Не избранный

Пшеница подняла лапу и брезгливо отряхнула с неё свежий налипший снег. И почему только с неба вновь полетели белые мушки? Этих дождей в последние дни хватило бы, чтобы размыть весь снег на пустошах! Но ночью подморозило, и получилось то, что получилось. Воительница сердито посмотрела на белый налёт на земле, кустах, ставших светлыми холмах. Неужели же сезон Юных Листьев не настанет совсем? Ужас какой-то! — Пшеница! — окликнули её, и она вскинула голову. Патрульные ждали её впереди. Кошка торопливо догнала их и пошла вровень с Одноцветом, Цветинкой, Сизокрылой и Легкокрылкой. Сегодня они проходили по границе с нейтральными землями, и Цветинка вовсю принюхивалась и приглядывалась, как и посоветовал ей наставник. Пшеница же с любопытством косилась то за границу, то на патрульных. — Скажи, Легкокрылка, почему снег пошёл? — спросила она и приблизилась к серой. В последнее время у старшей воительницы настроение было отличное, и можно было приставать с расспросами, сколько угодно — Легкокрылка никогда не отказывалась поучить младших уму-разуму. — Так бывает, и довольно часто, — улыбнулась та. — Юные Листья непостоянны вначале, то снег, то дождь, то солнце, то град. Не бойся, всё это растает ещё быстрее, чем выпало, и тогда-то придёт тепло. Пшеница кивнула, на душе стало повеселее. Интересно, засыпало ли ту полянку с подснежниками? Кошка сладко зажмурилась, вспоминая качающиеся белые головки цветов и Рассвета, мягким огнём сидящего между ними. Она открыла глаза и поспешно нагнала свой патруль. Не хватало ещё отбиться от группы на самых опасных участках территории! — Идите-ка сюда, — позвала Сизокрылая, хмуро взирая на остальных. — Я нашла кое-что. Одноцвет испуганно насторожился, его уши сделали стойку, но тут он вспомнил о своей ученице и, превозмогая страх, пошёл с ней рядом. Легкокрылка тоже подошла. Пшеница подлетела последней. Она втянула воздух и поперхнулась от едкой вони на кустах. — Фу! — пискнула Цветинка, и мысленно Пшеница была с ней абсолютно согласна. — Одноцвет, что это за запах? — Это лисий запах, — выдавил кот, смотря на жалкие остатки кролика, которые Сизокрылая вытащила из-под кустов. Обглоданная тушка, кости, следы зубов — всё говорило о том, что кто-то отважился своровать дичь и съесть её прямо на месте. — Неужели лисы снова..? — пробормотала Легкокрылка, после помотала головой. — Так, об этом мы доложим, когда вернёмся. — Может, выследим лисицу? — подскочила Пшеница от внезапного озарения. — Вот все нам спасибо скажут! — С нами маленькая ученица! — тут же всполошилась Сизокрылая и распушила шерсть на загривке, — я не для того котёнка растила, чтобы его отправить лисе на растерзание! — Никто никого никуда не отправляет, успокойтесь! — повысила голос Легкокрылка. — Пшеница, Сизокрылая права — Цветинку нельзя подвергать опасности, как и остальных нас. Мы не выйдем за границу, пока не получим соответствующие распоряжения. Уверена, Молнезвёзд отправит сюда отряд проверить запах. А мы — всего лишь пограничный патруль, и нам нужно закончить проверку границ. — Ну ла-адно, — протянула кошка слегка разочарованно. Ну вот, её не возьмут в поисковый патруль, она в этом была почти уверена. Хотя можно же их убедить! Эта мысль вновь подняла настроение, и воительница вновь поскакала за соплеменниками. Остальная часть патрулирования прошла без приключений, и уже вскоре коты вернулись в лагерь. Здесь, как всегда, кипела жизнь. Пшеница навострила ушки, заметив у детской Голубику с котёнком. Уже несколько дней добрая Речная королева жила с ними, но почти не выходила из детской, а её маленькую дочку Пшеница и вовсе не разглядела как следует. Теперь же, подойдя ближе, она увидела пушистую белую кошечку, похожую на меховой клубочек. Лапки, хвост и уши у малышки были серыми, а глаза, которыми она удивлённо оглядывала лагерь — тоже серыми с примесью зелёного, как пожухшие листья. Пшеница, недолго думая, подбежала к ним; рядом с матерью и дочерью сидел и отец, зорко наблюдая за лагерем. — Привет! — взвизгнула кошка, когда приблизилась. Голубика посмотрела на неё и улыбнулась. Узнала! — Привет, Пшеница, — она осторожно выпустила из своих объятий дочь, которая сделала несколько неуверенных шажков по поляне. — Как поживаешь? — Всё хорошо, а ты как? Нравится в племени? — воительница села рядом с королевой. Та кивнула. — У вас очень здорово! Правда, непривычно без реки, плеска ручейка и редких деревьев… — она вздохнула. — Но у вас тоже очень красиво, а как придет тепло, уверена, станет ещё лучше! У вас тут такое небо… большое. Пшеница задрала голову. Небо как небо, хотя… После деревьев и рощ действительно было радостно увидеть вновь широкий простор неба и пустошей. Наверху сквозь серые облака было видно небольшой светлый размытый кружок — солнце. Кошка встала и подошла к малышке. Она невольно вспомнила собрание пару дней назад, на котором Молнезвёзд принял в племя Голубику. Сколько тогда было тех, кто готов был с пеной у рта отстаивать своё мнение и кричать о том, что чужакам не место в племени! Те же самые коты, что до сих пор едва признавали в Пухолапе соплеменника, обвиняли в нечистокровности королеву и котёнка, а Серогриву ещё больше досталось. Но эти страсти быстро улеглись — почти все понимали, как необходимы сейчас племени новые члены. «Ну как можно оставить без помощи эту очаровашку? И Голубика тоже очень хорошая и добрая! — сердито подумала Пшеница. — Как здорово, что именно она к нам пришла. Кстати, не думала, что Серогрив такой хороший отец. Я думала, что он как… как Ветрохвост». — Привет, малышка! Как тебя зовут? — проурчала она, отметая мысли. С круглой мордочки на неё уставились такие же круглые глаза. — Мя-Мятлинка, — с запинкой ответила та. И голосок у неё оказался, как у матери — тихий и нежный, правда, писклявый по-котячьи, но оттого ничуть не менее приятный. — А я Пшеница! — обрадовалась кошка. — Хочешь поиграть? Мятлинка помотала головой и побежала обратно к Голубике. Пшеница повесила хвост. — Голубика, ну чего она? — Просто ей непривычно, — виновато ответила королева, поглаживая лапой кошечку. — Она с рождения жила в нашем лагере среди ив, играла у ручейка, а тут её отнесли сюда, и ей боязно. Но она всё равно никогда не любила воду так же сильно, как остальные Речные, — добавила она, — так что в Речном племени ей могло бы быть хуже. Лучше уж расти с отцом. Тем более, она очень похожа на Серогрива! — Мятлинка, — Пшеница пару раз осторожно ткнула лапой в мягкую пушистую шёрстку. — Ну хочешь, я тебе лагерь покажу, м? Не бойся! — Доченька, хочешь посмотреть лагерь? — спросила серая у кошечки, и та кивнула. — Иди с тётей Пшеницей, она тебе всё покажет. Не волнуйся, мы будем здесь и будем видеть тебя всё время, и если что, ты всегда можешь вернуться ко мне! — Ура! — тихо пискнула Пшеница и поманила хвостом маленькую Мятлинку. — Идём! Я тебя не обижу. Кошечка с опаской, но все же пошла следом, смешно перебирая лапками и оглядываясь на маму. Пшеница повела её ближе к выходу. — Вот смотри, это — выход из лагеря, — показала она на небольшой ход в кустах. — Тебе пока туда нельзя, пока не станешь ученицей. А вот тут, рядом — проход поменьше, он ведёт в поганое место. Мятлинка похлопала глазками и подошла, всё также перебирая лапками — она будто плыла, а не шла! — к лазу в поганое место. Старательно обнюхала и сморщила носик. — А вот тут, левее, колючий туннель. Он ведёт в большую нору, где спят некоторые коты, и я тоже, — кошка подвела свою маленькую подопечную к зарослям утёсника. Изнутри пахло котами, слышалось ворчание Крикливого. — Хочешь заглянуть? Мятлинка помотала головой. — А там? — спросила она, указывая дальше. Пшеница подвела её к кустам. — Тут можно просто сидеть и болтать, а вот тут, около этого большого куста, в тёплое время спят воители. — На улице? — Ну да, на улице. Это же так здорово — спать под звёздами! Вырастешь — тоже так будешь, — улыбнулась воительница. — А пока холодно, часть воителей спит в этом кусте, как в палатке. — А у нас палатки другие совсем, — пискнула Мятлинка. — Крепкие и чтобы плавать могли. — У нас тут ничего не затапливает, так что плавучие нам незачем, — отмахнулась кошка. — А вот теперь смотри… Это — Скала! Отсюда наш предводитель говорит с племенем. А на вон той скале поменьше сидит наша глашатая Осеннецветик. Малышка кивнула, во все глаза рассматривая камни и пёструю кошку, свесившую хвост. Пшеница тоже покосилась на глашатую и повела дальше, радуясь тому, что смогла заинтересовать Мятлинку — кажется, малышка уже не сильно боялась, наоборот, с интересом вертела головкой. — А вот тут в тёплое время спят оруженосцы! — она указала на небольшой пятачок у каменного навеса и даже улыбнулась при мысли о том, что больше тут спать не будет. — Вот в этих камнях можно просто сидеть и прятаться, а наверху греться, когда тепло. Только тебе туда нельзя, отругают. Ну, а детскую ты уже знаешь. Мятлинка посмотрела вперёд и побежала к матери, которая уже ждала ее. Белая кошечка зарылась в шерсть Голубики, а после высунулась, посмотрела на Пшеницу и пискнула: «Спасибо». — Спасибо, Пшеница, что бы я без тебя делала, — промурлыкала королева. — А наша Мятлинка даже и не устала, да, доченька? — А сколько ей лун? — спросила Пшеница. Серогрив ответил за королеву; его хмурая морда явно говорила о том, что коту не нравится, когда делают вид, что его нет. — Почти две. — Ой, так она ещё такая маленькая! — Серогрив, мы идём на тренировку, будешь третьим? — крикнула Морошка, приближаясь. Солнцелап с любопытством покосился на Мятлинку. — Да, уже иду. Прости, Голубика, я скоро вернусь, — они мягко соприкоснулись носами, и пятнистый воитель пошёл вместе с оруженосцем и его наставницей к выходу. — Слушай, Пшеница, я всё хотела спросить… — королева замялась. — Почему вы везде ходите по трое или больше? На тренировки всегда ходили ученик и наставник! А ещё кто тот кот? Он странный, — она указала на сидящего у выхода Билла. — А, это… Просто у нас тут были неприятности одно время, — Пшеница вдруг вспомнила, что хотела в отряд поиска лисицы, но тот, конечно, уже ушёл. Ну вот! — Бродяги нападали на патрули, а ещё какие-то лисы повадились на территорию и даже убили пару котов. Воительница прервалась и прикрыла глаза. У неё до сих пор вызывало ужас воспоминание о мёртвом разорванном теле Рассыпчатой. Грознушка она еле помнила — тот был ненамного старше Мятлинки, когда погиб, и она даже не успела увидеть его тело, но всё равно по коже пробегала дрожь при мысли о смерти невинного котёнка, который сейчас мог бы быть отличным оруженосцем. — Ой, — кошка поплотнее прижала к себе дочь, неправильно расценив внезапную грусть собеседницы. — Там были твои родные или друзья? — Нет-нет, что ты, — испуганно замотала головой Пшеница. Страшно подумать, что будет, если убьют Крылатого или Рассвета! Или, скажем, Ночницу, или Буревестника, или… Она отогнала эти мысли прочь. — Так вот, из-за этого всего нам можно ходить только по трое. Хотя в последнее время почти ничего не было. Я думаю, они все ушли! В смысле опасности. — Ох… Может, нам не стоило приходить, — пробормотала Голубика. — Да всё нормально, в лагере вы — как за каменной стеной! — Пшеница вновь посмотрела на Билла. — А тот кот один из бродяг. Мы его в плен взяли, точнее, он сам пришел и… В общем, его зовут Билл, и с ним лучше не связываться. Полосатый бродяга мурлыкал себе под нос что-то своё, а его длинный хвост постукивал по земле. Интересно, он что, ждёт кого-то? Но вот он обвёл поляну горящим взглядом, задержался немного на Пшенице и Голубике и направился к Ласке, Канарейке и непонятно как присоединившейся к ним Сизокрылой. Странно, что она сидит с ними вместе. Пшенице всегда казалось, что она слишком горда для общения с обыкновенными кошками, ведь Сизокрылая никогда не упускала случая напомнить своим воркующим тоном о том, что она подруга предводителя. Тем не менее, они вполне мирно общались. Пшеница сузила глаза, когда Билл заговорил с Лаской. Вот бы мама оказалась благоразумнее Канарейки! — Он такой невежа, — повторила её мысли Голубика. — Вот у нас в Речном племени никто бы не стал так откровенно приставать к кошкам! Пшеница насмешливо замурлыкала, когда Сизокрылая резко скинула со своей спины хвост бродяги и отодвинулась, что-то прошипев. Вот так ему! Зато Канарейка не преминула юркнуть на её место и довольно замурчала, когда Билл приобнял её, однако не отрывая лукавого взгляда от Ласки. О звёзды, ну и дурочка эта Канарейка! Когда же она образумится наконец? — Он всегда так. У нас в племени, между прочим, тоже никто так не делает! — кошка не стала напоминать Голубике о том, что «у нас в Речном племени» прозвучало неуместно, ведь она, по сути, теперь Ветряная. Пускай привыкает потихоньку. Это ведь сложно, наверное — уходить из родного племени, забыть всё, что дорого, ради блага своей семьи. Пшеница невольно восхитилась силой духа этой хрупкой королевы. Сизокрылая тем временем отошла от Билла, а Ласка, лишь немного замешкавшись, тоже последовала за ней. Обе кошки подошли к куче с дичью и вытащили жирную землеройку. Пшеница удивлённо моргнула, когда мама и Сизокрылая направились прямо к ним. — Голубика, поешь, тебе нужны силы, — проворковала Сизокрылая и положила дичь перед кошкой. Странная приязнь гордой воительницы к новоприбывшей королеве была непонятна Пшенице. Обычно снисходительная, но в то же время высокомерная Сизокрылая не слишком привязывалась к соплеменникам, а тут… Пшеница подозревала, что всё дело в котятах — Сизокрылая сама только-только проводила в ученичество своих детей и отлично понимает Голубику с её малышкой. А может быть, подруга предводителя просто сочувствует новенькой. Наверное, это хорошо, что за новую кошку вступается такая влиятельная особа. Голубика с благодарностью склонила голову. — Спасибо, Сизокрылая, это так мило с твоей стороны, — несмело улыбнулась она и откусила кусочек. — Вы садитесь, садитесь! — Как твоя малышка? — спросила Ласка, мягко посмотрев на Мятлинку, что утомилась и задремала прямо у бока матери. — Мятлинка уже осмотрела лагерь и хорошо освоилась в детской, — проурчала Голубика. — Она растёт на глазах! — У тебя очень милая дочурка, — подключилась Сизокрылая. Пшеница встала и отошла. Всё бы этим королевам о детях болтать! В таких разговорах кошка чувствовала себя лишней. Она вздохнула, бросила взгляд на Скалу, затем на небо и встрепенулась. Она совсем забыла, что её позвали вечером на охоту! Да-да, причём позвал не кое-кто, а сама Осеннецветик. Осталось так мало времени до выхода! Воительница быстро посмотрела на глашатую. Та всё ещё сидела на своём камне, но вот она встала, потянулась и аккуратно, точно выверенным прыжком, отрепетированным сотни раз, оказалась внизу. Кивком она подозвала к себе Пшеницу, и она поскорей подбежала ближе. — Готова к охоте? — вместо ответа Пшеница активно закивала. — С нами ещё Ночница. Можешь позвать кого-нибудь вдобавок? — Конечно, сейчас! — Пшеница быстро оглядела поляну и заметила чёрную шерсть Пролазы. То, что надо! Может быть, удастся поболтать, как раньше, в детстве, или хотя бы вместе поохотиться. Она радостно потрусила к соплеменнице. — Эй, Пролаза… — начала она, касаясь плеча воительницы. Несколько мгновений спустя она почувствовала сильный удар в грудь и повалилась на землю, судорожно хватая ртом воздух. — Никогда. Не подкрадывайся. Ко мне. Сзади, — чётко выделяя каждое слово, прошипела чёрная, нависнув над ней, но после отошла немного, будто бы нехотя позволяя ей подняться и отряхнуться. — Чего ты хотела? — Я… я… хотела позвать тебя на охоту с нами, — кое-как пытаясь отдышаться, выдавила Пшеница. Пролаза как ни в чем не бывало кивнула и пошла к Осеннецветик. Пшеница же ещё несколько секунд оторопело смотрела ей вслед, пока её не окликнули. «Да что это вообще было? — сердито подумала она, вместе с остальными членами патруля выбегая на пустоши. — Пролаза никогда не была такой нервной! И такой… страшной, — кошка скосила глаза на бывшую подругу. — Что с ней происходит? Может быть, её отругали… или предали! Или у неё случилось что-то! Ну не может она быть такой просто так». Где-то в глубине души она понимала, что запросто ей ничего не понять. С тех пор, как они с Пролазой были котятами, прошло много времени. Они уже давным-давно не были так же близки, как когда-то, когда вместе шалили и вместе проводили целые дни. В детстве они даже ночами могли не спать, правда, очень редко, когда удавалось перешептываться и не попадаться строгой злюке Рассыпчатой. Пшеница прикрыла глаза. Ах, как всё было по-другому в то время! Даже славная Ночница, которая сейчас носила в себе котят, тогда была совсем молоденькой воительницей и не помышляла о семье. И Крылатый был куда менее серьёзным, чем сейчас. А ещё не было пророчества и уроков от Звёздного племени… Нет, она не жалела о том, какая она сейчас. Было просто удивительно сравнивать себя, бегущую посмотреть пустоши тайком, с собой, убегающей на свидание к Рассвету. — Пшеница! — резкий оклик Осеннецветик ворвался в её мысли и порвал их, как когти рвут тонкий листок. Кошка съёжилась под суровым взглядом. Оказывается, они уже на месте! Да уж, замечталась. С лёгкостью она вернулась мыслями в обычный мир, сбрасывая оковы странной задумчивости. — Пролаза и Пшеница, вы охотитесь вместе, и, ради предков, не отходите слишком далеко и не подходите к нейтральной границе, — распорядилась пёстрая и поманила хвостом Ночницу. — Меня вовсе не обязательно оберегать, — фыркнула воительница в белых брызгах. Далее обе отошли, и их голоса замолкли. Пролаза резко повернулась в другую сторону. — Пойдём. Пора охотиться. Пшеница покорно пошла следом («интересно, кто дал Пролазе право быть главной?»). Мысли вновь вернулись в голову, но теперь кошка одновременно принюхивалась к запахам, окружающим её. «Всё-таки надо будет с ней поговорить, — промелькнуло в голове, когда Пшеница учуяла кролика и быстрым кивком оповестила об этом напарницу. — Наверное, с ней просто что-то случилось! Может, это всё из-за Билла?». Осторожно переставляя лапы, она подползла как можно ближе к ушастому зверьку. Пролаза со своей стороны прыгнула вперёд; кролик испуганно шарахнулся в сторону, но тут его ждали острые зубы и когти Пшеницы. Она довольно улыбнулась и затолкала кроля под ближайший куст. — Чуешь что-нибудь? — спокойно, совершенно не так, как совсем недавно, спросила черная. Пшеница покачала головой. — Скажи, у тебя ничего не случилось? — ляпнула она и тут же поняла, что зря затеяла это. Глаза Пролазы холодно сверкнули. — С чего ты взяла? — Просто ты в последнее время… странная немножко. Я думала, может, это из-за Билла? — осмелела кошка. — Канарейка говорила, он тебе вроде нравится. Ты в него влюбилась? — Конечно, нет, что за чушь! — длинный хвост Пролазы хлестнул по чёрному боку. — У меня всё отлично. — Ну, а всё-таки, почему ты с ним так хорошо общаешься? — Тебя это не касается. — Но ведь я просто хочу помочь! — в отчаянной попытке выпалила Пшеница. Пролаза лишь фыркнула. — Ты сделаешь всё хуже одним своим присутствием, — четко и жестко проговорила она. — Просто не лезь ко мне, дурочка. — Я не дурочка! — вскинулась кошка. Собеседница поморщилась. Она припала к земле, проползла вперёд, поднялась с мышью в зубах. Сунула добычу в ямку. — Дурочка, вылитая дура. И не сомневайся, — насмешливо хмыкнула она. — Слышала, да? Не смей лезть ко мне. Пшеница удивлённо смотрела на Пролазу, которая зашагала в другую сторону. — Ты куда? — Поохочусь одна, — долговязая хлестнула хвостом по земле, не давая выговорить и слова. — Приду к закату, как и остальные. Я не котёнок. — А-а как же бродяги или лисы? — Со мной ничего не случится! — резко оборвала её соплеменница. — Давай, брысь. Пшеница принюхалась и пошла в другую сторону — по свежему следу кролика, которого раньше не замечала. «И чего она так разозлилась… Нет, наверное, что-то между ней и Биллом всё же есть! Интересно, а почему она так уверена, что с ней ничего не случится?» Солнце скрылось за холмами ровно наполовину, когда охотники собрались вместе на том же холме, откуда начинали. Ночница выглядела совсем не уставшей, хотя бока её судорожно вздымались, а лапы едва заметно дрожали. Дичи оказалось вдоволь. Пролаза тоже явилась — она вышла из-за зарослей утёсника, как только Пшеница появилась на вершине. Кошка восхищённо смотрела вдаль, на алеющий закат, распустившийся пламенным цветком на горизонте. Облака, которые ненадолго расступились, только чтобы дать солнцу попрощаться с землёй, окрасились в сиреневый и розовый. Небо над головой ещё было густо-голубым, но вот-вот потемнеет. А потом зажгутся звёзды. Раз, два, три — засверкают, как маленькие снежинки в небе, и будут до утра охранять сны воителей племени Ветра…