аргумента самому хотелось смеяться то ли от нелепости, то ли от безысходности. Убедившись, что Лань Сичэнь больше не хочет что-то сказать, младший Не наконец-то исчез из помещения. Несомненно, уже много людей таким же образом поняли свою «истину». До людской молвы Хуайсану не было дела, но вот репутация Главы и всего Ордена в целом не могла его не беспокоить. Хотя юноша, до этого дня, и не слышал слухов ни о чём подобном, всё-таки слуги знали, что, братья ночуют вместе. Да и это был вовсе не «слух», а факт. *** Философская книга по военной стратегии хоть на пару минуточек, но отвлекала омегу от смущающих мыслей. Вот только, был ещё один фактор, мешающий нормально сосредоточиться — только увеличивающаяся боль в мышцах. Если сразу после тренировки она ещё была терпимой, то к вечеру стала какой-то пыткой. В итоге, Хуайсан взял себя в руки и пошёл к горячим источникам, лелея надежду, что они помогут ему. За окном, как раз, было время позднее и адептов, помешавших бы по настоящему расслабиться, уже, наверняка, там нет. Густой и горячий пар струился у самой кромки воды, заполняя собой всё перед глазами. Юноша, достигнув долгожданной цели, облегчённо и радостно выдохнул. Торопясь, он стягивал с себя и откидывал в стороны верхние одеяния, ничуть не заботясь куда они денутся. Погружаясь в обжигающе горячую воду, Не Хуайсан блаженно прикрыл глаза и улыбнулся. Напряжённые конечности наконец отпустило и юный омега как можно глубже погрузился в источник. Однако нижние одежды он не снял и, наверное, зря. Вокруг всё равно никого, а они теперь насквозь промокли и стали неудобными. Сладко потянувшись, словно после долгого сна, младший Не отчаянно не желал выходить из приятной горячей неги. Время утекало незаметно, как вода сквозь сомкнутые пальцы. Вечер плавно перешёл в ночь, алый закат сменился звёздным небом, которое с интересом начал разглядывать юноша. — Хуайсан! — на всю округу раздался сердитый голос Не Минцзюэ. Мужчина выглядел скорее уставшим, чем разозлённым. — Дагэ? — омега резко встал, собираясь идти к берегу, но споткнулся о собственную ногу и вновь плюхнулся в воду вперёд головой. — Куда ты так торопишься?! — возвращая брата в вертикальное положение, Минцзюэ убрал налипшие на лицо мокрые волосы и внимательно осмотрел его, но не нашёл никаких ушибов. — Будь осторожнее. Хуайсан послушно кивнул, опуская глаза вниз и вздрогнул, спохватившись: то, что осталось на нем из одежды теперь слишком плотно прилегало к телу, местами даже просвечивая. В миг он вспыхнул, словно свеча, но, к счастью, на распаренной коже это было не очень заметно. Юноша аккуратно попытался освободиться от сильной хватки Минцзюэ, но тот только подошёл ближе. — Что с тобой? — альфа всё не мог поймать глаз Хуайсана, которые он старательно отводил в стороны. — Дагэ, я… Я не одет, — запинаясь, едва слышно пробормотал младший брат. Брови Не Минцзюэ удивлённо изогнулись, но на пару шагов он отступил. — И чего я там не видел? — в доказательство мужчина окинул хрупкую фигуру омеги взглядом, но тут же отвернулся, потому что неожиданно для себя самого почувствовал сильный прилив тепла в своё естество. В прошлый раз виноват в его возбуждении был усиленный из-за течки запах и это естественный эффект — от другого омеги было бы то же самое. Но, выходит, сейчас всего лишь полуобнажённый вид брата вывел альфу из равновесия. Раньше Минцзюэ так бурно не реагировал ни на кого. Мужчина или женщина, бета или омега — не важно. Главное — снять напряжение. Что такого в нём могло измениться? Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. И это сильно раздражало, заставляло только усмирённый гнев вновь бурлить в крови. — Хуайсан, — юноша перестал прыгать на одном месте в безуспешных стараниях засунуть ногу в запутавшуюся штанину и поднял взгляд на внезапно помрачневшего старшего брата, — ты поправился, можешь возвращаться в свою комнату. Да, так будет правильно. Скорее всего, братья вновь отдалятся друг от друга, пропасть из недопонимания между ними станет ещё больше, чем была прежде. Да, так будет правильно, но Хуайсан уже решил сам для себя, что не будет трусить и убегать, поэтому хотя бы попытается пойти наперекор. — Дагэ, позволь мне остаться, пожалуйста! — громко выпалил юноша и замер в низком поклоне. — Я не буду мешать тебе! Сделаю всё, что ты скажешь, Дагэ! — младший Не всё тараторил и не замечал нескрываемого удивления на лице Минцзюэ. — Если будешь тренироваться усерднее, то, возможно, я подумаю, — мужчина сказал первое, что пришло в голову, почти не задумываясь. Но этой надежды было достаточно для юноши, чтобы он приободрился и охотно закивал головой. Наконец поборов одежду, Хуайсан воодушевлённо умчался вперёд, надеясь лечь раньше и хорошо выспаться. *** Не Минцзюэ не любил алкоголь. От вина и подобных напитков мутнел рассудок, возможно, человек даже не мог контролировать себя, находясь под их действием. А на утро, кроме как о головной боли, думать вообще ни о чём не получается. Но всё же было «кое-что», заставляющее мужчину опрокидывать в себя пиалы снова и снова: хотя бы до рассвета он мог забыть. Забыть про невинные прикосновения младшего брата, которых стало слишком много в последнее время; про то, как во сне юноша тесно прижимался к груди Минцзюэ и что-то начинал сонно мурлыкать; про робкие переходящие в мечтательные взгляды, которых, конечно, «не замечал» старший Не; про то, как снова будет одиноко и пусто в холодной комнате Главы Ордена. Ноги больше не слушают Не Минцзюэ. Он не понимает, что творит. Хотел сделать как лучше, а получилось только хуже. Двери комнаты Хуайсана оказались открыты. Да и зачем ему запираться? Дагэ ведь всегда придёт и защитит. Так юноша вечно твердил на тренировках и не только. И Минцзюэ тоже хотел в это верить, но с каждым днём удавалось всё сложнее. Хуайсан, укрывшись с головой, и правда уже спал, судя по тихому сопению. Слегка отодвинув край одеяла, мужчина запустил руку в волосы омеги. Они были ещё чуть влажными, но всё равно мягкими и приятными. Белоснежная кожа снова приковывала к себе пронзительный взгляд. Полностью отдавшись во власть безумного порыва, Минцзюэ припал к шее брата, целуя и кусая одновременно. Его ничуть не смутило, что юноша, просыпаясь, обеспокоенно заворочался и что-то хрипло пробормотал. Хватаясь за широкие плечи, младший Не хотел либо что-то сказать, либо закричать, но не успел — жадные губы альфы решительно заткнули его. Хуайсан отчётливо почувствовал привкус вина у себя во рту и неосознанно попытался отстраниться. И снова не смог. Но не из-за того что брат крепко держал его, а потому что имел неосторожность взглянуть Минцзюэ в глаза и утонуть в их глубоком мраке. Юный омега, не веря в реальность происходящего, робко перевёл руки сначала на мощную грудь, затем за спину Дагэ, смыкая их в кольцо несмелых объятий. Если это сон, то самый живой, смелый и чувственный из всех, что когда-то были. Не Хуайсан искренне хотел, чтобы эта сладкая иллюзия никогда не заканчивалась. Младший Не и опомниться не успел, как старший резким рывком усадил его на свои бёдра, тесно прижимая к себе. Омега испуганно распахнул глаза, почувствовав через всю ткань естество брата, сильно упирающееся ему сзади. Не Минцзюэ без труда проник под одежду юноши, обхватив большой ладонью аккуратную плоть. Хуайсан, чуть не подавившись воздухом, инстинктивно толкнулся в его руку, тем самым ёрзая на члене альфы. Мужчина сдавленно зарычал и, обхватив за талию, ещё сильнее прижал брата, начиная двигать бёдрами. Минцзюэ не надеялся кончить таким нелепым образом, но он увидел покрасневшее лицо своего омеги на пике удовольствия; услышал сладкие приглушённые стоны, опаляющие горячим дыханием кожу; почувствовал опухшие и покрасневшие от поцелуев губы на своём лице, шее и ключицах. И не выдержал. До боли стиснув в своих руках хрупкое тело Хуайсана, мужчина излился, так и не снимая одежду. Если вспомнит, альфа будет ненавидеть себя за это. Он эгоистично присвоил себе того, кто никогда не сможет остаться рядом; того, кто в принципе не может быть его. Но теперь хотя бы стало ясно почему Минцзюэ не отослал юношу раньше, закрывая глаза на все его действия — мужчина и сам чувствовал что-то подобное. Только до последнего надеялся, что это лишь последствия долгого воздержания, но снова ошибся.