Не избранный

Солнце припекало заметно сильнее, чем в предыдущие дни, и теперь практически никто не сомневался, что снег уходит. Это было заметно сразу. Просторы холмов и равнин обнажались, потихоньку скидывали белое одеяло, обнажая чёрную землю, потягивались и готовились встречать Юные Листья. Благодаря весенним работам и неожиданному теплу лагерь освободился и явился во всей своей искренней красоте, готовый к приходу нового дня. Зелёные ростки стали попадаться всё чаще: на дне лужи после недавнего дождя, скрытые водой; на вершине холма, где снег полностью стаял; даже на краю лагеря земля опушилась зелёными шерстинками. Природа оживала, избавляясь от цепких когтей зимнего мороза. Ветер наконец встал на сторону тепла и являлся отныне в своём самом нежном и мягком облике. Немудрено, что в такую погоду Пшеницу разморило. Она лежала на земле возле зарослей, лениво скосив глаза на какую-то маленькую травинку прямо перед носом. Несмотря на то, что глубоко внутри она хотела бегать, прыгать и активно радоваться приходу весны, сейчас ей было скучно, а солнышко только содействовало этому. Может быть, она не выспалась сегодня или же ей просто лень. Кошка положила голову на лапы, уткнулась носом в травинку и прикрыла глаза. Как хорошо и тепло… Давно так не было. По сравнению с Зелёными Листьями сейчас было холодно, но по сравнению с Голыми Деревьями просто прекрасно. Шум лагеря, взбудораженного и даже немного радостного после ухода Билла пару дней назад, убаюкивал. Звуки как будто смазались, сгладились, и Пшеница перестала о чем-либо думать. Она просто наслаждалась этим мигом. Откуда-то издалека донёсся до неё какой-то знакомый голос. Чей он? Кто-то очень близкий и родной… Она пошарила лапой по земле, наткнулась на что-то мягкое, похожее на кошачий хвост, и подтянула его к себе. Мягкий какой, пушистый. Значит, не Крылатый, у него хвост потоньше. А кто? А, какая разница. Что-то неясно проворчав, кошка обхватила хвост лапами. Хозяин хвоста, похоже, был не против; Пшеница даже почувствовала сквозь дрёму, как кто-то осторожно погладил её лапой. — Пшеница… — услышала она. — Пшеница, не спи на поляне, простудишься ведь. Земля ещё холодная. — Отстань, — неясно пробурчала кошка. — Рассвет, когда мы уже пойдем? — как в тумане, появился второй голос, детский. Рассвет? Пшеница положила голову на хвост. А этот второй, похоже, Волколап. Рассвет что-то ответил своему оруженосцу, и воительница, наконец, приоткрыла незаметно один глаз и посмотрела на рыжего кота, который с её точки обзора сейчас был горой, возвышающейся над облаками. Затем она открыла второй глаз, вздохнула, отпустила его хвост и перекатилась на спину. — Ты меня разбудил, — проворчала она, однако совсем беззлобно, скорее даже ласково. Небесно-голубые глаза обратились на неё. — Прости, — усмехнулся кот. Она сузила глаза, улыбнулась и едва не замурчала. — Я просто не хотел, чтоб ты замёрзла, на земле ещё холодно. Может, пойдешь в нору? — Не, я теперь не хочу спать больше, — она фыркнула, вытянула лапу, чтобы шлёпнуть его по носу, но не дотянулась. — Ты на тренировку собрался, да? — Ага. Заодно с Одноцветом и Цветинкой. А у тебя на сегодня какие планы? — Лениться и сидеть в лагере, потому что я ходила в рассветный патруль. Но эти грандиозные планы могут и поменяться. Рассвет наклонился к ней поближе; кошка смотрела, как приближаются его удивительные глаза, и кончики ушей у неё запылали от смущения. — Пойдем гулять перед закатом? — шепнул он. — Конечно! — она мгновенно проснулась. — Да, да, определенно да! На нашу полянку? Кот кивнул, снова выпрямляясь. — Тогда хорошо. Я сейчас на тренировку, потом на охоту, а уж к тому времени буду тебя ждать на холме за лагерем. Пшеница счастливо кивнула и проводила глазами удаляющегося кота. После перевернулась обратно на живот, села и замурлыкала, подставив морду солнечным лучам. У неё пела душа. Прогулки с Рассветом были редкостью и самой большой радостью, так что она больше не могла спать. Кошка посмотрела на небо. Солнце ещё так далеко от горизонта! Чем бы таким заняться? Она оглянула ленивый полупустой лагерь. Коты расходились по патрулям и тренировкам, но и на поляне остались некоторые. Пшеница заметила Канарейку, сидевшую около ограды, и у неё невольно сжалось сердце. Весёлая пестрая сплетница с уходом Билла будто съёжилась, гораздо меньше времени проводила с котами и вообще стала какой-то странно грустной. Да, она любила Билла и хотела, чтоб он остался, но… Канарейка никогда не влюблялась надолго и сильно, так что уход потенциального партнёра не должен был вызвать такой реакции. Или есть что-то, что связывает их? Что связывает их до сих пор? Пшеница встала, отряхнула лапы и направилась к подруге. Кстати говоря, даже Ласки рядом с ней нет! Хотя мама вроде бы просто в патруле. — Привет, — жизнерадостно выпалила Пшеница и присела напротив кошки. — Как дела? Чего грустим? — Да нет, ничего, просто настроения нет, — Канарейка подняла голову и выдавила улыбку. Пшеница с жалостью посмотрела на неё. — Это из-за Билла, да? — В какой-то степени да, — кошка отвела взгляд. — Ничего особенного. — Давай, рассказывай, — потребовала Пшеница. — Легче станет! Я никому не скажу, обещаю. «Ну, разве что Крылатому, потому что совсем никому не смогу!» — Правда, ничего серьезного… Иди, пожалуйста, я пока хочу побыть одна. Недолго. — Но тебе же грустно! Может, я могу помочь? — Нет-нет, все хорошо, иди. — Ла-адно, — кошка встала и отошла, оглядываясь через каждые несколько шагов. «Заболела она, что ли? Никогда не отказывалась поделиться сплетнями! И одна не любила быть. Что же с ней такое?» Пшеница прошла к камням, кивнула Голубике с Ночницей — последняя, кстати, заметно поправилась! — и села. Взгляд упал на кучу с дичью, но она поняла, что не хочет есть. Кошка посмотрела на Мятлинку. Та играла с маленьким цветком подснежника — в роще уже давно пошли и скоро даже должны были отцвести подснежники, не только на поляне, но и на нехоженых тропинках, и многие коты дарили их своим подругам. Серогрив не был исключением. Цветок был ненамного меньше пушистого клубочка, но Мятлинка бесстрашно прыгала на его упругий стебель, а иногда подбегала понюхать белые лепестки. У Пшеницы зачесались лапы подойти и тоже понюхать, но это был не её подснежник. А жаль — её цветочек завял уже и теперь хранился подо мхом в подстилке. Наблюдая, как играет кошечка, воительница постепенно проникалась игрой. Интересно, а почему воители так мало играют? Зимой они катались с горки и бросались снежками, но теперь даже это было недоступно. Быть может, придумать какую-нибудь игру, вроде тренировки, для соплеменников? Пшеница задумалась. Если так подумать, то… В голове появилась идея, и она даже подскочила. Обвела глазами лагерь. Так, тут Голубика, Канарейка, Ночница, Осеннецветик, Пухолап, больной Завитой, уже-не-совсем-больной Уткохвост, а вон из палатки вылезают Буревестник и Серогрив. Замечательно! Девять котов. То, что надо. — Хей! — крикнула она, выйдя в центр поляны. — Кто хочет поиграть? — Что мы, котята — в игры играть? — хмыкнул Серогрив. Он направился к своей подруге и дочери. Зато сама Голубика и Ночница насторожили ушки. — А что за игра? — Это может быть не игра, а тренировка, если так хотите, — воительница обвела взглядом ложбинку, убеждаясь, что её сейчас всем слышно. — Ну же, давайте! — Расскажи-ка поподробнее, чего надумала, — попросил Буревестник. — Да, расскажи! — Пухолап тоже подскочил, взирая на кошку с высоты своего большого роста. Пшеница просияла. — Ну смотрите, правила простые. Мы делимся на два отряда, одни будут за плохих ребят, а другие — за хороших. Ну, скажем… — Воители и бродяги! — подключился Уткохвост. — Допустим, бродяги и воители, — кивнула кошка. — И вот! Воители считают до десяти, а бродяги убегают и прячутся в пределах лагеря. А мы должны будет найти, догнать и… — она прищурилась, неожиданно прыгнула и приземлилась на плечи Буревестника, — и поймать их всех! — А что, звучит интересно, — живо ответила Ночница. — Только вот мне, боюсь, не стоит играть. Голубика, иди, поиграй, я же вижу, что тебе хочется! Я посмотрю за Мятлинкой. — Ох, спасибо тебе огромное! — ахнула кошка и встала. — Пшеница, я буду играть! — Вообще, звучит весело. Я с вами! — улыбнулся Пухолап. Уткохвост закивал. — Пока сидишь в лагере, надо чем-то заниматься! — Канарейка, ты тоже с нами играешь! — крикнула Пшеница. Пёстрая нехотя подошла. — Буревестник, Серогрив, вы будете? — Ну, вообще-то, это может стать неплохой тренировкой, — задумчиво проговорил бывший наставник. — Молодец, горжусь тобой! Я участвую. — Ну, раз так, то и я, — вздохнул Серогрив. — Тогда давайте! Кто кем будет? Чур, Канарейка, Голубика и Пухолап — воители! А мы вчетвером — бродяги. Согласны? — Пухолапу было бы привычнее бродягой, — заметил Завитой, сидящий у палатки целителя. Пшеница гневно посмотрела на него, и кот закатил глаза. — Ладно, пусть будет. И Голубика тоже может быть воительницей, — нехотя признали остальные. Серогрив гордо кивнул своей подруге. Она просияла и встала в один ряд с Канарейкой и Пухолапом. Пшеница поняла, что сделала правильный выбор, поставив в команду воителей тех, кого таковыми пока не считали, и заодно грустящую подругу. Канарейка даже приободрилась немного, её глаза заблестели. — Время пошло! — объявил Пухолап и отвернулся. — Десять… Пшеница кивнула остальным «бродягам» и метнулась в сторону, к воинской палатке. — Девять, восемь… Кошка стала осторожно протискиваться за палатку в заросли. Тут её точно найдут не сразу! — Пять, четыре, три… Она устроилась кое-как и припала к земле, снизу наблюдая за лагерем. — Один, ноль! — крикнул Пухолап. После кивнул своим «воинам», и они втроём тщательно стали проверять лагерь. Пшеница тихо хихикнула, видя, как они лезут во все палатки и укрытия. Вдруг она заметила вышедшую из тени Осеннецветик. А что, если глашатая сейчас скажет, что это глупая затея, и не разрешит играть? Вот бы позволила! На морде кошки было обыкновенное строгое выражение, и она уже открыла рот, но потом вдруг закрыла его, огляделась с задумчивостью, хмыкнула и запрыгнула на свою мини-Скалу. Там она спокойно устроилась, свесив хвост. Пшеница облегчённо выдохнула. Пронесло! Затрещали ветки совсем рядом, и кошка опомнилась. Откуда-то сзади к ней лезла Голубика! Пшеница поспешно начала выкарабкиваться и выбираться из зарослей, но Голубика ещё не успела в них запутаться, так что быстро вылезла. Пшеница рванулась в сторону; к сожалению, места было немного, и возле камней Голубика всё-таки нагнала её и наскочила на плечи. — Ой, какая ты тяжеленная! — пропыхтела Пшеница, удивлённая весом хрупкой королевы. Хотя она же бывшая Речная! — Всё, слезай, поймала уже. Голубика слезла и помогла ей встать. Голубовато-зеленые глаза королевы сияли ярче звёзд. — Ты придумала отличную игру, — проурчала она. — Пухолап уже поймал Серогрива, представляешь? А Канарейка почти сразу нашла Уткохвоста и теперь ищет Буревестника! — Нашла, — мяукнула с другой стороны сама пёстрая. Пшеница гордо приосанилась, когда увидела, что ушки у воительницы вновь взлетели вверх, а в глазах заплясали озорные искорки. Помогло! Как чудесно всё вышло! — Давайте ещё, только теперь меняемся, — потребовал Пухолап. — И ты, Уткохвост, будешь с нами! — А я только за, — обрадовался кот. — Давайте ещё раз! В тот момент, когда распаленная Пшеница пробегала мимо целительской, её подозвал Тёплый. Она раздражённо фыркнула и подбежала. — Ну чего? — Ты не могла бы помочь мне в кладовой, я… — Не сейчас! — она быстро огляделась. — И если хочешь найти повод поговорить, так и скажи! Она удивлённо и недоверчиво заметила, как её манит кончиком хвоста Завитой. Кошка слегка приблизилась к брату. — Уткохвост спрятался за Скалой, — тихо сказал Завитой. — Он меня достал своей болтовнёй, пока мы были тут. Отомсти ему за меня! — Без проблем! — улыбнулась кошка и подлетела к Скале. Сбоку был небольшой лаз; она полезла туда, и Уткохвост оказался в тупике. Она запрыгнула на спину жёлтому воину. — Ладно, сдаюсь, ты победила! — засмеялся «бродяга». — Быстро нашла! Ещё несколько раз сыграли коты, разгоряченные первыми победами. Пшеница с удивлением отметила, что игра в одной команде помогла сплотиться. Уткохвост больше не шутил насчёт Пухолапа, Голубику принимали за полноценного члена игры, и Канарейку уж тем более. Прибывающие в лагерь смотрели на них — одни с недоумением, другие неодобрительно ворчали, третьи желали присоединиться. Вскоре Пшеница подустала и села, уступив место другим. Голубика тоже перестала играть, вернувшись к дочери, зато Уткохвоста, Канарейку и Пухолапа от игры было не оторвать. Приняв новых участников, команды продолжали гоняться друг за другом. Пшеница же поела и стала вылизываться, тщательно и аккуратно. В суматохе она почти забыла, что ждёт её перед закатом! А ведь совсем немного осталось. Языком кошка разглаживала торчащую шерсть и распутывала небольшие колтуны. Что ж, шерсть всё равно топорщилась, но теперь выглядела более-менее опрятно. Напоследок она полакала воды из лужицы, а затем быстро выдохнула, посмотрела ещё раз вокруг и выскользнула из лагеря. На холм стало куда проще забираться, когда между кучками снега появилась земля. Кошка вскарабкалась наверх и застыла на мгновение, очарованная видом пустошей. Желто-оранжевые полосы ложились на пятнистые холмы, а на горизонте столпились сиреневые, розовые, оранжевые облака. Солнце, большой бледно-золотой круг, висело над горизонтом. Пшеница почувствовала, как чья-то шерсть коснулась её бока, и вспыхнула, когда поняла, что это Рассвет. — Красиво, правда? — тихо спросил кот. Она кивнула. Рассвет отстранился и улыбнулся ей. — Ну, бежим? — Побежали! Лапы, рыжие и золотистые, застучали и замелькали по земле. Кот и кошка синхронно сбежали с холма и понеслись вперёд, как единое восьминогое существо, но затем Рассвет слегка обогнал Пшеницу, и она поднажала. Сердце стучало и пело. Вот она бежит по пустоши, под лапами снег и земля, окрашенные в цвета пылающего заката, впереди — заветная рощица, а рядом — друг и возлюбленный, настоящий и родной. Она обогнала его и добежала до деревьев первой; тут ещё не стаял снег. Рассвет повёл её по тропке вглубь, и, пока кошка огибала стволы и корни с кустами, оба думали об одном и том же. Наконец впереди показался просвет, и Пшеница радостно выкатилась на поляну. Подснежники ещё не совсем отцвели! Она радостно засмеялась от наплыва самых разнообразных чувств и повалилась прямо в травку и цветы, задрав морду вверх, к меняющемуся небу. Рассвет лёг рядом, и она, недолго думая — вообще не думая — переплела кончики хвостов. — Красота, правда? — с замиранием сердца спросила она, указывая лапой вверх. — Это небо, поляна, пустоши… Оно всё так чудесно! — Да… — прошептал Рассвет. Кошка повернула голову и посмотрела на него. Как же хорошо лежать здесь, чувствовать подрагивающий хвост Рассвета и ни о чём не думать! Кот тоже посмотрел на неё долгим, задумчивым взглядом и улыбнулся. — Давай подождем, пока зажгутся звёзды! — сказал он, вновь переводя взгляд вверх. Пшеница закивала. Молча вместо тысячи слов, они смотрели, как оранжевый и жёлтый на небе угасают, сменяются сперва розовым, потом фиолетовым, а после ровным синим, который слой за слоем накрывал небеса темнотой. Она почувствовала, как Рассвет теснее переплел хвосты. Усы рыжего кота, который в наступающей полутьме казался коричневым, подрагивали. Он не моргая смотрел вверх, выжидая. Но вот ясно и чисто сверкнула в темноте искорка — первый воитель Звёздного племени вышел посмотреть на своих детей. «Интересно, может ли это быть кто-то из знакомых?» — невольно подумала кошка, любуясь звездой, что засверкала ещё ярче. Рядом с ней появилась вторая, совсем близко, и они засветились ровно, согревая друг друга. Пшеница поёжилась от прохладного ветерка, шепчущего в ветвях. — Смотри, пусть вот эта первая звезда будет моя, — неожиданно прозвучал голос Рассвета, и кошка будто проснулась от своих мечтаний. — А вот эта, вторая? Которая рядышком? — спросила она. Эти две звезды так близки. Может ли это быть пара любящих друг друга звёздных предков? — А вторая — для одной особенной кошки, — голос снизился до шёпота, и она скорее почувствовала, чем увидела, что Рассвет смущённо улыбнулся. — Для той, с кем ты готов прожить всю свою жизнь? И которую ты… любишь, да? — Ну конечно, — ответил кот. Пшеница прикрыла глаза. Но неужели же Рассвет любит не её? Что, если он с ней просто дружит? Все эти прогулки, всё это — это всерьёз? — И кто же эта счастливица? — Если ты про то, кого я люблю, — воитель запнулся. Затем он наконец оторвался от неба и посмотрел на нее. В его глазах кошка ясно увидела эти две звёздочки. Он прижал уши, но не отвёл взгляда. — Если ты хочешь знать, кого я люблю, то знай: тебя. Пшеница улыбнулась, потом ещё шире, и наконец тихо засмеялась. Наплыв чувств внутри игнорировать уже не было смысла. Все кусочки сложились в единую картину, все вопросы получили свои ответы, все не сказанные слова были забыты. Она смеялась от осознания своего собственного счастья, от осознания того, что наконец-то у неё есть то, чего не было раньше. Рассвет смотрел на неё с недоумением и молчаливой мольбой. — Я… да, наверное, это звучит глупо, но я правда люблю тебя, это все по-настоящему, — упрямо повторил он. — Уже давно люблю. Очень давно. Да, наверное, это смешно, но… — Да я не над тобой смеюсь, — прошептала Пшеница и прильнула к плечу кота, прижалась к нему тесно, так, что холод зябкой ночи отступил перед жаром двух сердец. Она посмотрела вверх — на две заветные звезды, свою и Рассвета. — Я смеюсь, потому что тоже люблю тебя! Кот прижался щекой к её макушке, тоже задрав голову. Пшенице хотелось скакать от радости, но она молчала, не в силах преодолеть и разрушить ту нежную атмосферу вокруг. Она повернула голову к Рассвету и лизнула его в щеку, ласково прошептав: — Дурачок. Домой они возвращались, уже когда вокруг двух звёзд собрались остальные. С пустоши наблюдать небо было ещё прекраснее, ведь каждая звезда была здесь близко, и если поднять взгляд, зрелище завораживало и кружило голову. Серебряный Пояс сиял светлой полосой на тёмном небе, а кошка и кот, касаясь боками, неспешно бежали к лагерю. Они проскользнули внутрь под удивлённый взгляд охранника лагеря и забрались в барсучью нору, где и спали. Пшеница поморгала, пытаясь разглядеть свою подстилку. Крылатый уже спал; рядом обнаружилось и её гнёздышко. Пшеница, недолго думая, ухватилась за край подстилки и подтащила её к подстилке Рассвета, так, чтобы можно было спать рядом. Кот улёгся и похлопал хвостом рядом с собой. Она юркнула к нему, и кот приобнял её хвостом. — Спокойной ночи, — сонно пробормотал он и лизнул кошку в ухо. Пшеница тихо замурлыкала. — Спокойной ночи, Рассвет. *** Она очнулась, и первое, что бросалось в глаза — знакомо-незнакомые просторы пустошей, мерцающие мягким серебристым цветом. Кошка встала и потянулась как следует. «Давненько я тут не бывала», — подумала она, оглядывая всё вокруг. Так, и где все? — Падающая Звезда! — позвала она. — Древоточец, Зубоскал! Кто-нибудь есть тут? — Падающая Звезда скоро будет, — прошелестело сзади, и Пшеница резко обернулась, но тут же успокоилась. Эту кошку она видела редко, но не узнать Снегопадницу было невозможно. Лёгкая походка, совсем слабое мерцание белой шерсти и мудрый взгляд говорили о том, что это именно она. Снегопадница легко подошла-подплыла к ней и положила подбородок на её голову; Пшеница покорно, как котёнок, стояла, чувствуя растекающуюся приятную прохладу. — Дитя моё, тебе надо быть осторожной и очень смелой, — прошептала предок. — Впереди всё будет только хуже. Не позволяй невзгодам взять над тобой верх. Она медленно растаяла, а из-за холма к Пшенице уже бежала другая фигура — крупной кошки с чёрными и белыми пятнами. Воительница пыталась понять, что собирается ей сказать Падающая Звезда, но когда та приблизилась, сморщилась; да, сейчас её будут ругать. — Итак, — строго сказала предводительница, обходя вокруг неё. — Значит, вместо того, чтобы помогать племени, ты бегаешь на свидания. — Рассвет — мой соплеменник, и нет ничего такого, чтобы с ним бегать на свидания! — вспылила кошка. Падающая Звезда шлёпнула её хвостом по губам, призывая к молчанию. — Тьма подходит всё ближе и ближе, и скоро нанесёт свой новый удар, — глухо проговорила она. — Я чувствую это, хоть будущее и скрыто от нас в плотном тумане неопределенности. Почему ты не выведала у бродяги сведения? — У меня не получилось, — обиженно фыркнула Пшеница. Её отчитывают, как котёнка! — Билл отказался говорить и противостоял моей силе. — Ты могла бы попробовать ещё раз или два, и он бы сдался! — предводительница хлестнула себя хвостом по боку. — У тебя был такой шанс, а ты упустила его из-за своей лени! — Это не лень, я просто… И вообще, Пухолап за него поручился, я думала, Билл тоже хороший! — Видимо, мы этого уже не узнаем, благодаря тебе, — скривила губы Падающая Звезда. — Ты вообще не делаешь ни-че-го. Ничего для спасения своего племени от тьмы! — Я постараюсь, конечно, но я делаю, что могу! — Пшеница топнула лапой. — И вообще, вы же Звёздное племя, чего сами не можете всё узнать? — Мы не видим будущее, и не все события открыты нам, — строго ответила она. — Ну и что! Что теперь, я одна всё должна делать? Звёздная кошка кивнула и устало склонила голову. — Тьма всё ближе и ближе, и когда она захочет накрыть племя Ветра, вся наша надежда будет только на тебя, Избранница. Запомни это.