Не избранный

— Пусть все коты, способные быстро бегать, соберутся под Скалой на общее собрание племени! Призыв прозвучал как гром среди ясного неба, хотя время для этого было самое подходящее — тот краткий полуденный миг, когда солнце зависает над головой, а все соплеменники собираются в лагере. Увы, солнца сейчас как раз и не было. На небе кучковались серые облака и тучи, сбиваясь поплотнее каждую минуту, а внизу, на земле, точно также жались друг к другу коты, прячась от резкого холодного ветра и такой внезапной непогоды, что пришла на смену нежным денькам. В воздухе пахло лёгкой влагой и свежестью, снегом, мокрой землёй и даже, кажется, зеленью; ожидался дождь. Крылатый подошёл к Скале и быстро окинул взглядом стоящего на ней в гордой позе предводителя и сидящую на камне поменьше глашатую, что свесила вниз хвост. Он протиснулся между соплеменниками и занял свободное местечко, так, что его окутало мягкое тепло их тел. Рядом появилась Цветинка, торопливо ищущая место; он остановил её лапой и похлопал рядом с собой, безмолвно приглашая присесть. Кошечка примостилась слева от него, её мягкая шёрстка едва-едва касалась бока воителя. Впереди кот заметил знакомую золотистую с крапинками шерсть — Пшеница перешептывалась с Рассветом, и их хвосты слегка, несмело, почти незаметно соприкасались кончиками. Крылатый отвёл взгляд, смущённый этой сценой. «Влюблённые…» Он посмотрел на Цветинку, и хвост дернулся приобнять её, как обычно, но кот пересилил себя. Не при всех же и не сейчас. Почему-то ему было неловко признавать перед остальными свою симпатию к трёхцветной кошечке. Виновата ли гордость или смущение, а может быть, стыд, он не знал. — Доброго дня, племя Ветра, — громко, чтобы каждый услышал, начал предводитель, и толпа ответила ему неясным шумом, в котором едва различались отдельные реплики и ответные приветствия. — У меня есть несколько новостей, которые я хотел бы озвучить. Крылатый нахмурился, пытаясь считать эмоции полосатого предводителя. Его морда оставалась доброжелательна, как всегда, а видимых признаков беспокойства кот не обнаружил, так что решил, что новости у Молнезвёзда по крайней мере неплохие. Он насторожил уши, чтобы не пропустить дальнейшие слова. — Во-первых, сезон Юных Листьев всё-таки наступил, а это означает начало весенних работ, — жизнерадостно оповестил кот. — Недавно Осеннецветик уже провела первую часть, но осталось ещё кое-что. Оруженосцам, а также некоторым воителям будут даны задания. Нужно отремонтировать детскую, убрать мусор, которого из-под снега выходит много, и сменить грязные подстилки. Запасы мха есть у Тёплого. Увы, пока не можем сменить все, ведь мха не так уж и много, а других материалов пока нет, поэтому меняем только у королев, оруженосцев и старейшин. Все работы распределит Осеннецветик. На мордах соплеменников, особенно некоторых молодых воителей, появилось кислое выражение, однако оруженосцы держались молодцом — Волколап кивнул, Солнцелап заулыбался, предвкушая новые занятия, а Цветинка оставалась спокойна. Втайне Крылатый надеялся, что его участие в последней уборке снега даст право избежать хотя бы подстилок. Он и так по горло был сыт ими в ученичестве. Кот никому бы не признался в своих мыслях, ведь был ответственным воином и готов был выполнить всё, что приказано предводителем, но ему действительно не хотелось вновь примерять на себя давно надоевшую роль оруженосца. — Во-вторых, хотел бы напомнить некоторым горячим головам, что сезон только начинается, и ещё слишком холодно, чтобы выносить подстилки, — Молнезвёзд строго посмотрел на гнёздышки, которые торчали возле воинской палатки, как будто её наклонили и рассыпали мох. — Тёплый сообщил мне, что пока нельзя спать снаружи. Уткохвост и Завитой уже простудились, некоторые из вас чихают. Не хотелось бы сейчас заболевших. К тому же, ожидается дождь, а может, и снег, так что я надеюсь, что вы сразу после собрания уберете свои подстилки обратно в укрытия. Крылатый с сочувствием глянул в сторону целительской, где у выхода сидел возмущённый, обиженный на весь свет брат, периодически шмыгая носом. Ничего, он поправится. Вроде бы ничего серьезного, раз он вышел на собрание. Кудрявая даже больше, чем обычно, чёрно-белая шерсть топорщилась, а глаза покраснели, но кот упрямо смотрел на Молнезвёзда, не слушая какие-то тихие слова сидящего рядом целителя. — Ну, и третью новость вам сообщат ваши соплеменники, — Молнезвёзд кивнул кому-то невидимому в толпе, и Крылатый вытянул шею, пытаясь разглядеть, кто же удостоен такой чести и почему. Под Скалу вышли Ночница и Буревестник. Что ещё случилось? — Здравствуйте, племя Ветра, — звонко начала Ночница. — Я бы хотела сообщить, что через луну с небольшим у меня будут котята! Толпа одобрительно загудела. Кое-где слышались поздравления и пожелания. Оно и понятно — первые котята в эту пору приковывали внимание практически каждого, ведь Юные Листья — новая жизнь. Обычно именно в этот сезон появлялось больше всего малышей. Крылатый тоже заурчал. Новые котята — новые воины, сильнее племя. — Несмотря на то, что ещё хотя бы пол-луны я собираюсь выполнять воинские обязанности, мы с Буревестником хотели бы заранее переселиться в детскую, чтобы не доставлять неудобства. Бурый кот закивал, соглашаясь с подругой: — Если, конечно, кто-то из живущих там согласится поменяться местами. — Я могу! — выскочила Пшеница, сияя от радости за подругу и бывшего наставника. Крылатый с сомнением посмотрел на Цветинку. Оруженосцы ведь спят в детской… Он слишком привык к маленькому тельцу рядом с собой, но, может, лучше будет всё-таки переселиться? — Можно я! — завопил Солнцелап, выскакивая вперёд и отчаянно подпрыгивая на месте, чтобы его заметили. Молнезвёзд усмехнулся. — Нет, малыш, тебе ещё рано к воинам. Мы с Сизокрылой переселимся на их место. Пшеница, тебе тоже найдётся уголок в воинской или в барсучьей норе, если хочешь,  — он кивнул кошке. Ночница благодарно склонила голову, и Буревестник повёл её обратно на место. — Также сегодня ночью состоится Совет племен, я озвучу идущих туда вечером, если разойдутся тучи. Ну что ж, на этом всё. Можете отправляться по своим делам, спасибо, что выслушали! Осеннецветик, отправь, пожалуйста, охотников, — предводитель спрыгнул со Скалы. Соплеменники стали расходиться, вполголоса обсуждая новости. — А мы пойдем на Совет? — спросила Цветинка у Крылатого. Он вздрогнул, ведь совсем забыл о том, что подруга сидит рядом, и взглянул в её изумительные зелёные глаза. — Скорее всего. Новых оруженосцев и воителей традиционно представляют перед другими племенами, — он почувствовал, что кошечка вздрогнула, и осторожно погладил хвостом. — Не бойся. Чужие коты вовсе не такие страшные, как рассказывают в сказках. Сумрачные немножко похожи на нас. Грозовые интересные собеседники, а в Речном племени все огромные, но мягкие и пушистые, вот точно как наш Пухолап! Цветинка улыбнулась, и он отошёл в сторону, давая ученице возможность подбежать к братьям. Кот направился к самой счастливой парочке этого дня, сидящей поодаль от остальных. — Поздравляю, — искренне сказал он, и Буревестник кивнул в ответ. Он сиял, будто сам ждал котят. Ночница выглядела ничуть не менее счастливой. Прямо-таки огромного живота, какой был у Сизокрылой, пока заметно не было, лишь лёгкое округление, однако что-то изменилось в самой кошке, а что — непонятно. То ли сменился запах, то ли появилась особенная мягкость характера. Крылатый недоуменно посмотрел на неё ещё раз и отошёл в сторонку, прихватив дичь — он сегодня был в рассветном патруле, и в охотничий его не звали, так что можно было поесть и спокойно обдумать те новости, которые рассказал предводитель. С неба начал накрапывать меленький дождик, и кот сел у кустов, чтобы иметь хоть какую-нибудь защиту. Честно говоря, его эта погода совсем не радовала — это был противный, почти неощутимый, но заползающий под шкуру холодный дождь и заодно по-зимнему холодный ветер. Капли были похожи на кусачих мушек — вроде не больно, а все равно неприятно. Воитель ещё немного заполз под ветки куста. По крайней мере, запах дождя он любил — особенный, ни с чем не сравнимый, разве что с запахом летней ночи. Свежий аромат, смешанный с теплым запахом дичи, увлёк его мысли. «Похоже, работы будут завтра или ещё позже, ведь в слякоти не особо поубираешься, только ещё больше грязи наделаешь, — думал он, методично пережевывая полевку. — Жалко, что пока холодно. Я бы поспал снаружи, будь там теплей… Ничего, глядишь, через луну уже разрешат. Лишь бы Билл не приклеился к остальным». Он живо представил себе бесконечно далёкое звёздное небо над головой и мягкую свежую подстилку и даже задрал голову, но на нос ему шлёпнулась капля, и воин фыркнул. Нет, наверху не было ничего, кроме унылых облаков, застилающих небосвод, и бесконечно падающих мушек-капелек. Взгляд Крылатого вновь скользнул вниз, и он невольно засмотрелся на Цветинку. Оруженосцы, не боясь дождя, весело прыгали под мелкими каплями прямо посреди поляны и мяукали о чём-то своём. Вот Цветинка прижалась к земле, подняв хвост трубой, проползла несколько шагов и прыгнула на Солнцелапа; он взвизгнул и сразу же сбросил сестру на землю. Крылатый напрягся, но Цветинка быстро встала и отряхнулась. — И потом он мне доказывает, что не влюбился, — пропел знакомый голос. Пшеница плюхнулась справа и тоже посмотрела на оруженосцев. — В кого, в Цветинку? — Ну не в Солнцелапа же и не в Волколапа! В Цветинку, естественно, — Пшеница ткнула его лапой в бок. — Влюбился, влюбился! — Кто бы говорил, — парировал кот, не сводя глаз с младших соплеменников. Цветинка неуклюже завалилась набок, пытаясь отражать неумелую атаку Волколапа, а он пытался подражать опытным воякам и выделывал какие-то невероятно странные приёмы. — Вообще-то, у нас с Рассветом все серьезно! — она осеклась и посмотрела на свои лапы. — Ну, то есть, будет серьезно, я надеюсь. Он же не будет меня бросать, как Пересвет! Нет, Пересвет, конечно, неплохой кот, но Рассвет, он в сто раз лучше! — Да, он другой, — согласился Крылатый. Пусть у второй любви Пшеницы было схожее с первой имя, сравнивать оба варианта было совершенно ни к чему. Тем более, что Рассвет и сам любит Пшеницу. Зачем мешать счастью сестрёнки, вспоминая былое? Что было, то прошло, надо жить дальше. Рассвет составит ей отличную пару, он внимательный и заботливый, сможет сдерживать порывы и облегчит жизнь Крылатому. — Ну ты же влюбился, ну признай, — снова подтолкнула его кошка. Крылатый сердито фыркнул. — Ну, может, и влюбился, и что! Тебе же можно бегать за Рассветом, так почему я не могу немножко больше других привязаться к Цветинке? — Можешь, конечно, — воин посмотрел на Пшеницу. Она улыбалась. — Влюбился! Крылатый вновь отвернулся. Странное чувство. Любовь… Можно ли назвать любовью его нежную привязанность к этой ученице? Если посмотреть со стороны, то, безусловно, можно. Он никогда не задумывался об этом в таком ключе. Ему нравилось проводить время с Цветинкой и хотелось защитить её, но очень, очень странно было осознавать, как всё это называется. Любовь. Ему больше нравилось слово «симпатия», но в речи Пшеницы была и доля правды. И тут он вздрогнул от неожиданной мысли, прилетевшей в голову совершенно случайно. — А как ты думаешь… — медленно проговорил он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к сестре, — это нормально? — Что — нормально? — Влюбляться в кошку младше себя, — он невольно задержался взглядом на трёхцветной фигурке. Кажется, Цветинке надоело играть, потому что она вдруг побежала в другую сторону и скрылась где-то у камней. — Я имею в виду настолько младше, на почти шесть лун. — А что не так? — удивлённо переспросила воительница. — Я примерно в её возрасте влюбилась в кота из чужого племени, который был старше меня на семь лун, вот так-то! Любви, говорят, все возрасты покорны. — И всё-таки… — Я не знаю! Спроси у кого-нибудь, раз мне не веришь, — Крылатый повернул голову и увидел, что Пшеница уже поднимается на лапы и с самым деловым видом отряхивается. — А ты куда? — Я пойду помогу Ночнице с переселением, ну и сама тоже перееду! Не хочешь со мной? Говорят, в барсучьей норе уютно и теплее, чем в воинской. — Пока нет, но я подумаю, — кот невольно отметил, что без теплого бочка сестры будет уже не так уютно спать. Пшеница пожала плечами и потрусила к детской, сердито бормоча что-то под нос, когда капельки дождя затекали ей под шерсть. Крылатый сморгнул воду с глаз. Сомнения не оставляли его. Дождь потихоньку становился сильнее, поэтому кот поскорее покончил с едой и забрался в колючий туннель у барсучьей норы. Мерный стук капель по грязной земле и приглушённый шелест, когда дождинки попадали в снег, убаюкивали, будто напевая колыбельную на своем, особом языке. Крылатый встряхнулся, пытаясь сбросить сонное оцепенение, но оно вновь овладело им, и воин, словно заворожённый, смотрел, как маленькие капельки вонзаются в снежные участки или разбиваются о случайные камни. Голова вновь начала клониться к земле, и он усилием воли вновь поднял её. Из-за спины, из норы, доносились приглушённые голоса укрывшихся там котов. Крылатый привстал и направился к ним. Соплеменников здесь было немного; всего несколько воителей сидели тесной кучкой, и среди скрытых в полутьме шкур кот различил рыжую шерсть Морошки и серо-белую фигуру Легкокрылки. Не став мешать их небольшому сборищу, он подошёл к одиноко сидящему Крикливому и сел рядом. Он стыдливо потупился, когда вдруг вспомнил, как любил бывать у старика в детстве, слушать сказки и разговаривать, и как совершенно забыл о нём в пылу ученических обязанностей и воинских дел. — Привет, Крылатый, — проскрипел серо-палевый, казавшийся тёмным и дымчатым в тени старейшина. — Как твои воинские дела? — Всё нормально, — ответил Крылатый, вежливо кивая ему. — Как твои стариковские дела? — Добросовестно жалуюсь на погоду, ворчу на молодое поколение и сплю по полдня. Ничего не пропустил? — усы Крикливого задрожали, и он хрипло рассмеялся. Похоже, сегодня старик и правда был в добром расположении духа, но, взглянув на молодого воителя, посерьёзнел. — А ты чего такой невесёлый, а? Что, проблемы какие? — Можно и так сказать, — Крылатый прижал уши к голове. Да, может быть, и проблемы. Он с сомнением вздохнул, не зная, можно ли довериться Крикливому. Старейшина уже устроился поудобнее и вытянул лапы. — Давай, расскажи, облегчи душу. Обещаю, никому не выдам. — Вот скажи, ты когда-нибудь влюблялся? — спросил кот, смотря куда-то в сторону. — Было дело, хотя семью так и не завёл, — хмыкнул старик. — Не такой я, не семейный, понимаешь. Вот братец мой, Искрокрылый, другое дело был, котят растил… Так, а у тебя-то что? — Скажи, что делать, если полюбил кошку на полгода младше? Ну, то есть… она ещё совсем юная, это плохо? — Ну почему же, и не с такими разницами пары бывают. Хотя, если она ещё мала… — Крикливый прищурился, словно точно знал, о ком речь. Хотя чего тут знать, есть всего одна кошка в племени, подходящая под описание Крылатого! — Я думаю, она уже достаточно взрослая, чтобы потихоньку начать понимать, что такое любовь, но надо быть осторожнее. Ты пока повремени с признаниями да свиданиями, вот и всё. А там, глядишь, она к тебе попривыкнет, поймет всё… Крылатый помолчал. Да, это звучит разумно — не отстраняться от Цветинки совсем, но не позволять себе слишком много. Просто тесная дружба до поры до времени. Он медленно кивнул. — Спасибо. — Да не за что, — проскрипел старейшина, поворачиваясь на другой бок. — Эх вы, в пору Юных Листьев все с ума сходите, а племя кто защищать будет? — Я не забыл о племени! — тут же взволнованно подскочил кот. — Ты-то не забыл, а другие? Эх… — старик замолк. Крылатый ответил ему долгим взглядом, а после поднялся. — Уже уходишь? Ну иди, иди… Иди, говорю! — Крикливый не дал даже слова вставить открывшему рот воителю и вздыбил шерсть. — Не надо тут вокруг меня скакать! Если за советом, то приходи, а вот это все — изволь. — Хорошо, — пробормотал сбитый с толку кот, который как раз собирался придумать себе достойное оправдание для ухода. — Я пойду, посижу у выхода. — Иди, иди… — снова махнул лапой кот и свернулся на подстилке. — А я подремлю, пожалуй. Крылатый выбрался обратно в туннель, и на него пахнуло холодом после тёплой и уютной норы. Но кот не стал возвращаться; он сел у выхода, как и говорил Крикливому, и полной грудью вдохнул свежесть этого дождливого денька. Ему почудился свежий запах добычи и соплеменников, и он не ошибся — как раз в этот момент в лагерь входили охотники. Мелкий дождь не помешал им поймать пару кроликов. Однако был среди них чужой запах, мокрый, рыбный и тёплый, который заставил насторожиться. Кого привели на этот раз? Воитель вгляделся в кучку котов; он внимательно и настороженно следил за кошкой, которую привели в самое сердце территории Ветряные. Крупная по сравнению с ними, голубовато-серая кошка казалась в то же время необычайно хрупкой, и вскоре он понял, почему. В пасти у кошки, судя по запаху, Речной, беспомощно висел маленький белый комочек. Котёнок! Так значит, это королева? Молнезвёзд уже выбегал навстречу патрульным вместе с Сизокрылой. — Что стряслось? — Здравствуйте, я… Извините за беспокойство, я бы хотела вступить в ваше племя, — осторожно положив котёнка на землю, сказала кошка. Малыш тихо пискнул, и она крепко прижала его к себе пышным хвостом. Крылатый удивлённо смотрел на неё. Что-то в ней было знакомое. — Почему? — предводитель моргнул, рассматривая новоприбывших. И тут Крылатый наконец узнал эту королеву. Это же Голубика! В последний раз он видел её около двух-трёх лун назад на границе. Так она родила? Он напрягся, вспоминая подробности той встречи. То-то она показалась ему пухленькой. Но зачем она хочет вступить в их племя? — Потому что я отец котёнка, Молнезвёзд. К королеве и её котёнку из тени шагнул кот, и Крылатый изумлённо расширил глаза. Нет, кто угодно, только не он! Только не этот кот! Почему? Почему из всех котов в племени Ветра другом Речной кошки был именно Серогрив?! — Ты отец? — в голосе предводителя сквозило неприкрытое изумление. Он перевел взгляд на кошку и котёнка. Серогрив серьёзно кивнул. — Ну, если так… Нас в последнее время довольно мало, так что милости просим. По крайней мере, до поры до времени. — Хватит уже разглагольствовать! — встрепенулась Сизокрылая, — милый, эта бедняжка и маленький котёнок стоят под дождём и вымокли до шерстинки, а ты ещё с неё спрашиваешь! Потом поговорите и решите все вопросы! Она, ласково что-то приговаривая, повела Голубику в сторону детской, а рядом заковылял мокрый малыш. Королева то и дело нервно, напряжённо оглядывалась, будто думая, что на неё сейчас набросятся злые Ветряные коты и прогонят прочь. Сердце Крылатого сжалось. Серогрив встал с другой стороны от неё. Да уж, теперь понятно, куда он бегал постоянно — узнавать новости о своей семье. У Крылатого в голове не укладывалось только что увиденное. Он выбрался, поморщился от капель и подошёл к Молнезвёзду. — Мы её просто так примем? — А что ещё остаётся? — кот вздохнул. — Сам знаешь, нас очень мало. Тем более она с котёнком, что очень кстати. — А что насчёт бродяг, лис и убийств? — не сдавался воин. Молнезвёзд махнул хвостом. — Мы в последнее время их не видели, кроме Билла. Так стоит ли волноваться? Может, они и вовсе ушли… — пробормотал кот, пытаясь убедить в этом то ли Крылатого, то ли самого себя. — В любом случае, нам очень нужны новые члены племени. Потом Голубика сможет уйти, если захочет, но это уже подождёт до завтра. Скоро стемнеет. Молнезвёзд отошёл в сторону, а Крылатый посмотрел на небо. Дождик постепенно стихал, а над головой появился небольшой просвет в серой пелене. Кучерявые края облаков выделялись светлыми краями на фоне тёмных убегающих туч. Да, этой ночью Совет состоится. Что-то скажет Искрозвёзд на самовольный уход своей соплеменницы? И кое-какая мысль мучила воителя сильнее всего. Он повернулся, рассматривая соплеменников, выглядывающих из кустов и укрытий. Одни провожали взглядами Голубику, другие весело о чем-то болтали, третьи шептались. И никто даже не вспоминал о том, что за лагерной стеной почивает неизвестный бродяга, а ещё дальше, за границей, притаились куда более страшные враги. Никто не вспоминал об умерших, не смотрел настороженно на выход, не казался готовым. «Неужели Молнезвёзд и остальные совсем забыли об опасности?»